— Стемнеет скоро…
Поежившись, девушка украдкой бросила взгляд на крышу факультета алхимии, за которой скрылся оранжевый диск.
Дик ничего не знал об Альме. Никто из студентов, кроме нее, не знал.
— Брось, до десяти вернемся!
— Давай потом, в воскресенье.
Перед внутренним взором всплыл набросок убитой. Поежившись, Лика отогнала неприятные мысли, но прилипчивое видение возвращалось снова и снова.
Легкий прохладный ветерок казался дыханием стригессы. Вдруг она обернулась одной из ворон и терпеливо ждет захода солнца, чтобы прикончить нужную девушку?
«Брось! — Лика дала себе мысленную пощечину. — Не нужна ты Альме! Она сытая, прячется где-то. А даже если голодна, на улицах полно легких жертв: пьянчужки, нищие. Стоит ли рисковать ради мелочной мести, лезть в академию, где полно магов? Опять же Тайная канцелярия не дремлет. Если до сих пор не запретили праздничные гуляния, не загнали всех по домам, и тебе никто не мешает пройтись. Не на пустырь же вы пойдете!»
— Знаешь, — передумала девушка, — я согласна. Хватит с меня на сегодня учебы! На площади Лилий ведь уже залили каток?
Дик состроил каменное лицо.
— Ну же! — Лика аж подпрыгнула на месте. — Да или нет? Учти, Барет, ты водник, а я огневик…
— Поэтому победа будет за мной, — легонько щелкнул ее по носу Дик. — Катка еще нет, готовят, но мы и без него прекрасно проведем время. Как ты смотришь на глинтвейн с кренделями?
— Если крендель с тмином — положительно. Съем целых два. Предупреждаю, ты разоришься!
Горькое послевкусие после выволочки Раяна практически улетучилось, Лика совершенно искренне смеялась, улыбалась. Желая скорее окунуться в мир вожделенного веселья, она тащила Дика к воротам, тот едва поспевал за ней. По дороге обсуждали грядущее представление и, конечно, новогодний бал, строили предположения, кто кого пригласит.
— Свобода! — дружно выкрикнули они, миновав ворота, и прыснули в кулак.
Привратник укоризненно глянул на беззаботную молодежь, но промолчал. Пусть веселятся, главное, чтобы ничего не натворили и вернулись вовремя. А его самого ждала мазь от радикулита и кружка горячего взвара — в каждом возрасте свои развлечения.
Летом студенты сбегали в предместье, разорять яблоневые сады и дурачится на пустыре, сейчас же Лика с Диком свернули налево, потом направо и снова налево, по кривым улочкам пробираясь к центру.
Несмотря на начало ноября, Ойм уже готовился к грядущим праздникам. То тут, то там зажигались цветные фонари в витринах, с прилавков кондитерских манили карамелизированные, обсыпанные сахаром и шоколадной крошкой яблоки — традиционные подарки на Новый год. Уличные торговцы не отставали, вовсе продавали глинтвейн и разнообразную выпечку.
— Да-а, не завидую Мирре! — Заполучив заветную кружку пряного напитка, протянула Лика, вернувшись к давнему разговору о Йенифир. — Хотя бы ты ее не бросай, утешь после несбывшейся мечты стать госпожой-министр!
— Не напоминай при мне о ней! Я устал от ее домогательств!
Дик обернулся, словно опасался, будто былая воздыхательница выпрыгнет из-за угла и набросится на него.
— Прямо домогательств?
Глаза Лики влажно блестели в свете фонарей. Она и думать забыла, что солнце скрылось за горизонтом, послав последний привет в виде пламенеющего блика в окне скобяной лавки. Воздух тоже больше не казался стылым, мертвым. Или дело в глинтвейне? Его живительное тепло расползалось по телу, прогоняя тревоги. С каждым глотком будущее виделось все прекраснее и радужнее. Да и разве можно долго грустить в молодости, особенно, когда ты в чудесной компании топчешь первый снег.
— Ты же знаешь Мирру! — Дик впился зубами в крендель. — Для нее не существует слова «нет». Мы постоянно как бы случайно оставались одни. Мирра томно вздыхала, теребила пуговицы на блузке…
— А ты прямо стойкий оловянный солдатик!
— Я не оловянный, даже не железный, но такие девушки мне не нравятся. Она же дура, круглая дура!
— Ну да, поэтому Йен ее обскакала.
— Йен тоже дура, только хитрая.
— Итого мы имеем двух дур и ноль министров, — хихикнула девушка. — Принц не приедет. Министр, полагаю, тоже. Вот им не повезло!
— С чего вдруг?
Лика помрачнела и отвернулась. Проговорилась!
— Э, да ты что-то знаешь? Ну-ка колись!
Пришлось наскоро состряпать правдоподобную ложь:
— Случайно слышала, пока мастера Энсиса ждала. Секретарь ректора что-то такое говорила, письмо пришло, вроде.
Вот она опозорится, если высокие гости все же прибудут! Но на месте принца Лика осталась бы дома. Да и министрами не стоит разбрасываться. Альма бы наверняка попыталась до него добраться: кто-то ведь отдал приказ об ее убийстве, вряд ли местная Тайная канцелярия по собственной инициативе сподобилась.
«Ну вот и жертва нашлась. А ты все себя прочила. Прав мастер Энсис, сними корону!»
— Я вот, честно, только порадуюсь. Терпеть не могу занудные выступления Бранцеля! Интересно, он сам речи пишет или кого-то просит?
— Ага, второгодников взамен на диплом. То-то от каждого выступления в сон клонит!
Они снова от души рассмеялись.
— Держи, мать!
Дик протянул ей остатки своего кренделя.
— Спасибо! — с набитым ртом пробормотала Лика.
Кажется, она напилась — глинтвейн попался крепкий.
— Как дожуешь, пойдем нормально поедим. Я тут одно местечко знаю…
Дик не договорил и, широко распахнув глаза, уставился в одну точку. Лицо его побледнело, рот чуть приоткрылся.
— Ну чего там еще? — недовольно буркнула Лика и повернула голову.
Крендель выпал из ее рук. Затаив дыхание, она не сводила взгляда с женщины, замершей между двумя фонарями. На незнакомке был длинный плащ, практически полностью скрывавший фигуру. Со стороны она походила на нищую — с наступлением холодов они перебирались в крупные города, тянулись к харчевням и лоткам уличных торговцев в надежде перехватить корочку хлеба. Только вот от незнакомки тянуло могильным холодом, будто сама февральская стужа наведалась сегодня в Ойм.
— Ты тоже это чувствуешь? — шепотом спросила Лика. — Она… Она как мертвая.
Темнота не позволяла толком рассмотреть незнакомку, но девушке под плащом чудилась алебастровая кожа, какой не бывает у живых.
Внутри Лики беспокойно ворочался стихийный дар. Ему вторил второй, темный, магическими лепестками опутавший сердце… чтобы защитить.
Ну конечно! Вот светлые волосы, непривычно сочные, яркие для обычной нежити губы, алые блики от фонарей в глазах.
— Да, — хрипло подтвердил Дик и медленно, осторожно взял Лику за руку. — Как думаешь, мы успеем?..
— А он?
Девушка взглядом указала на торговца глинтвейном. Ни о чем не подозревая, он беспечно насвистывал в ожидании новых покупателей.
— Предлагаешь его бросить, чтобы она?.. У тебя есть фамильяр?
Нужно скорее послать его к Раяну. Неважно, как он к ней относится, он магистр, его дар не сравнится с ее крошечным плевочком. Да и как иначе дать знать, предупредить остальных? Не орать же: «Осторожно, стригесса!»
— Ну… — замялся Дик. — В принципе есть.
— А без принципа?
Барет не успел ответить: Альме прискучило ожидание.
Никогда прежде Лика не видела стригов во время охоты. В книгах данный момент обычно тоже тактично обходили стороной. И не зря, потому что это было страшно, очень страшно.
Контуры тела Альмы расплылись. Серебристой молнией она чиркнула по воздуху, растворилась в нем. Остался лишь полный ненависти взгляд, направленный на Лику.
«Ты умрешь!» — прошелестела сама смерть в опасной близости от ее уха.
Лика инстинктивно дернулась в сторону, чиркнув лепестками пламени по воздуху. Легкий укол боли чуть выше плеча намекнул, что она чудом разминулась с острыми клыками.
— У тебя кровь! — словно сквозь вату донесся вскрик Дика.
— Фамильяр! Быстро!
Опоясавшись кругом огня, Лика тяжело дышала.
Они застыли друг против друга: она и Альма. Последняя приняла облик призрака с тонкими, как стилеты, клыками.
Наконец заметив нежить, продавец бросил свою тележку и истошными криками кинулся вниз по улице.
Лика не могла обернуться, проверить, как там Дик. Она искренне надеялась, что он тоже сбежал за помощью. Стригесса ему не по зубам, что ей вода! Да и огонь Лики вряд ли остановит. Рано или поздно подпитка иссякнет и тогда…
«Аквир», «Стацис»! — всплыли в сознании два спасительных слова.
Первое заклинание девушка успела отработать, вдобавок оно практически не требовало предварительной подготовки.
«Глупышка! — зазвенел в воздухе хохот, от которого кровь стыла в жилах. — Что ты против меня?»
Альма действительно превосходила ее в магическом мастерстве. Она с легкость поглотила ученический «Аквир», выплюнула его темными струйками выхолощенной энергии.
Порыв ветра погасил огонь вокруг Лики. Зажечь новый не хватило времени.
Вскрикнув, девушка повалилась на мостовую, скрючилась в позе эмбриона. Ребра сдавила неведомая сила. Когти стригессы скрежетали по костям, а, может, по поставленному Раяном щиту — Лика плохо понимала, что происходит. Полные ненависти, но все еще прекрасные глаза Альмы замерли напротив ее глаз. Бледный рот осклабился, послав последний привет своей жертве.
Уши Лики заложило от крика. Сначала девушка решила, что слышит саму себя, но искаженное мукой лицо Альмы подсказало: вопила она.
— Проклятый феникс!
Объятая золотистым пламенем стригесса отпрянула от Лики, заметалась между домами. Со стороны казалось, что Альму искупали в лучах закатного солнца, но ничего общего с ласковым светилом оно не имело. Не походило и на стихийный дар. После него оставался пепел, тут — ничего, лишь зияющая пустота.
— Я еще вернусь, он навечно мой! — пригрозила Альма… и лопнула, словно мыльный пузырь.
Налетевший невесть откуда ветер поднял небольшую снежную бурю.
— Ты в порядке?
Белый как полотно Дик склонился над Ликой. Руки его дрожали. Он не с первого раза смог вытащить из кармана платок и обтереть ее шею.