— Итого… — Он чуть приоткрыл рот, возвел взгляд к небесам, подсчитывая. — Под утро все случилось. Наверняка возвращался от любовницы или увеселительного дома. А имел бы дом, семью, остался бы жив, — назидательно заметил Аргус.
Раян против воли улыбнулся. Офицер так гордился фактом своей недавней женитьбы, что напоминал о нем при каждом удобном и неудобном случае.
Пока канцеляристы возились с трупом, магистр обратил внимание на тонкий снежный покров. Снег выпал вечером, с тех пор в переулке порядочно натоптали, но одна цепочка шагов показалась ему занятной. Раз уж Аргус официально включил его в поисковую команду на правах независимого консультанта, Раян имел полное право участвовать в расследовании.
Следы, несомненно, оставила женщина. Она едва касалась мостовой, вдобавок обулась не по сезону — в туфельки. Либо это богатая дама, которую поджидала карета, либо Альма. День ее смерти навсегда врезался в память Раяна — пятнадцатое сентября. Погода тогда стояла теплая, и Альма носила серые замшевые туфли на остром каблучке.
Глупо полагать, будто за стригессой тянулся бы след из кровавых капель. Высшие вампиры осторожны, не разрывают горло, обходятся без алого веера на снегу. Напившись, и вовсе утирают рот платком.
— Где же ты его выбросила? — бормотал Раян, словно гончий пес, следуя за пунктиром женских следов.
Магия помогала вычленять их среди прочих, не терять, когда женщина пересекала людные улицы.
На магистра подозрительно косились, принимая за сумасшедшего, на всякий случай обходили стороной. Он же никого не замечал, сосредоточившись на «точка-тире» на снегу.
— А вот и зацепка!
Довольный Раян вразвалочку направился к самой обыкновенной помойке. По иронии судьбы, нагромождение из пустых пивных бочек, ящиков и коробок высилось в том самом переулке, в котором Лика некогда повстречала Грегора.
— Как ты неаккуратна, милая! — по-вампирьи оскалился Раян. — Любая личная вещь в нашем деле, да еще со следами крови жертвы и твоей слюной — это катастрофа.
Он смело потянулся к белевшему возле разломанного ящика кусочку ткани.
Бурая крыса с истошным писком порскнула из-под его ног.
— Да нужна ты мне! У меня крысиных хвостов в достатке.
Вот ведь, животное, а чувствовало, что Раян представлял опасность.
Разворошив груду мусора, магистр добрался до вожделенной цели, поднял, развернул. Так и есть — бурые пятна, кровь.
Смяв платок, Раян засунул его в карман пальто. Повредить там нечего, это Аргус трясется, как бы пятнышки не смазались.
Вечером можно устроить охоту, посмотреть, куда приведет поисковое заклинание.
Поразмыслив, магистр решил пока не ставить в известность Тайную канцелярию. Он не в полной мере доверял им, а они — ему. Вдобавок Раян всего лишь консультант, не обязан.
— Что-то нашли, господин Энсис?
Раян мысленно сжал кулаки.
Вот ведь нюх! Стоит за его спиной, нервно тянет шею. Прибежал не один, с гвардейцами.
— Следы.
Магистр указал на свидетельства нахождения Альмы в физическом мире.
— Увы, дальше она сменяла форму существования.
Аргус пару минут с задумчивым видом изучал снег и радостно потер руки:
— Хм, а ведь это все меняет!
— Что именно?
Платка он не заметил. Хорошо, не потребует достать из кармана.
— Версию происшедшего. Прежде ваша невеста… Вы уж извините, что я без экивоков, бью по больному.
Раян кивнул: разрешает. Он не сомневался, Аргус специально напомнил об узах, некогда связывавших их с Альмой, но просчитался, бурной реакции не последует.
— Так вот, прежде стригесса являлась в инфернальной оболочке, иначе говоря…
— Я в курсе определения инфернальной сущности материи, — оборвал его магистр. — Дальше!
— А дальше мы имеем то, что я непременно зафиксирую в протоколе.
Раян заскрежетал зубами. Офицер — крепкий орешек, отомстил за небрежение к своей особе. Ничего, магистр сам догадается, в чем там дело.
— Она под видом особы легкого поведения заманила жертву?
— Не исключено, не исключено, — пробормотал Аргус, нарезая круги по переулку.
— Что ж, не стану вам мешать. У меня лекция через полчаса.
Главное Раян уже увидел, зачем лишний раз мозолить глаза канцеляристам?
Он успел сделать пару шагов по направлению к улице Оружейников, когда заметил пятачок плотно утрамбованного снега с нечеткими отпечатками ботинок. Будто человек долго ждал и переминался с ноги на ногу.
Магистр вернулся к месту, где обрывались следы Альмы.
Нет, оттуда до нервного неизвестного добрых пять метров — многовато для тесного общения. Да и с чего Раян взял, будто ждали именно Альму? Неизвестный вполне мог стоять на стреме, пока его подельники грабили торговую лавку — их вокруг хватало. А то и вовсе пылкий влюбленный поджидал даму сердца. Словом, следы и следы.
Сколько себя помнила, Лика боялась отца. Вот и теперь, завидев в окне гостиной коттеджа Раяна знакомую долговязую фигуру, испытала жгучее желание спрятаться за портьерой или забиться под диван. Пришлось напомнить себе, что она не девочка, а почти состоявшийся маг. Таким под диваном прятаться не положено.
Дункан Скотт тоже заметил ее, свернув с тропинки, направился прямиком к окну.
Лика словно приросла к полу. Помогла дыхательная техника, которую она применяла на уроках обратной магии. Простенькое упражнение, и девушка смогла улыбнуться, приветливо помахать отцу. Тот ее радости, впрочем, не разделял. Удостоив дочь короткого взгляда из-под насупленных кустистых бровей, он демонстративно обернулся к сопровождавшему его ректору. Кто бы сомневался, Бранцель дожидался приезда, Дункана чтобы устроить Лике грандиозную взбучку!
С легким шипением дезактивировались чары на входной двери. Они пропускали Раяна, но не позволяли Лике высунуть нос на свежий воздух. Она пробовала — больно, даже окно проветрить не откроешь, приходилось просить магистра. Следом распахнулась сама дверь, впустив в коттедж бодрящее дыхание ноября.
— Почему моя дочь живет ЗДЕСЬ?
Стоило отцу задать всего один вопрос, даже не ей, а ректору, как хрупкое спокойствие Лики едва не разбилось вдребезги.
Голос Дункана Скотта сочился презрительным высокомерием. Вряд ли кто-то прежде смел обращаться к Георгу Бранцелю в таком тоне. Однако ректора было не так-то просто запугать.
— Потому что мы посчитали это целесообразным.
— Мы?
Лика живо представила, как дернулся, чуть приподнялся правый уголок рта отца.
— Да. При всем уважении, магистр Скотт, внутренние дела академии вас не касаются.
Девушка была готова аплодировать ректору. Немногим удавалось поставить на место ее отца. Увы, Дункан Скотт относился к тому типу людей, которых достижения: свои собственные и достижения предков, — делали заносчивыми и нетерпимыми к чужому мнению.
— Однако речь о моей дочери. Полагаю, вам надлежало сначала поставить меня в известность, а потом уже что-то решать. Причина ведь в нападении? Почему я узнал о нем не от вас, а от третьих лиц?
Судя по затянувшемуся молчанию, Дункану удалось загнать собеседника в угол.
— Третьих лиц? — наконец недоверчиво переспросил ректор. — Я полагал, будто ваша дочь…
Лика не сомневалась, Бранцель мысленно подписал доброхоту увольнительный лист, оставалось лишь вписать нужную фамилию.
— Я здесь благодаря заботам моей сестры и магистра Энсиса. Однако он не упоминал о том, что взял мою дочь под крыло.
— Энсиса? — растерянно переспросил ректор.
Ему и в голову не могло прийти, что главный виновник (в глазах Бранцеля, разумеется) придаст дело огласке.
— Лика, ты здесь? — посчитав тему письма закрытой, позвал Дункан.
Девушка поплелась в прихожую. Увы, отсидеться у камина не получится.
Несмотря на магические различия, внешне отец и дочь во многом были схожи. Именно от Дункана Лика унаследовала острые скулы и узкое лицо. А вот цвет волос и глаза достались ей от матери, равно как телосложение. И к лучшему, иначе бы Лику дразнили цаплей. С ее-то носом, формой лица — еще и сухая высокая фигура! Зато Дункана Скотта никто дразнить бы не осмелился. Его вечно взъерошенной медной шевелюры либо боялись, либо уважали — в зависимости от того, какого рода отношения связывали их со Скоттами.
— Так-так-так!..
Дункан цокнул языком, устремив на Лику пристальный взгляд своих желто-зеленых глаз. Девушка благоразумно молчала. Зачем раньше времени рыть себе могилу?
— Крайне неприятное письмо я получил, дочь…
Скотт поджал губы, чтобы лишний раз подчеркнуть, сколько неудобств ему причинила Лика.
— Однако реальность превзошла мои худшие опасения. Ты дважды наказана. Дважды! И оба раза за крайне серьезный проступок. Один и вовсе пятнает наше фамильное имя. Лика Скотт — воровка!
— Но… — попыталась возразить девушка и натолкнулась на поднятую ладонь отца.
— Я не закончил. Или ты станешь отрицать, будто попалась с поличным?
Лика напряженно молчала.
— Вдобавок ты непонятно на каких основаниях живешь с холостым мужчиной. О его репутации умолчу. Я магистру не судья, да и некоторые его заслуги неоспоримы.
— Мы не любовники, если ты об этом, — заскрежетала зубами Лика.
— Рад это слышать. Жаль, в остальном ты не можешь меня порадовать.
Оставив дочь на время в покое, Дункан обернулся к ректору.
— Милорд, я так и не получил ответа на свой вопрос. Почему моя дочь не в общежитии?
— Магистр Энсис настоял. После известных событий… После известных событий он пожелал забрать ее к себе.
— Забрать к себе? Очень интересно! — сдвинул брови Скотт. — В таком случае можете ему передать, если это затянется, он обязан жениться на моей дочери. Вне зависимости от наличия или отсутствия между ними интимных отношений. Лика не будет строить научную карьеру, после академии она выйдет замуж. Но кто ее возьмет с подмоченной репутацией?
— Заверяю, у всех моих студентов кристальная репутация. — Бранцель слегка покраснел от напряжения и метнул на Лику грозный взгляд. Мол, смотри у меня! — Вдобавок наказание вашей дочери, то первое, за воровство, предполагает тесно общение с господином Энсисом. Он взял ее на поруки, взамен Скотт помогает ему в работе, б