ерет у него дополнительные занятия. По собственной инициативе господина Энсиса, — особо подчеркнул ректор. Он-де тут ни при чем.
— Дополнительные занятия? — Брови Дункана окончательно сошлись на переносице. — Я, конечно, недостаточно осведомлен о магическом потенциале магистра, но вряд ли он сильный стихийник.
— Боюсь, — кисло улыбнулся ректор, — у нее обнаружился второй дар.
— Какой же?
— Не хочу вас расстраивать, магистр, но темный и достаточно сильный. К сожалению, имел место инцидент, после которого вмешательство господина Энсиса стало необходимым. Зато, — подсластил пилюлю Бранцель, — уже после месяца занятий с ним успеваемость Лики повысилась. Ее даже пригласили на роль принцессы в спектакле. Вы в курсе, мы собирались ставить пьесу к приезду его высочества, но обстоятельства помешали.
«Да он заискивает перед папой!» — мысленно ахнула Лика. Какой же он жалкий, напоминал Йенифир и Мирабель. Но они студентки, возомнившие о себе невесть что дурочки, а он руководитель академии, состоявшийся маг…
— Уверен, вам еще представится случай порадовать его высочество.
И ничего, ни слова о том, что он гордится успехами дочери на театральной сцене, напрасно Лика надеялась. Девушка сомневалась, что даже ее отметки порадуют отца: она ведь преуспела в алхимии и обратной магии, по стихийной же плелась в середине списка. Не последняя, но до скоттовских вершин бесконечно далеко.
— Что ж, ваши объяснения меня удовлетворили. — Каменное лицо Дункана свидетельствовало об обратном. — Однако вопрос проживания моей дочери с магистром Энсисом по-прежнему остался открытым.
— О, не беспокойтесь, чести вашей дочери ничего не угрожает! Я сам имел неосторожность предположить, не сейчас, ранее, когда речь шла о дополнительных занятиях… Так одна мысль о связи со студенткой показалась господину Энсису противоестественной. После смерти… эмм… убийства невесты он равнодушен к женскому полу.
— Да, как же, наслышан, о той истории. Очень жаль магистра Энсиса. Так нелепо лишиться дворянства!
Того самого, которое, несмотря на все заслуги, ни один из Скоттов не получил.
— Он ведь руководил академией до вас и добился весомых успехов.
Ректор заскрежетал зубами. Он прекрасно умел читать между строк. Неслыханно, Дункан Скотт уважал Раяна Энсиса больше него!
— Возможно, — тщательно подбирая слова, чтобы не унизить себя при студентке, возразил Бранцель, — через некоторое время мы поговорим и о моих успехах. Большое дело делается не сразу. К примеру, мне удалось закрыть вакансии, которые не сумел укомплектовать мой предшественник.
— Возможно, — согласился Дункан, однако едва уловимая усмешка в глубине глаз свидетельствовала об обратном. — Как поживает ваш дядя? Слышал, именно он уговорил герцога посетить академию.
Лицо ректора дернулось как от оплеухи. Он грозно зыркнул на Лику, и та благоразумно скрылась в гостиной.
— Послушайте, — убедившись, что девушка не подслушивает, прошипел ректор, — я не потерплю подобных разговоров!
Однако Дункан остался непоколебим:
— Подобных чему? Я всего лишь поинтересовался здоровьем вашего родственника.
Бранцель сделал пару глубоких вдохов.
Может, ему действительно показалось, никаких намеков собеседник не делал? Последние недели изрядно расшатали его нервы. Вдобавок Бранцель всерьез опасался, как бы воскресшая Альма (идиоты, не могли ее качественно убить!) не подпортила его идеальный послужной список. Лучше улыбнуться, перевести все в шутку. Жизнь — сложная штука, а Дункан Скотт — весомая фигура в магическом мире. Вдруг когда-то Бранцелю понадобится его поддержка?
— С дядей все хорошо. Я передам ему ваши добрые пожелания.
В разговоре повисла неуклюжая пауза.
Дункан размотал шарф, педантично свернул его, складка к складочке, и убрал на полку. После повесил на крючок пропахшее морозной свежестью пальто. Пусть дом и чужой, формально он принадлежал академии, поэтому Дункан имел право находиться в нем в сопровождении ректора без согласия Раяна. Рыскать по комнатам, брать чужие вещи — нет, но отдохнуть, погреться у камина — само собой разумеется.
— Советуете забрать ее?
Скотт следом за Бранцелем шагнул в гостиную. Взгляд быстро обежал стены, а затем остановился на Лике.
Девушка украдкой сжала кулаки. Пожалуйста, только не домой!
— Ну, проступок серьезный, но я пока не решил.
Заметив весело потрескивавшее пламя, ректор поспешил к нему, в блаженстве простер ладони над каминной решеткой.
— Замерз как собака! — посетовал Бранцель. — Целый день на ногах, чаю выпить некогда. То учебные дела, то Тайной канцелярии помогаю…
Если он рассчитывал на сочувствие Дункана, то его не дождался. Лика тоже осталась глуха к намекам. Прямой просьбы не было, она не обязана потчевать гостя горячим.
— И как далеко вы продвинулись? — из вежливости поинтересовался Скотт.
— Работаем, — обтекаемо ответил ректор.
На самом деле он понятия не имел, как обстояли дела.
— Так что там с бегством Лики? Хотела пройтись по лавкам перед днем рождения?
Рискуя навлечь на себя очередное наказание, девушка опередила ответ ректора, выпалила правду:
— Я нарушила приказ вовсе не ради развлечений, я хотела помешать напоить господина Энсиса «Глотком правды».
— Вот как? — Брови Дункана удивленно взмыли вверх. — «Глоток правды» создавался для особо опасных преступников. Насколько мне известно, магистр Энсис к ним не относится.
Скотт обратил на ректора острый взгляд чуть прищуренных глаз. Бранцель нервным движением поправил узел галстука и поспешил восстановить рушившуюся на глазах репутацию академии:
— Все было не совсем так. Господин Энсис добровольно предложил прибегнуть к этой процедуре. Сами понимаете, его прошлое бросало тень на настоящее. Однако теперь его благонадежность доказана Тайной канцелярией.
— Меньше всего на свете меня сейчас волнует благонадежность магистра Энсиса. — Голос Дункана прогремел как раскаты грома. — Меня беспокоит моя дочь. С чего вдруг ей волноваться за незнакомого мужчину? Сдается, вы понятия не имеете о том, что творится у вас под носом.
Тучи над головой Лики стремительно сгущались. Еще немного, и ее чувства станут всеобщим достоянием. Нужно как-то выкрутиться, найти логичное объяснение своего неразумного поведения. Эх, если бы она тогда послушала Ларса!.. Но чего уж там!
Лику поймали, когда она пыталась перелезть через ограду. У нее почти получилось бы, но проклятое охранное заклинание подняло жуткий шум! От его писка заложило уши, она чудом не оглохла.
— Естественно, я волновалась. Господин Энсис — уникальный специалист, вдобавок единственный знает повадки Альмы. Нет, я безмерно уважаю других преподавателей, милорда ректора, например, но только под его защитой я чувствую себя в относительной безопасности. Вдобавок не мне тебе объяснять побочные эффекты «Глотка правды». Господин Энсис мог не только умереть, но и потерять рассудок. Только представь, чем бы все обернулось для Ойма!
Лишь бы ее ответ прозвучал убедительно! Раз за разом прокручивая его в голове, Лика находила все новые изъяны. Но слова сказаны, обратно не вернешь.
— Хм, а ведь моя дочь права, — неожиданно встал на ее сторону Скотт. — Крайне неразумно подвергать риску единственного охотника, которому знакомы повадки зверя.
— Мы прекрасно справились бы без Энсиса. Стихийную магию недооценивают. Вы ведь огневик, как и я? — Второй стихией ректора был воздух. — Сожжем ее, и все. Была и нет стригессы.
— Магистра Энсиса вы тоже собирались сжечь? — насмешливо глянул на него Дункан. — Георг, похоже, вы смутно представляете последствия «Глотка правды». Вам сильно повезло бы, если бы выпивший его человек просто умер. Отделались бы объяснительной и строгим выговором, ну понижением в должности. Зато если бы магистр сошел с ума, вас судили бы.
— Но… — Лицо ректора покрылось пятнами. — Я не понимаю, с какой стати…
— С такой, что вы знали о намерениях подчиненного и поощряли их. Свои собственные предрассудки поставили выше безопасности горожан.
Рот Бранцеля приоткрылся, глаза выпучились. Он действительно не подумал об этом.
— Так что, — подытожил Дункан, — опасения моей дочери были обоснованы, порыв благороден, поэтому я требую освободить ее из-под домашнего ареста и допустить к учебе.
— Хорошо, будь по-вашему, — неохотно согласился ректор.
Он одарил Лику взглядом, в котором ясно читалось: «Повезло тебе! Благодари отца, что выкрутилась, но в другой раз не выйдет». Девушке было все равно. Пусть хоть проклинает, главное, она свободна, запись в личном деле аннулируют!
Все внутри нее пело. Лика сможет помогать Раяну! Хотелось кинуться отцу на шею и расцеловать в обе щеки, но приходилось соблюдать приличия. Да и не терпел Дункан Скотт «телячьих нежностей», считал их признаком эмоциональной распущенности и слабой дисциплины.
— Но, — отец быстро спустил дочь с небес на землю, — оставить ее совсем без наказания тоже нельзя. Вы говорили о спектакле… Полагаю, его не отменили, а перенесли. Так вот, Лика недостойна главной роли, пусть принцессу играет другая.
И только? Девушка приготовилась, замерла, а тут сущие пустяки. Отдаст роль Мирабель, пусть порадуется.
— Так же я лично проэкзаменую ее по стихийной магии и…
— Ваша дочь никогда не станет стихийницей, смиритесь!
Очевидно, умение неслышно входить в помещение было одной из многочисленных магических способностей Раяна. Усталый, весь в снегу, он небрежно сбросил пальто на диван и размял затекшую спину.
— Добрый день, магистр. Рад вас видеть!
Дункан с широкой вежливой улыбкой шагнул навстречу Раяну и протянул ему руку. Магистр ее пожал:
— Взаимно, Дункан. Вы мне нужны, — сразу огорошил он собеседника.
— Весь в вашем распоряжении, но для начала не могли бы вы пояснить…
— Что именно? — Раян развалился подле пальто и украдкой зевнул: сказывались усталость и последствия перенесенного испытания. — Касательно Лики? Я собираюсь сделать из нее годного темного мага. Это намного лучше, чем посредственная стихийница. Если вы настаиваете, можно попытаться, но старшие курсы она завалит. Обратная магия же у нее идет хорошо, виден прогресс. Теперь насчет ее пребывания здесь. В некоторых случаях слухи о распущенности лучше могильного холмика. Да и спим мы в разных постелях, на разных этажах. Все?