– Какой он волшебник, – проворчал Хорас с дальнего конца комнаты, – если готовить седло барашка до сих пор толком не научился!
– Ты когда-нибудь прекратишь жаловаться? – едко спросила Эмма. – То кухня тебе не нравится, то что-нибудь еще. Или забыл, что тебе говорил Тимоти, когда согласился взять нас сюда? Веди себя как следует, не причиняй неприятностей другим – вот и все, что он просил. Неужели тебе это трудно?
– А еще он потребовал, – завопил Хорас, – чтобы я держал рот на замке. Все, что нужно, мол, это держать язык за зубами…
– Не могу сказать, – заметил Тимоти, – что ты справляешься с этой задачей.
– Брось, Тимоти! – воззвала Эмма. – Не считая жалоб, он ведет себя не так уж плохо. Не сделал и шага за границу участка, не поссорился ни с кем из соседей, даже с самыми отъявленными уродами. Право, не понимаю, почему бы вам не ужиться.
– Что до меня, – подала голос Инид, – я согласна вообще не выходить с участка. Усадьба просто великолепная. Не считая гор вокруг, не вижу почти никакой разницы с Гопкинс-Акром.
– Вы правы, Инид, – сказал Коркоран. – Одно из самых уютных домовладений, какие я когда-либо видел. И очень напоминает Гопкинс-Акр. Конечно, мы с Буном пробыли там недолго, и все же…
Бун не поддержал эту тему. Его интересовал Конепес.
– Не представляю себе, – обратился он к инопланетянину, – как ты догадался, что звезда с крестом приведет нас сюда.
– Однако я объяснял, – грохотнул Конепес. – Крест внушил мне идею, что место сие особенное, и я задал неводу данное направление.
– Не ты ли предполагал, – напомнил Коркоран, – что крест означает предостережение, совет держаться подальше?
– Однако могло быть и так, – не стал спорить Конепес. – Иногда я питаю склонность к рискованным предприятиям.
– Могу лишь радоваться, что вы пошли на риск, – произнес Тимоти. – Мне было одиноко. Представители иных рас заботливы, тактичны, но семью они заменить не могут. А теперь семья, вернее то, что от нее осталось, снова в сборе.
– О Генри так ничего и не слышно? – поинтересовалась Инид.
Ответил не Тимоти, а Хорас:
– Ни ползвука. С вашим Генри никогда ничего не поймешь. Что бы вы ни твердили, он просто-напросто призрак. Да еще и шныряющий туда-сюда.
– Опять ты распускаешь язык! – упрекнула Эмма мужа. – Никогда ты Генри не жаловал, говорил о нем всякие гадости. Я-то надеялась, что ты хоть теперь изменишь этой привычке. Может, его и в живых уже нет…
– Это Генри-то нет в живых? – зарычал Хорас. – Кто-кто, а он умереть не может! Нет такой напасти на свете, чтобы до него дотянулась.
– При нашей последней встрече, – напомнил Коркоран, – он говорил, что намерен отправиться на поиски тех, кто улетел с ковчегом Мартина.
– Искал он нас или не искал, – объявил Хорас кислым тоном, – только не нашел. Наверное, предпочел другое, более привлекательное занятие.
Они сидели в гостиной, отдыхая после роскошного обеда. Из столовой доносился приглушенный звон посуды: прислуга убирала со стола фарфор и серебро. Тимоти приглашающе махнул рукой в сторону бара.
– Если кто-нибудь хочет подлить себе бренди, не стесняйтесь…
Хорас, тяжело поднявшись, поплелся к бару со своим стаканчиком. Желающих последовать его примеру не обнаружилось. Коркоран повернулся к Тимоти с вопросом:
– Вы как будто удовлетворены своим нынешним положением?
– Вполне, – ответил тот. – И в доме, и вокруг него все кажется давно знакомым. И у меня опять есть работа. А почему бы и вам не остаться с нами? Уверен, что центр без труда подберет вам какое-нибудь занятие.
Коркоран отрицательно покачал головой:
– Мой дом – в двадцатом веке. У меня там хороший бизнес, и я жду не дождусь, когда займусь им снова.
– Значит, ты для себя все решил? – спросил Бун.
– Конепес согласился отвезти меня. А ты что, разве не собираешься составить нам компанию?
– Нет. Я, видимо, останусь здесь.
– А ты, Конепес? – спросила Инид. – Ты потом вернешься к нам?
– Возможно и вероятно, стану наезжать в гости, если вам будет угодно меня пригласить. Однако многое еще не видано, световые годы не пройдены, и во Вселенной есть дальние уголки, куда хочется сунуть мой длинный нос.
– Прежде чем ты улетишь, дай мне ответ на один вопрос.
– Пожалуйста, спрашивай.
– Что все-таки случилось с Мартином? Ты сказал, что он выпал из невода. А мне сдается, что ты его столкнул.
– Рука моя не касалась его! – возмутился Конепес. – Я лишь подал команду неводу.
– Команду, чтобы невод его сбросил?
– В твоих устах сие звучит столь жестоко.
– А разве не было жестоко вышвырнуть его в космос?
– Однако никоим образом не в космос. Я дал команду неводу забросить его в иное место и время. На Землю, в двадцать третье столетие.
– Почему именно туда?
– Я не желал причинить ему зло. От него лишь надлежало избавиться, переместив туда, откуда не сбежать и не затеять новые интриги. Времялета у него не имеется, и, высаженный в том веке, он вынужден там и пребывать.
– Одно для меня так и осталось загадкой, – вклинился Коркоран. – Кто был этот чертов Мартин на самом деле? У меня вроде бы сложилось впечатление, что он был связан с Гопкинс-Акром и другими подобными группами. Что-то вроде агента-осведомителя в иной эпохе. И вдруг, как только до него дошло, что кто-то затеял наводить справки о поместье Гопкинс-Акр, давно не существующем, он бросается в бега. А затем мы видим его работающим на бесконечников, разъезжающим с ними по Вселенной на краденом времялете…
– Возможно, что не на краденом, – уточнил Конепес. – Он же уверял, что заплатил за него.
– Все равно времялет был краденым, – возразил Бун. – Краденым у Инид. Если Мартин его не крал, значит, это сделал кто-то другой.
– Насколько помню, – желчно высказался Хорас, – это вы, Коркоран, сообщили Мартину, что кто-то наводит справки о нашем поместье?
– Он меня нанял, я выполнял его поручения, только и всего. И он прекрасно платил. С тех пор я, правда, начал задавать себе вопрос, откуда у него брались деньги. Ясно, что не от вас. Если я не заблуждаюсь на ваш счет, вы таких денег никогда и в руках не держали.
– А вы уверены, что это были не фальшивые деньги? – не успокаивался Хорас.
– Деньги могли быть и не фальшивыми, – заявила Инид. – У него ведь было два времялета – большой ковчег и малый, тот, что достался Стелле. Когда путешествуешь во времени, несложно добыть любую сумму, находя клады, выигрывая в лотерею, еще что-нибудь в таком же духе. Дэвиду в его поездках тоже требовались кое-какие деньги на товары, которые он закупал для нас. И он пополнял свои финансы именно такими способами.
Тимоти глубокомысленно кивнул и сказал:
– Сомневаюсь, что мы когда-нибудь разберемся в этом до конца. Несомненно одно: Мартин был человек с двойным дном. Должен, увы, признать, что мы всецело доверяли ему, хоть он нам и не нравился. Дэвид встретил его в Нью-Йорке и невзлюбил с первого взгляда. Непорядочный человек. Весьма, весьма далекий от порядочности.
– Он изменник, – провозгласил Хорас. – Как заподозрил, что у нас неприятности, так и бросил нас на произвол судьбы.
– Повторяю, – заявил Тимоти, – до конца нам в этом никогда не разобраться. Вы совершенно уверены, что избавили нас от Мартина? Он не явится снова и не станет нам докучать?
Конепес не сразу понял, что вопрос обращен к нему, но когда разобрался, заверил:
– Он в ловушке. Без времялета ему оттуда дороги нет.
– Теперь, когда мы узнали о том, что с ним сталось, мы будем чувствовать себя спокойнее, – сказала Инид. – Спасибо, Конепес, что сообщил нам правду. И пожалуй, есть еще одна услуга, которую ты мог бы нам оказать.
– Назови ее, – отозвался Конепес. – Я твой вечный должник, мой долг непомерен, и радостно вернуть хоть малую его часть.
– Ты не мог бы забрать времялет, оставшийся на Магистрали Вечности, и доставить его сюда? Времялет – большое удобство, и неплохо бы иметь его под рукой.
– Да и центр не прочь взглянуть на него, – добавил Тимоти.
Волк выполз из угла, где спал в обнимку с миской мяса, вперевалку пересек комнату и плюхнулся на пол у ног Буна.
– Он просится погулять, – догадалась Инид.
– Нет еще, – ответил Бун. – Подумывает о прогулке – это так. Принимает решение, но еще не принял. Когда примет, попросится по-настоящему.
Хорас опять поднялся и направился к бару за новым стаканом бренди.
– Забыл рассказать вам об одной занимательной находке, – объявил Тимоти. – Просматривая предоставленные мне центром записи, я наткнулся на копию одного документа двадцать четвертого, а может, двадцать пятого века. Это первое упоминание о Земле, попавшееся мне на глаза за все время пребывания здесь. Вернее, Земля не названа, но вся внутренняя логика документа подсказывает, что речь идет именно о Земле. Повествуется о том, что там родилась и расцвела новая религия, связанная с каким-то таинственным объектом искусственного происхождения. Что это за объект, не вполне ясно, однако его почитатели относятся к нему как к мессии, выступающему против технического развития, проповедующему отказ от материального прогресса ради поисков своего истинного «я». Не слышится ли вам в подобной проповеди кое-что знакомое?
– Конечно слышится, – откликнулась Инид. – Такие поучения подорвали человечество изнутри, морально подготовили его к пришествию бесконечников.
– Да нет, разрыв во времени слишком велик, – осмелился возразить Бун. – Идеи не живут по миллиону лет. Они устаревают гораздо быстрее. Выходят из моды и теряют свою привлекательность…
– Не уверен, что это всегда так, – высказался Тимоти. – Данный культ первоначально получил широкое распространение, а значит, мог и выжить в среде ярых приверженцев, особенно если объект поклонения сам по себе долговечен. И в эпоху социальных потрясений – а такие эпохи повторяются с завидной регулярностью – фанатики культа могли возродить его в планетарном масштабе. За примерами не надо далеко ходить – взять хотя бы веру в магию, которая то отступала под натиском здравого смысла, то вдруг опять выныривала в измененном обличье, и так продолжалось почти до наших дней.