— Поэтому ты прыгнул? Потому что тебе это приснилось?
Я взял со столика, что стоял рядом с нашим лежаком, бокал с коктейлем, из которого торчал разноцветный зонтик. Коктейль был странным на вкус, смесь хреновухи и лимончелло. Редкостная дрянь, неважно, когда проснусь все равно не вспомню.
— Я будто прочитал ответ в шпаргалке. — Признался я. — Ты мне подсказала его. Так я спас девочку и артефакт.
— Правда думаешь, что я бы вас убила?
— Я не знаю, Лина! — Я резко развернулся к ней. — В том и дело! Она уже не ты.
Она повернулась в ответ, оказавшись со мной лицом к лицу.
— Если у бабочки отрезать крылья, она останется бабочкой, или превратится в отвратительную гусеницу? — Спросила она.
— Неправильный вопрос. Если бабочке приделать крылья летучей мыши, станет ли она пить кровь?
— Эй… — Она мягко провела пальцами мне по волосам. — Меня-то не вини. Ты сам сказал, что она не я.
Я отстранился и поднялся с лежака. Прошелся по крыше, встал у края, положив руки на гранитный высокий парапет. В этот раз все было иначе. Коробки зданий и шпили минаретов также блестели и переливались в ночи, но их завалило снегом. Удивительное зрелище — полукруглые золотистые купола в белой пурге. Мне же было тепло, как и прежде, будто летней ночью у моря. Золотистый свет шпилей манил меня, словно потерянный рай, и мне казалось, что если прислушаться, то можно разобрать пение муэдзина, переливающийся мягкий голос, выговаривающий неведомые слова. Горизонт был подернут мягкой оранжевой дымкой, был виден залив и череда шпилей за ним, продолжающихся за границей сна. Там, где я никогда не бывал. Окружающее было знакомым, но, как часто случается во сне, я не мог вспомнить, откуда же я знаю это место, и что это за фантасмагорический город. Почему-то я был уверен, что мне суждено туда попасть.
— Левит… — Позвала она мягко.
— Я здесь, с тобой.
— Лучше бы ты отдал перо мне, как я и просила.
— С чего бы? — Усмехнулся я и повернулся к ней.
Она привстала на лежаке, придерживая одной рукой бокал для мартини, а второй обмакивая в коктейль оливки. Сам напиток был розоватым, будто в белое вино плеснули томатного сока.
— Потому что ты считаешь, что спас девочку и артефакт. Но это не так.
— Конструкт под защитой Магистрата.
— И это означает, что чернокнижникам придется действовать более жестко.
— А девочка?
— О, она просто бонус, лично для меня.
— Зачем она тебе?
Ангелина отпила из бокала и смущенно улыбнулась.
— Можно сказать, что я ревную… В паре с тобой не может быть другого мага, кроме меня.
— Зачем чернокнижникам гримуар? Что задумал Дюмар? Ты хоть что-то можешь мне рассказать?
— Если расскажу, то будет неинтересно. — Хитро прищурилась она. — Не так ли?
***
Блаженный полумрак сменился яркими проблесками света, а тишину нарушил звук цокающих каблучков и жужжание белой лампы.
Ну вот обязательно шастать туда-сюда весь день?
Я было попытался перевернуться набок по привычке, но тело опять пронзила острая боль в спине и груди. Ну а я как хотел? Падение с восьмого этажа на соседский гараж, это не шутки. Хорошо, что в лепешку не расшибся об асфальт.
Мне ещё повезло, зацепил ветки деревьев пока летел. Расцарапало меня, конечно, нормально, но это столкновение немного замедлило падение. Я пробил крышу гаража и приземлился аккурат на старенькую «Волгу», пролежал так минут пять, истекая кровью, пока подоспела помощь. Как выжил, понять до сих пор не могу.
Если бы расшибся насмерть, воскрешать бы не стали, полномочий нет. А так, считай, отделался легким испугом. Прошел реабилитацию и иди гуляй.
Ну как гуляй… Хромай.
Я лениво приоткрыл глаза и пробурчал что-то вроде — «я тут только что заснул, какого лешего вы мешаете больному восстанавливать здоровье».
— Не ной. — Стальным тоном ответила Вера.
Она склонилась надо мной и поднесла к губам флакон с микстурой. Этой дрянью она поила меня каждый час. Скривившись, я проглотил дьявольский экстракт под её одобрительные кивки.
— Молодец. — Похвалила она. — Вечером уже сможешь ходить.
Вера была хорошим целителем, но очень уж строгим, вроде молодая девчонка, а характер как у бабушки педиатра в сельской поликлинике. Она даже запретила меня посещать, заставу прошел только декан и Катя, но от их расспросов я быстро устал и заснул. От микстур голова постоянно была мутной и время от времени я отключался сам этого не замечая.
Третьи сутки я отлеживал бока в постели, в полубреду и с туманом в голове. Я засыпал и просыпался, снова тупо пялился на свои ноги под простыней, и опять подал в небытие. По причине сбивчивого сна я потерял счет времени и дни тянулись неизмеримо долго, а самочувствие не улучшалось. Я ненавидел эту кровать, эту простынь и надоевшее искусственное окно, и казалось мне, что именно постель высасывает из меня все силы и не дает пошевелиться. Да, именно мягкий постамент на ножках с его уютным нутром пытался забрать меня в теплую негу навсегда, поглотить и сожрать, как зыбучие пески.
Доходило до смешного, вроде бы, ну что там — поваляйся трое суток, отоспись наконец, кто же от этого откажется? Даже телевизор есть, можно старый сериал досмотреть, до которого руки не доходили. А вот и нет, отдых обернулся настоящей мукой. Мне снилось, что я лежу неделями, зима сменилась влажной весной, а после наступало лето, и я приходил в себя в поту, в бесцельных попытках сорвать одеяло. Микстуры то разогревали меня, словно чайник на плите, то резко бросали в ледяное озеро, кошмары следовали неотступно. Сам сон тоже был липкий, приставучий и холодный, как пот в бреду.
Ещё больше удручало отсутствие вестей и посетителей. Все что удалось выяснить за время госпитализации, — с Алисой все в порядке, перо у Магистрата, и когда меня нашли Лина уже исчезла. Так что я продолжал отбывать импровизированный срок под надзором строгого тюремщика в белом халате, который заодно был и моим единственным собеседником.
— Спина болит. — Пожаловался я.
— Конечно болит. — Усмехнулась Вера. — Ты ее нормально не восстановил, занялся самолечением, а после этого с крыши упал и позвоночник повторно сломал. Сам виноват. Ещё долго болеть будет.
Вся проблема в магической медицине, — время. Если сразу же после получения травмы не применить заклинание, лечить придется долго и болезненно. Чем позже окажут первую помощь, тем хуже пройдет восстановление.
— Спасибо за поддержку. Что-нибудь добавите, доктор?
— Добавила бы я тебе сверху… Вот откуда вы такие супергерои беретесь?
— Вот чего ты такая злая, а? Чего ерничаешь постоянно?
— Да ничего… Ты думаешь ты один такой? Каждый день как самоубийцы то под машины кидаетесь, то с крыш! Думаешь, мне оно надо, вас латать?
Я сначала огляделся в поисках других пациентов, но нет, я был один. Потом поерзал на кушетке, устраиваясь поудобнее.
— Ты же лекарь, Вера! Не дело это, пациентов отчитывать. Что же получается, — мне теперь каждой гадине и каждому проклятому гулю лекции читать о том, как они мне надоели?! Ты же должна жизни спасать, а не мозг компостировать.
— Да, не хотела я быть лекарем! — Вырвалось у нее. — Я мечтала учиться в Мелифисии!
— Неожиданно. — Только и произнес я. — Ну, и какую квалификацию ты хотела получить?
Она беспардонно уселась рядом со мной на койку и сложила руки на коленях. От принятых мной лекарств целитель двоился и я не знал к кому обращаться, — к левой Вере или правой.
— Я надеялась стать рефлектом. — Одна из Вер мечтательно закатила глаза. — Изменять и создавать, красить небо новыми красками… Стать скульптором реальности.
— Но тебя определили в Филактерию.
— А там скучно до жути. Амулетики эти все, зелья-варенья, микстурки-примочки, тьфу!
— Я тоже не выбирал. — Брякнул я.
Она смерила меня уничижительным взглядом.
— Да, у тебя тоже скука смертная. — Съязвила Вера. — Именно поэтому я тебя штопаю каждый месяц, как по расписанию.
Я хотел ей заявить, что не против и поменяться, но глаза заволокло туманом и я резко погрузился в очередное забытье.
Когда пелена спала, я было хотел продолжить мысль, но на койке уже сидел Никитос и поглядывал то на меня, то на смартфон.
— Я надеюсь ты мне не снишься. — Сказал я хмуро.
— Не, я реальный. — Растянул улыбку Никита.
Сегодня на нем был ярко-зеленый балахон поверх рубашки в цветочек и клетчатые джинсы. Такого я даже во сне бы не придумал, следовательно, — он и правда реален.
— Ты как Веру прошёл? — Поинтересовался я, намекая на запрет на посещения.
Он беспомощно развел руками. Я повернул голову туда, где стоял стол целителя. Девушка сидела, закинув ноги на стол и жевала шоколадку. Теперь понятно, — алхимический батончик в виде взятки обеспечил моего смышленого друга пропуском в лазарет.
— Ну как дела? — Спросил Никита беззаботно.
— Как дела?! — Поразился я его наглости. — Ты офигел? Ты видел, что с квартирой моей сделал?
— Зато какой эффект! — Он восторженно округлил глаза. — Я бы хотел посмотреть, как бахнуло.
Я бы выписал ему затрещину, если бы руки шевелились. А так я мог лишь хмурить брови.
— Да не расстраивайся ты так! — Успокаивал он. — Мы с ребятами восемь часов возились, но восстановили все, как и было. Даже лучше сделали, все равно месту не хватало ремонта.
Боюсь представить, какой ремонт мог сделать офис-оперативник. Воображение рисовало баскетбольное кольцо над кроватью и шест для стриптиза на кухне.
— Я, к твоему сведению, тоже травму получил. — Никита потряс перед моим носом кривым пальцем, что был заклеен пластырем.
— Какой кошмар! — Картинно ужаснулся я. — И где тебя так?
— Пряника твоего ловил, а он меня за палец — хвать! Наверное, обиделся за прошлый раз, когда мы его коньяком зачаровывали.
— Он Крендель, а не пряник. — Проворчал я.
— Странно… Алиса сказала вроде Пряник. А я то и думаю, что имя как-то не подходит. Слишком мягкое что ли.