– Разрешение, позволение и уведомление! И всё это в письменном виде! – рыкнул порядком разозлённый демон. – В пяти экземплярах!
– А харя, я извиняюсь, – я блокировал несколько особо опасных выпадов, продолжая при этом словесную перепалку, – не треснет?
– Сейчас треснет, – на миг остановившись, вполне мирно согласился демон и, неожиданно расправив крылья, ринулся на меня. – У тебя!
Вот хрдыр!
Следующие несколько минут тишину в моих покоях нарушала только приглушённая ругань: отбросив оружие, мы с Сайтосом разноцветным клубком катались по комнате. Демон норовил меня придушить, а я в очередной раз за последние дни пытался не дать это сделать члену собственной же семьи. И за что меня, бедного, все так не любят?
– Как дети, честное слово, – послышался хмык эльфийки, и она, с лёгким стуком поставив бокал с вином на каменный подоконник, тихо спросила: – Это был Ари, ведь так? Ри, это он тебя позвал?
– Ага, – полузадушенно отозвался я, пытаясь упереться ногами в живот Сайтоса, дабы скинуть с меня эту кровожадную тушу. Пока получалось плохо, но тут как нельзя кстати вспомнился совет младшего братишки, и я с трудом просипел: – Они с Риком, Кейном и Саминэ сегодня приехали в Ай’ше. Слышь, крылатый? Тебе привет от малышки…
– Да? – удивлённо вскинул брови демон, мгновенно ослабил хватку и скатился с меня. Поднявшись, он невозмутимо отряхнул одежду и как ни в чём не бывало протянул мне руку. – Как она? Надеюсь, этот паршивец больше её не обижает?
– А что, были прецеденты? – удивился я, принимая предложенную руку и вставая. – А по ним и не скажешь. По-моему, девушка меняет его в лучшую сторону. По крайней мере, я был удивлён.
– Саминэ необычная девочка. – Демон довольно блеснул глазами цвета малахита. – Я знал, что она не так проста, как кажется.
– Саминэ? – нахмурившись, переспросила Эль, переглянувшись с Шайтанаром. – Мы о чём-то не знаем?
– По-моему, кому-то пора кое-что объяснить, – раздался спокойный, чуть вкрадчивый бархатистый голос. И ленивые нотки в нём могли бы обмануть кого угодно, но только не нас с этим пернатым…
– Упс, – синхронно выдохнули мы с Сайтосом, тоже переглянувшись.
Похоже, скрыть от Повелителя подробности о том, как, а главное, с кем проводит своё свободное от учёбы время его единственный наследник, не представляется возможным.
Да простят меня святые ёжики Сайтоса…
Тихая ночь опустилась на безлюдный, значительно потрёпанный ураганом город, находившийся на одной из границ обширных земель эрханов. Буран, прошедший днём, оставил массу разрушений, в некоторых местах таких, что строения не поддавались восстановлению. Снежная вьюга потрепала многих местных демонов, но, к счастью, обошлось без серьёзных жертв. Каждый житель города знал, что послужило причиной буйства стихии, такой, как ледяной вихрь в конце жаркого лета. Знал и не смел осуждать.
Наследник Эштара, старший принц Сайтаншесса, будущий Повелитель эрханов узнал о гибели своего брата. Пускай и не единоутробного, не по крови, но, безусловно, дорогого и незаменимого члена семьи. Весь Эштар знал, что Танорион сейт Хаэл пал от руки Мантикоры.
Снежная буря – снежный барс… Разве связь была не очевидна?
Вот только…
Демон, стоявший возле распахнутого настежь окна, находившегося на втором этаже уже восстановленной таверны, тихо усмехнулся своим мыслям.
Знал бы кто, что нахальный полукровка, как всегда, на данный момент был живее всех живых. Если, конечно, единственный помощник Повелителя не оторвал-таки своему единственному и закадычному, несмотря на множественные отрицания, другу его вечно взлохмаченную голову. Впрочем, Ариатар был уверен, что и на этот раз Ри выкрутится. А что до остального… Демон знал, что его поймут. То его состояние, эмоциональный фон и магический всплеск, когда он узнал о гибели аронта, невозможно было сдержать, как и невозможно описать всё, что он почувствовал в тот момент.
От фатальных последствий и массовых разрушений эрхана остановило лишь одно: безмолвная просьба Саминэ, которую, как кажется, он услышал, несмотря на весь хаос вокруг. Именно кровавые потёки на её лице, оставленные его магическим льдом, заставили наследника Сайтаншесса обратиться к той капле разума, что ещё не была затуманена болью от потери старшего брата. И только тогда Ариатар понял, что их связь с Танорионом не оборвана, как было бы, погибни аронт на самом деле. Нет, ментальная связь, проводником которой служил распластавшийся в прыжке ирбис, скаливший клыки на спине кронпринца, была просто заблокирована.
Понимая, что в Сайтаншессе происходит что-то из ряда вон выходящее и так просто туда переместиться будет по меньшей мере глупо, Ариатар вызвал душу, саму суть младшего принца эрханов. И хотя это отняло все силы, истощило резерв и, кроме того, разбередило душевные раны демона, оно того стоило.
Но сейчас вынужденного пережидать ночь в этом городе эрхана снедала тоска по дому. Увидев старшего брата, узнав последние новости и выяснив, что происходит в его семье, Ариатар, как никогда ранее, хотел бы оказаться в Сайтаншессе. И вроде попасть туда было проще простого, было бы желание, а Тьма всегда послушается своего хозяина, несмотря на пустой резерв.
Вот только… если бы всё было так просто.
Демон поморщился, отпуская полупрозрачную занавеску, которая вновь скрыла его от посторонних глаз тонким пологом.
После всего того, что натворил, он не мог позволить себе вот так просто, как раньше, появиться в родных стенах. Только сейчас Ариатар понял, что вёл себя как глупый мальчишка. Он отсутствовал в Сайтаншессе два года, а после, по возвращении, только и делал, что отпугивал своих близких равнодушием, запугивал посторонних холодной яростью и игнорировал тех, кого не знал вовсе. Более того, умышленно блокировал связь с Кастиэльеррой. Пожалуй, это было глупее всего.
Ариатар знал, что его состояние понимали и, по мере возможности, старались не задевать тему, касающуюся его отношений с тёмной эльфийкой.
Лиерана…
Прикрыв глаза, демон прислонился спиной к жёсткой деревянной стене. Приносили ли сейчас воспоминания о ней ту острую боль, от которой он бегал два года?
Пожалуй, однозначного ответа на этот вопрос он не мог дать. Что он испытывал сейчас? Злость? Безусловно. Жажду мести? Естественно! Но любовь, а вместе с ней и страдания от разбитого сердца?
Почему-то именно сейчас эрхан не был уверен в этом. Те острые чувства, терзающие его душу, заметно поблёкли за последние… Впрочем, когда именно утих ураган внутри его, Ариатар и сам не мог сказать, как и то, что на самом деле послужило тому причиной.
Оттолкнувшись от стены, демон направился в глубь комнаты, освещённой лишь тусклым лунным светом. Подойдя к большому сундуку со своими личными вещами, эрхан откинул тяжёлую крышку, обитую железом. Ему нужно было найти зелье с лёгким снотворным эффектом – иначе, как он подозревал, ему не удастся сомкнуть глаз этой ночью. А нормальный продолжительный отдых ему был просто необходим.
Неожиданно вместо знакомого пузырька из плотного стекла его пальцы наткнулись на нечто совершенно иное…
Нахмурившись, Ариатар наклонился. На дне сундука, едва заметно поблескивая струнами в тусклом лунном свете, лежала скрипка.
Как она здесь оказалась? Впрочем, это было не важно.
Бережно взяв в руки инструмент, эрхан захлопнул крышку сундука и аккуратно, словно самое дорогое сокровище в мире, положил его на ровную поверхность. Пробежав пальцами по гладкому, полированному дереву, демон подавил тяжёлый вздох.
Сколько же он не играл на ней? Месяц, два?
Нет.
Ответ был очевиден: он не прикасался к скрипке больше двух лет. Лиерана всегда считала, что это занятие недостойно кронпринца эрханов. Ему положено сохранять величие, которое значительно померкнет из-за такого недостойного занятия, как игра на человеческом музыкальном инструменте. И тогда Ариатар, практически не раздумывая, согласился с возлюбленной, молча стерпев горечь в душе, неприятным осадком оставшуюся после её презрительных слов, брошенных словно невзначай.
Какой же он тогда был дурак…
Взяв в руки скрипку, демон медленно провёл пальцами по струнам, которые почему-то не издали ни звука в ответ. Перевернув её, слегка коснулся пальцами золотистых рун, переплетённых в замысловатые, но в то же время простые в своей красоте вензели – его инициалы. На тёмно-коричневом с бордовым отливом дереве до сих пор не было ни единой царапины и шероховатости: Ариатар всегда бережно обращался с инструментом, не позволяя никому к нему прикасаться. Даже собственной сестре.
Как он мог забыть о нём на столь долгое время?! Как позволил себе так откровенно пренебрегать даром матери?!
К подарку, полученному Ариатаром на столетие, Повелительница приложила свою изящную, а когда нужно, и тяжёлую руку. Зная, что лунная эльфийка никогда не отличалась умением создавать музыкальные инструменты, Ариатар был поражён, насколько эта скрипка получилась идеальной. Совершенной. Живой…
Только в его руках скрипка оживала, издавая столь трогающие душу звуки, как не смог бы это сделать ни один эльфийский инструмент, даже знаменитая синтаини – хрустальная скрипка принца светлых эльфов. Селениэль вложила в простое дерево всю свою душу. И демон, как никто другой, ценил это.
Но как оказалось, лишь до поры до времени.
Неожиданно вспомнился тот день, когда Ариатар решил вернуться в Академию некромантии. Он мгновенно пронёсся перед глазами так, словно это было вчера. Как Ри отговаривал его это делать, как проклинал его на все лады наставник! Как молча хмурился Повелитель, который хоть и наполовину, но одобрял действия сына. А Селениэль…
Это был единственный раз, когда эрхан поругался с матерью. Сильно, крепко. До боли, до ненависти. До её слёз. Это было всё так… глупо.
Его гневные слова, сами слетающие с губ, её закушенная до крови губа, в напрасной попытке сдержать слёзы. Ругань, бесконечные объяснения, долгие уговоры. Искрящаяся в воздухе магия стихий, сила Хранителей и клубившаяся, уже неконтролируемая Тьма. Резкий, неосторожный взмах его руки – и скрипка принцессы лунных эльфов, падающая на каменный пол. Деревянные щепки, разлетевшиеся по полу, свернувшиеся в клубок тонкие порванные струны. Боль и непонимание в её зелёных, таких родных глазах. Громкий треск захлопнувшейся за его спиной двери и хлёсткая пощёчина отца, обжёгшая лицо…