– Я вижу, ты всё-таки добилась своего, – хмыкнул эрхан и неспешно приблизился к эльфийке, словно не заметив дракона, который торопливо отступил, давая ему пройти. Наклонившись, Повелитель подцепил двумя пальцами её подбородок, задирая её голову и заставляя смотреть ему в глаза. Я удивилась, насколько требовательным и в то же время нежным получился этот жест, когда демон провёл большим пальцем по её нижней, разбитой губе и спросил ленивым, бархатистым голосом: – Надеюсь, это того стоило. В ином случае твоему брату, Сои’шен, долго придётся объяснять, почему на теле моей супруги столько повреждений.
– Это я ещё большую часть вылечил! – мгновенно сдал и эльфийку, и директора его родственник, чему-то радостно улыбаясь и запуская руку в свои каштаново-золотистые волосы с торчавшими вверх кончиками. – Прости, Шайтанар, но Ни единственная из нас, кто мог надрать моему старшему братцу зад, не прибив его окончательно при этом. И знаешь, это здорово получилось! Я в вечных должниках теперь у неё… Ну, то есть у вас обоих. Тебе отдельное спасибо, что отпустил свою драгоценную супругу на сие сомнительное поначалу мероприятие.
– Мне уточнить, куда тебе нужно засунуть твою благодарность? – иронично вскинул бровь Повелитель эрханов, повернув голову в сторону дракона.
Тот только примиряюще выставил вперёд раскрытые ладони, продолжая улыбаться и сиять, как новенький золотой:
– Ладно, понял, не дурак. Оставим благодарности на потом.
– Шай, не будь занудой. – Фыркнув, эльфийка притянула к себе демона за воротник чёрной кожаной куртки, поцеловала его в подбородок и ласково улыбнулась. – Оно действительно того стоило. За то и Сеш, и Дэни теперь будут в порядке настолько, насколько это вообще возможно в подобной ситуации. Ну а в остальном… Ну да, помял меня этот ящер немного, но к синякам и ссадинам мне не привыкать, уж ты-то это знаешь!
– Я же говорил, что рано или поздно подобное войдёт у тебя в привычку, – хмыкнул эрхан и, не слушая возражений, легко и бережно поднял принцессу лунных эльфов на руки. – Но это был последний раз, когда я позволил тебе рисковать собой.
– Где-то я уже это слышала, – переглянувшись с золотым драконом, весело хмыкнула леди Селениэль и, улыбнувшись на многозначительный взгляд Повелителя эрханов, пристроила голову у него на груди, вздохнув: – Пойдём домой, Шай. Я устала.
– И даже не навестим нашего беспокойного сыночка? – насмешливо отозвался демон, выгнув левую бровь совсем так же, как это всегда делал Ариатар.
В ответ на этот вроде бы незначительный вопрос принцесса Селениэль нахмурилась, закусив губу. Едва покрытая коркой небольшая ранка на ней начала кровоточить с новой силой, заставляя меня замереть, чувствуя, как горло вновь болезненно сжало и теперь уже окаменевшие вмиг мышцы всего тела не хотели расслабляться совершенно.
– Ну, я пойду, пожалуй, братика попроведаю, что ли, – мгновенно начал собираться и прощаться принц Сои’шен. Быстро вытерев кровь с рук носовым платком, сунул его в карман и поспешил к двери. – Я потом в гости зайду, ага? Вот и славненько!
– Я, пожалуй, тоже пойду, – следом за ним поднялся из-за стола ректор. – Нужно помочь коллегам, пока нежить не разбежалась за пределы полигона и не разбрелась по Мельхиору… Моё почтение, Шайтанар, принцесса…
Но правящая пара Сайтаншесса не обратила внимания на слова прощания и даже на то, что буквально через пару секунд входная дверь закрылась и за тёмным эльфом. А я вжалась в стену, пытаясь и дальше оставаться незамеченной. Мне вдруг стало совсем, практически невыносимо плохо – так, как не было ещё никогда раньше…
– Я бы с радостью, Шай, – голос эльфийки донёсся до меня как сквозь вату, – но не сегодня. Ещё не время, да и Ари не стоит видеть меня такой. Так что в другой раз.
– Пожалуй, сейчас я с тобой соглашусь, – коснувшись губами виска Повелительницы, негромко произнёс демон, и у меня внутри всё сжалось, когда в кабинете заклубилась Тьма, погасив мигом все свечи и унося родителей Ариатара в страну эрханов…
В помещении воцарилась тишина, нарушаемая лишь одним звуком, и далеко не сразу я поняла, что это моё собственное хриплое прерывистое дыхание.
С трудом поднявшись, держась одной рукой за горло, а пальцами второй цепляясь за шкаф, с огромным усилием я заставила себя сделать несколько шагов к двери, чувствуя предательскую слабость во всём теле. Ужасно хотелось пить и спать, но более всего убивала сильная ломота в костях и мышцах. И я не знала, как доберусь в таком состоянии до комнаты. Но вдруг почувствовала это…
Запах крови. Свежий, сладкий, дурманящий, манящий… сводящий с ума. Ставшее внезапно острым в темноте зрение выхватило белевший на полу квадрат ткани с алыми разводами на нём – платок золотого дракона, выпавший из его кармана, когда он торопился покинуть кабинет.
Я упала на четвереньки, чувствуя, как по венам вдруг пронеслась не кровь, а острые осколки битого стекла. Все мышцы выкрутило с небывалой силой, заставляя пальцы сжаться, царапая ногтями и разрезая на тонкие полоски пушистый ворс ковра. Горло сжало ещё сильнее, хотя казалось, это уже невозможно, желудок болезненно сжался, и острое ночное зрение на мгновение сменила алая пелена перед глазами…
Я вдруг поняла, что, не знаю почему, тяну руку к окровавленному платку и, ужаснувшись своему поступку, отдёрнула руку, сжав зубы и чувствуя, как нижнюю губу проткнуло что-то острое. Нахлынула паника вместе со слезами, и я схватилась за грудь, но тут же почувствовала невероятную, острую злобу и глухую ненависть – амулет в виде крестика так и остался на руке Ариатара, я всё время забывала его забрать.
Пот градом катился по вискам, и я сделала то, что не посмела бы никогда раньше: позвала на помощь того, кто мог бы меня услышать. Одно-единственное имя сорвалось с губ совершенно беззвучно. Но зов не принёс никакой пользы. Авалон не ответил…
Не помню, как я встала, как смогла выйти из кабинета ректора. Помню лишь тёмные коридоры общежития, в котором ревела и завывала голодная нечисть, количество которой, казалось, увеличилось в десятки раз. На то, чтобы её отпугнуть, уходили последние крупицы сил и магии, не говоря уже о том, чтобы уничтожить хоть кого-то.
Я помню, как шла, медленно волоча ноги, задыхаясь, цепляясь пальцами за холодные стены, падая и поднимаясь лишь потому, что где-то на краю сознания понимала, что если сейчас не встану, то до утра не доживу. Пот смешивался со слезами, застилая глаза, и я не сразу поверила, что наконец оказалась перед знакомой дверью, приняв её сначала за призрачный мираж.
На то, чтобы открыть её, ушли остатки сил, и я буквально ввалилась внутрь, запнувшись о порог и расстелившись на ковре у почти прогоревшего камина.
На миг, всего на миг пришло облегчение, и я даже попробовала подняться на локтях, как на глаза попались крупные алые капли, стекающие на ковёр из моих израненных ладоней. Они моментально оживили в памяти воспоминания о той, другой, сладкой, манящей, свежей крови…
Звон в ушах полностью заглушил сознание. Терявшиеся в полумраке предметы неожиданно стали невероятно чёткими, словно днём, хоть и были скрыты тонкой алой пеленой. Во всём теле вдруг появилась лёгкость вперемешку с невыносимой болью, горло сжала невидимая рука, а верхняя губа поднялась вверх, заставляя улыбаться в хищном оскале, и я почувствовала, как кончику языка вдруг стало тесно между зубов. По венам продолжали течь острые осколки, подпитывая не ощущаемой мной ранее силой и…
И я себе уже не принадлежала.
Тот, кто стоял в данный момент в гостиной общежития, уже была не я.
Касти не было.
Моей младшей сестрёнки, той, которую я привык ощущать рядом с собой с самого рождения, не было на своём привычном месте – в комнате общежития Эллидарской академии магии…
Проведя кончиками пальцев по гладкой столешнице и оставив следы на тонком слое пыли, я понял, что Кастиэльерры в этой комнаты не было уже давно. Несмотря на то что учебный год ещё не начался, мой маленький личный демонёнок, половинка моей души, отсутствовал в крупнейшей столице городов, принадлежащей людям.
– Отец, – произнёс я, сжав до хруста кулаки. Именно он отправил Касти куда-то далеко, зная, что сейчас она нужна мне более всего…
Нет, злости я не чувствовал. Я чувствовал лишь глухое неудовлетворение, которое, несомненно, даже внешне давало о себе знать. Касти была, да нет, она всегда являлась частью моей души, самого меня. Мне не нужно было даже говорить, чтобы она меня поняла…
Только отец мог её куда-то отправить.
Он давно уже говорил о том, что нам пора научиться жить самостоятельно. Отдельно друг от друга, поддерживая связь, но всё же – самостоятельно. И это было правильно, но… я не хотел. Я не верил. Хотя это было даже не так. Мы не хотели. Ни Касти, ни я, ни Танорион. Мы всегда ощущали себя одним целым и даже думать не хотели о том, что кто-то может нас разлучить. Но… слишком многое изменилось. И в первую очередь – я сам.
Подойдя к окну, я опёрся ладонями о гладкий камень под оконника и глубоко вдохнул свежий и сырой летний воздух, проникающий в комнату из приоткрытого окна. Похоже, Касти покидала это место привычным для себя способом, прыгая с высоты никак не меньшей третьего-четвёртого этажа. Мы в этом плане всегда были похожи.
Оглянувшись, я посмотрел на небрежно заправленную кровать. Кастиэльерра… как ты сейчас мне нужна!..
Прислонившись спиной к холодному камню стены, я откинул голову и устало прикрыл глаза, снова сжав кулаки. Сейчас моя буйная сестрёнка действительно была нужна мне больше всего.
Лиерана. Тёмная эльфийка, наделённая особой, первозданной красотой, – вот вина моему отвратительному настроению.
Мои руки, касающиеся тонкого, гибкого стана. Мои пальцы, запутывающиеся в мягких как шёлк, белоснежных волосах. Высокий, с переливами голос и пронзительно-голубые, леденистые глаза, которые могли заморозить кого угодно, но только не меня…
Она вернулась в Академию некромантии.