Нашлись домовые и в королевском замке. Георг с восторгом рассказывал, что глава семьи королевских домовых начал служить ещё его прадеду, как только люди переселились сюда, на Валент, со своей гибнущей планеты. Потом его деду служил. А при правлении отца, видя то, что начало твориться в королевстве, домовой погрузил свою семью в сон и только периодически проверял, что творится в замке. Как говорил Георг, его домовик много перенял от его деда и прадеда и, не стесняясь, говорил королю правду обо всем, что происходит. Даже если эта, правда, не нравилось королю. И все это домовой высказывал королю с непередаваемой ехидной интонацией деда короля. Зато благодаря домовику Георг начал разгонять свое придворное "болото", озвучивая самую конфиденциальную информацию, о которой он никак не мог знать. Против некоторых придворных выдвинул обвинения, и теперь ими занималось ведомство Дариана. На некоторые должности назначил совсем никому неизвестных людей, и дела, медленно, со скрипом и пробуксовкой, но сдвинулись с застойной точки. Хотя это была всего лишь верхушка айсберга. Зато, по словам самого короля, он сейчас перестал завидовать Дариану, теперь у него тоже есть возможность по вечерам поговорить с умным человеком. Это он имел в виду, что наш Никей, во время наших семейных посиделок, и Дариан и Митрич частенько ведут философские диспуты.
После своего отдыха на острове ко мне в лабораторию неожиданно пришла Нина, села рядом, молчала некоторое время, потом всё-таки решилась.
— Аня, я хотела бы поговорить о Вере. Я думала об этом со дня ее этой странной помолвки, а тут недавно в разговоре с Таминой, кое-что выяснила. Тамина, рассказывая о себе, о Коле, удивилась тому факту, что для него оказался совсем неважным факт ее невинности. Я объяснила, что в наше современное время в нашем земном мире это уже не играет существенного значения. Главное — это чувства двоих любящих человек. И вот тут я подумала о дочери. Ты сама знаешь, что случилось с Верой…, а тут такой жених, брат королевы, маркиз, будущий герцог, и я не хочу, чтобы моя дочь испытала боль и унижение за то, в чем она не виновата!
Я тоже задумалась. Как же я выпустила этот факт из виду… Может, потому, что этот факт под влиянием моей ментальной магии постепенно исчез из памяти самой Веры? Но анатомически ничего не изменилось!
Хотя, есть, конечно, вариант, но придется пойти не слишком красивым путем — усыпить Веру и выполнить гименопластику. Самая операция несложная и быстрая, а в дальнейшем Вера будет избавлена от многих неприятностей. На Земле к такой операции прибегают иной раз такие девицы…, а тут ни в чем не виноватый ребенок. За пару-тройку лет мы все равно пока не сумеем перестроить мышление и психологию местного общества на тему сексуального воспитания. Придется вот так, искусством медицины и магии восстанавливать справедливость.
Все прошло быстро и без всяких осложнений. Вера заглянула ко мне в кабинет в амбулатории в вечернее время, я пригласила ее просто для профилактического осмотра. В этом не было ничего необычного, проводила эти подобные осмотры для всех родных и для наших сотрудников регулярно. Я ее усыпила и провела эту несложную операцию. Потом разбудила девочку и отправила ее к себе в комнату. Вот и решился один щекотливый вопрос.
Семейные дела закружили всех, только вот утро было, а тут раз! и на ужин зовут.
У меня сейчас горячая пора в Академии целителей — возвращались из отпуска преподаватели, лаборанты готовили аудитории и учебные лаборатории к будущим занятиям. Кстати, в качестве лаборантов у нас в большинстве работали сами студенты. Мы предлагали дополнительную работу в основном тем студентам, у кого были стеснённые материальные обстоятельства, но не было академической задолженности. Утрясались окончательно списки поступивших, направления их обучения. Составлялось расписание лекций и практических занятий. Большинство из этих проблем было тихой сапой свалено на исполнительную Тамину и я в душе надеялась, что они с Колей немного подождут с появлением наследников… Что я буду делать без надёжного заместителя? Как здорово, что несколько лет назад я нашла время и выслушала взъерошенную и отчаявшуюся девчонку! Зато теперь и семейное счастье для племянника имеем и ценного сотрудника.
Нина тоже кроила свое расписание, чтобы и работу в терции совмещать и преподавание, и занятие в лаборатории. Но в этом году для практических занятий она будет привлекать своих прошлогодних студентов в свою химлабораторию. Ещё необходимо уделить время семье и детям. А наши дети — это отдельная, особая песня и не всегда тихая и лирическая. Чаще всего это нечто сродни русской плясовой с элементами романса и шансона. То подпрыгиваем от их очередных выходок-коленцев, то страдаем, решая, как с меньшими потерями выбраться из той передряги, куда ухитрились забраться наши младшенькие. У Коли вопросы воспитания брата и сестры, по его словам, уже чаще переходят в плоскость лагерного шансона — темы охранников, колючей проволоки и строгих овчарок, постоянно всплывают у него в голове, глядя на независимо — виноватые моськи младших. Независимая — это у Веры, виноватая — это у Витька. Совсем детишки освоились в семье. Ну и новые проблемы не заставили себя ждать, с такими детками.
Отличилась Вера, и всего за пару дней до отъезда в столицу. Перед этим она несколько дней она ходила отрешённо-задумчивая, что-то все изучала информацию с флешек. И нет бы мне насторожиться. Ведь знаю же, что нельзя доверять подросткам, когда у них такой задумчиво-благостный вид. Чем благостнее вид, тем грандиознее будет пакость. Да и Нина как-то не встревожилась. Нет, она тоже видела некую задумчивость Веры, но сочла это возможным волнением перед началом самостоятельной жизнью в столице. Хотя, какая там самостоятельная, Дар обещался часто заходить домой, да и в боковом флигеле открыли гостевые комнаты для наших служебных дел. Там будет останавливаться Макс, когда будет навещать наши дочерние фирмы в столице. Вот наш обувной "магнат" Тард тоже попросил о гостеприимстве, собирается в столице открывать филиал обувного салона. Разумеется, не откажем, тут и наш интерес есть, мы половину денег вкладывать будем в новое предприятие. Так что совсем без присмотра детки не останутся, хоть как.
Но дома мы проглядели очередной Верочкин финт. Точно помню, что видела ее с утра за завтраком, а потом закрутили дела, заботы. Отсутствие ее за обедом слегка насторожило, но не особо. Витька, на голубом глазу, сказал, что она уже поела и сейчас укладывает вещи в своей комнате. Вечером, за столом отсутствие Веры скрыть было уже невозможно. Нина тяжёлым взглядом уставилась на младшего сына. Тот сидел с красными ушами, испуганным взглядом и робко мямлил, что "все с Веркой хорошо, и она вот-вот придет".
После этих слов уже все взрослые встревожились не на шутку. Дариан пристально смотрел на эту "восходящую звезду сыска" всея королевства, Колька грозно поднимался из-за стола, теребя пряжку ремня. Нина охнула, схватившись за сердце. Лена тоже тихонько охнула.
Но мы ничего не успели ни сделать, ни сказать. Внезапно со двора послышался истошный собачий визг, испуганный басовитый гулкий лай Тузика и жалобное скуление Белки. Поверх всего слышался крик Веры
— Босик, фу! Фу, я сказала! Нельзя!
Мы все, дружною толпою вывалили во двор, толкаясь в дверях. Хорошо Никею, он, с помощью своей магии домовых, уже стоял во дворе, невозмутимо наблюдая весьма занимательную сцену. Я такой невозмутимостью не обладала, поэтому стояла, неприлично разинув рот. Нина тоже выглядела потрясенной. Колька совсем непедагогично ржал, согнувшись пополам. Впрочем, и мой суперсекретный муж тоже хохотал. Смеялись и Варя с Петей и Митрич. Клиппа выглядела немного смущенной, Тамина — растерянной. А Витёк смотрел на беспутную Верку с откровенной обидой.
А посмотреть было на что. Вера стояла посреди небольшой площадки, выложенной плиткой. У края площадки, прижимаясь боком к своей будке, размером с добрый сарай, стоял Тузик и периодически басовито гавкал. Позади него скулила Белка, зажимая лапами нос.
Вид самой Веры тоже поражал своей креативностью — светло-голубые джинсы безнадежно изгвазданы рыжей глиной, такой же расцветки были и некогда беленькие кеды. Стильные ранее штаны обзавелись несколькими, явно незапланированными прорехами сбоку одной штанины, с попы свисал полуоторванный карман, стильный голубой с белыми когда-то деталями джемпер тоже претерпел значительные преображения. Разодранный длинными лампасовидными разрезами рукав, украшенный кровавыми пятнами. На животе и груди цвёл рыжими пятнами в форме кошачьей лапы.
Одной рукой Вера прижимала к себе извивающееся тело небольшой кудлатой собачонки, родной сестры нашей Клепы ранне-попаданческого периода. Собачонка щерила мелкие зубы в злобном оскале и то ли так громко визжала, то ли тихо лаяла. Второй рукой, в которой болтались большой нарядный пакет с подозрительно знакомыми логотипами и средних размеров коробка в блестящей подарочной упаковке (точнее, бывшей некогда нарядной, ибо сейчас эта упаковка просто свисала различными живописными лохмотьями), Вера махала на наших собак, как бы отгоняя их. Хотя наши Бармалеи и так явно боялись, и страшных животных, и необычного вида Верочки и запаха. Про животных в множественно числе я не оговорились. Ибо на плече девочки сидел, пошатываясь от ее дерганья рукой, кот самого помоечного из всех помоек Российской Федерации вида. И пытался передислоцироваться ей на голову. И про запахи я тоже не оговорились. Несло от Веры так, как будто она только что ограбила парфюмерный магазин как минимум Диор, разбив при этом половину флаконов. В общем, бедлам и дурдом. То есть сразу и английский* дурдом и наш, российский сразу, в одном составе. Очень мощное впечатление, убойное, можно сказать.
Не смеялся только Семён, держащий на руках Клепу. Конечно, по сравнению с грязным приблудышем, который верещал сейчас на руках у Веры, она смотрелась просто собачьей принцессой. Чистая, расчесанная, ухоженная шерстка с кокетливым красным бантиком, веселые, здоровые глазки и манеры наследной британской принцессы — вызывали умиление и уважение к этой собачьей леди.