Андреа встала.
Демонстрация уважения к Царю Зверей. Я решила, что можно выдохнуть.
Кэрран кивнул Андреа. Я тоже встала, подошла к нему и поцеловала, на случай, если у него возникнут какие-нибудь агрессивные мысли. Он подмигнул мне.
— Подожди, дай мне захватить башку нежити.
Я пошла в подсобку и взяла голову.
Когда я вышла, неся голову в пластиковом пакете, Андреа и Кэрран были все еще целы, и к ним присоединился свежевымытый Асканио.
Я помахала Андреа, и вместе с Кэрраном направилась к машине. Асканио попытался задержаться, но Кэрран всего раз взглянул на парня, и тот решил последовать за нами.
Мы сели в машину и отъехали.
— А как прошел твой день? — спросила я Асканио.
Он повернулся ко мне, на его красивом лице появилось мечтательное выражение.
— Мы убивали. Было много кровищи. Фонтаны крови. А потом мы ели барбекю.
Почему я?
*** *** ***
Когда мы вошли в Крепость, Дулиттл уже ждал нас. Ожерелье Родерика стало цвета белого золота. Ему было трудно дышать. Следующая магическая волна должна была стать для мальчика последней.
Через десять минут мы выехали из Крепости на одном из автомобилей Стаи. Кэрран вел машину. Я сидела на пассажирском сиденье, держа в руках чашу с драгоценностями и пулями для нашего подношения. Дулиттл и ребенок сидели сзади. Родерик свистел при каждом вздохе, а Кэрран, как маньяк, гнал машину к северной лей-линии, его руки лежали на руле, а на лице застыла мрачная маска. Мы достигли лей-линии в рекордное время, и он не сбавляя скорости, съехал на джипе с рампы в невидимый магический поток. Магия подхватила машину и потащила ее на север, к горам. Магия, технология — лей-линии действовали всегда, и я была чертовски благодарна за их существование.
Течение донесло нас до Франклина, выплюнуло у отдаленной станции, а оттуда мы поехали по извилистой дороге в Высокогорье. Когда-то это было шикарное место, красивые озера и водопады, окутанные изумрудно-зелеными лесами, спускающимися с отвесных скал. Дома за миллионы долларов, прогулочные катера, игровые ранчо с изнеженными лошадьми… Но магия разрушила инфраструктуру, и жители быстро поняли, что зимой в горах не так уж и весело без электричества и еды на вынос. Теперь дома стояли заброшенными или перешли в руки преданных местных жителей.
То тут, то там возникали маленькие деревушки, небольшие отдаленные поселения, жители которых с подозрением смотрели на нас, когда мы проезжали мимо.
Озеро Клиффсайд было прекрасным, но у нас не было времени на осмотр достопримечательностей. Через восемь часов после того, как мы покинули Крепость, мы стояли у горы, испещренной белыми следами от молний.
Я ожидала увидеть алтарь или какой-нибудь знак, указывающий на нужное место, но ничего не было. Только скала.
Я опустила на камни миску, полную драгоценностей и пуль. Они со звоном рассыпались.
— Ивар?
Ничего не произошло.
Лицо Дулиттла поникло.
— Ивар, впусти нас!
Горы молчали. Только хриплое дыхание Родерика нарушало тишину.
Мы должны были прийти сюда раньше. Возможно, подношение действовало только во время магии, но как только магия вернется, ожерелье свернет Родерику шею.
— Позволь нам войти! — крикнула я.
Нет ответа.
— Впусти нас, чертов ублюдок. — Я ударила чашей по горе. — Впусти нас!
— Кейт, — мягко сказал Кэрран. — У нас нет времени, детка.
Дулиттл сел на камень и улыбнулся Родерику, этой терпеливой успокаивающей улыбкой:
— Присядь со мной.
Мальчик подошел и сел на камень.
Я облокотилась о скалу.
— Здесь красиво, — произнес Родерик.
Это несправедливо. Он всего лишь мальчик… Я уткнулась лицом в плечо Кэррана. Он обхватил меня руками.
— Ты слышишь птиц? — спросил Дулиттл.
— Да.
— Так умиротворенно, — сказал Дулиттл.
Я почувствовала, как Кэрран напрягся и повернулась.
По тропинке шел мужчина. Широкий и мускулистый, сложенный так, словно ему приходилось бороться с медведями за свою жизнь. Широкое лицо, изрезанное морщинами, обрамлялось короткой темной бородой и длинными каштановыми волосами. Он был одет в испачканные сажей джинсы и тунику.
Его взгляд упал на Родерика. Густые брови взлетели над бледно-голубыми глазами.
— Что вы здесь делаете? — изумился он.
— Мы ищем Ивара, — ответил Кэрран.
— Тогда я провожу вас к нему. — Мужчина посмотрел на Родерика и протянул руку. — Пойдем, малыш.
Родерик спрыгнул с камня и подошел к нему. Темноволосый мужчина взял его за руку. Вместе они пошли вверх по крутой горной тропе. Мы направились следом.
Тропинка свернула за скалу, и я увидела узкую щель в горе, стены которой были совершенно отвесными, как будто кто-то прорубил каменную скалу огромным мечом. Мы вошли в нее, переступая через гравий и камни.
— Откуда вы, ребята? — спросил мужчина.
— Атланта.
— Большой город.
— Да.
Никто из нас не упомянул об ожерелье, сдавившем горло мальчика.
Мы прошли через щель и вышли на свет. Перед нами простилалась долина, земля плавно склонялась к водам узкого озера. На дальнем берегу вращалась и скрипела водяная мельница. Справа на лужайке с зеленой травой стоял двухэтажный дом. В нескольких десятках ярдов в стороне возвышалась кузница, а за ней по склону тянулся сад, обнесенный забором из цепей. Еще дальше на пастбище бежали бледные лошади.
Ожерелье щелкнуло и упало с шеи Родерика. Темноволосый мужчина поймал его и разломил пополам.
— Пожалуй, лучше я заберу это.
Родерик вздохнул. Крошечные красные точки набухли на его шее, где ожерелье прокололо кожу.
— Не беспокойтесь, — сказал мужчина. — Все заживет при следующей магической волне.
К нам рысью подбежал лохматый серый пес, выплюнул из пасти теннисный мячик и посмотрел на Родерика большими глазами.
— Это Рукус. Он будет рад, если ты бросишь ему мяч.
Родерик поднял теннисный мяч, секунду смотрел на него, а затем бросил вниз по склону. Собака бросилась за ним. Мальчик повернулся к нам.
— Беги за ним, — подсказал ему Дулиттл.
Родерик бросился вниз по склону.
— Так значит, ты Ивар, — начала я.
— Да.
Наконец, до меня дошло. Ожерелье исчезло. Родерик был в безопасности. Мои ноги немного подкосились, и я прислонилась к ближайшему дереву.
Ивар изучал меня.
— Ох, это нехорошо. Почему бы нам всем не спуститься в дом? Триша готовила чай со льдом, пока я не ушел. Он должен быть уже готов.
Как во сне, я последовала за ним в дом. Мы сели на крытом крыльце, и Ивар принес кувшин с чаем и несколько стаканов.
— Зачем делать ожерелье, которое могло бы задушить ребенка? — спросил Кэрран.
— Это долгая история. — Ивар вздохнул. — Я так понимаю, вы знаете, кто я?
— Дверг. Гном.
— Верно. — Ивар посмотрел на свои руки. Они были большими, непропорциональными его телу. — Я работаю с металлом. Сколько я помню себя, металл говорил со мной. Некоторые вещи, которые я делаю, безобидны. Плуги, подковы, гвозди. Некоторые — нет. В свое время я сделал клинок или два. Дело в том, что, когда клинок выходит из твоих рук, ты не можешь контролировать, для чего его используют. Но я пытаюсь.
— Как с Дагфинном? — догадалась я.
Ивар кивнул.
— Как дела у этого мальчика?
— Хорошо, — сказал Кэрран.
— Приятно слышать. Он был немного темпераментным.
Ивар посмотрел вдаль, на берег реки, где Родерик и Рукус гонялись друг за другом.
— Триша — моя вторая жена. Моя первая, Лиза, ну, она была… Насколько я могу судить, она была эльфийкой. Конечно, нет способа узнать наверняка. Однажды она появилась на пороге моего дома и осталась. Она была прекрасна. У нас родилась дочь, но жизнь в долине была не для Лизы, поэтому однажды утром я проснулся, а она ушла. Оставила ребенка со мной. Я делал все возможное, чтобы вырастить ее. У нее были золотые волосы, моя Аурелия. Но я плохо ее воспитывал. В ней никогда не было ни тепла, ни сочувствия. Я не знаю, почему. Она была уже совсем взрослой, когда в долину пришел молодой человек. Он сказал, что хочет стать моим учеником. Чтобы знать секреты кузнечного ремесла. Обычно я не беру подмастерьев, но у мальчика был талант, и мы с ним заключили сделку. Он останется со мной на десять лет.
— Десять лет — это долгий срок, — заметила я.
— Достаточно, чтобы научиться не причинять вреда, — сказал Дулиттл.
Ивар бросил на него благодарный взгляд.
— Вы верно понимаете. За десять лет ремеслу не научишь. Мне шестьдесят, и я по-прежнему каждый день учусь чему-то новому. Но я подумал, что десяти лет будет достаточно, чтобы научить их, что нужно делать, а что нет и когда. Нельзя просто передать человеку такую власть и выпустить его в мир без руководства. Поэтому мы с Колином заключили сделку. Он наденет золотой ошейник и останется здесь, в долине, чтобы научиться всему, чему я смогу его научить. Если он покинет границу долины до истечения срока, ошейник убьет его. Он понял, что пути назад не будет. Как только он надел ошейник, он должен был остаться здесь на десять лет.
— Аурелия решила уехать?
Ивар кивнул.
— У нее не было навыков. В Каширсе есть школа, и я пытался отправить ее туда, но она бросила. Ей это было неинтересно. Работа с металлом тоже не нравилась. Она считала ее грубой и обыденной. Это моя собственная вина: я объяснил ей, что такое деньги и что во внешнем мире нельзя жить только за счет земли и обмена, как мы делаем здесь. Поэтому она решила, что Колин позаботится о ней. Однажды я пошел в горы к старой шахте Купера, а когда спустился, их уже не было. Я предупредил Колина, что если ему удастся снять ошейник, то он попытается найти его снова, и он не сможет сопротивляться. Как я понял, Аурелия каким-то образом сняла его с него, и они, должно быть, продали его. В ожерелье было много золота.
Теперь все приобрело смысл. Колин зарабатывал деньги. Он был нужен ей живым, чтобы заботиться о ней. Родерик был всего лишь случайностью.