Изредка во время наших странствий по Одиннадцати Королевствам мы встречались с личностями, которые, будучи не совсем Дерини, все же обладали их могуществом. Этих людей можно подразделить на три основные категории: Халдейны и подобные им — те, кто могут присваивать могущество Дерини; потомки Дерини, которые не знают, кто они на самом деле; и другие, как Варин де Грей, чьи способности мы не в состоянии объяснить.
Линия Халдейнов
Со времен Реставрации Халдейнов среди определенной части Дерини утвердилось мнение о том, что королевский род Халдейнов включает особую ветвь, представители которой обладают потенциальной возможностью присваивать себе могущество Дерини. Первыми эту возможность обнаружили Камбер и его дети в Синхиле — первом короле реставрированной династии.
Однако незадолго до начала правления короля Келсона, особенно на Востоке, эта потенциальная возможность была замечена и у других индивидуумов. Среди восточной части адептов, обеспечивающих политические союзничества с помощью могущества псевдо-Дерини, такая возможность стала рассматриваться как нечто вполне естественное, а носители этой магии обладали статусом прирожденных Дерини. Лорд Ян и принц Лайонел Арьенольский были «созданными» Дерини, и Брэну Корису также даруется ограниченное деринийское могущество.
Поначалу, однако, это отнюдь не казалось естественным. Лишь отчаяние заставило Камбера и его семейство объединиться с принцем Синхилом Халдейном и положить начало данному процессу — ведь только могущество Дерини могло помочь Синхилу в борьбе против деспотичного Имре Фестила за возвращение наследственного престола. Впервые о возможности подобного процесса Райс и Камбер задумались, благодаря случайному наблюдению за Синхилом, от которого во время сильного эмоционального напряжения исходил странный резонирующий поток энергии. Возможно, именно в состоянии такого стресса находился он во время последней мессы — ведь вскоре он вынужден был оставить свое любимое место священника. К тому же этот резонанс оставил словно психическую пелену над алтарем, и казалось, что Синхил использует ее в качестве защиты, находясь под давлением отрицательных эмоций. Все эти аспекты очень напоминали проявление деринийских способностей.
Камбер не хотел давить на Синхила, ведь тогда его пришлось бы постоянно держать под контролем, чтобы заручиться содействием короля. Вскоре, однако, Ивейн сумела заметить и другую аномалию в Синхиле, что привело к глобальному открытию. Склонившись к использованию форм медитации, подсказанных ему Ивейн, Синхил доказал способность вызывать свечение кристалла ширала — искусство, на которое были способны только Дерини. (Впоследствии, эти кристаллы стали использовать для обнаружения любого магического потенциала, не только деринийского происхождения.)
Читатели «Камбера Кулдского» знакомы с процессом, благодаря которому Синхил получил свое могущество, поэтому мы не будем подробно описывать его здесь. Достаточно будет упомянуть о том, что в течение последующих десятилетий те, кто руководил Халдейнами, и сами Халдейны уверовали в то, что только Халдейны в состоянии осуществлять этот процесс и что только глава рода (мужчина) может владеть этим наследием в определенный промежуток времени. Было ли это правдой или нет — а вполне возможно, что Камбер и его родня с самого начала поддерживали это мнение в попытке защитить законного короля от притязаний сыновей и братьев, — усилия были сосредоточены на том, чтобы убедить окружающих, что только один Халдейн в определенное время может быть облечен полной властью. Во время правления Келсона Камберианский совет (за исключением Тирцеля Кларонского) твердо придерживался этого мнения.
Вопрос о том, могла ли женщина, представительница ветви Халдейнов, сосредотачивать в своих руках власть, даже не возникал, возможно, потому что в документах менее чем двухсотлетней давности нет указания на ослабление прямой мужской ветви. Между тем в течение многих лет существовали принцессы рода Халдейнов, на тех же правах, как и принцессы младших ветвей. Схема родословной, включенная в различные приложения, показывает только прямое поколение Халдейнов в царствующем доме.
Боковые линии и потомки женщин-Халдейнов опускались в интересах сохранения чистых линий. (Это означает, что принцы и короли Халдейны могли иметь сестер или дочерей, младших сыновей или братьев, существование которых в родословном древе указывалось только при наличии особых причин). Вот лишь один пример. Брион говорит о своем дяде, бездетном Ригарде Халдейне, как о наследнике в раннем рассказе «Мечи против Марлука», написанном еще до рождения Келсона (материал этой, а также другой истории, названной «Наследство», развивается в дальнейшем в трилогии о Моргане).
С трудом верится, что сами Халдейны задумывались над этой проблемой с тех пор, как вымерло прямое поколение сыновей Синхила. В самом деле, в течение более чем полутора веков, прошедших со времен смерти третьего сына Синхила Райса-Майкла Халдейна в 928-м и до вступления на престол Бриона Халдейна в 1095-м, многие правители-Халдейны были не в состоянии осмыслить свои связи с Дерини — а если время от времени в королевских ветвях и обнаруживались экстраординарные проявления способностей Дерини, их относили к дарам Божьим, по праву причитающимся королям. Это было гораздо безопаснее в те времена, когда демонстрация таких возможностей могла быть расценена как колдовство, а в качестве наказания преступнику грозило сожжение на костре; к тому же в интересах королевских советников, регентов и придворных было оградить своих владык от контактов с Дерини — ведь это могло привести к уменьшению их собственного влияния.
Более того, личность тех Дерини, которым была поручена защита королей Халдейнов, становится все более загадочной. В начале, по крайней мере до смерти Джорема Мак-Рори, мы были уверены, что ответственность лежала на семье Мак-Рори и членах Камберианского совета. Мы знаем о возможностях всех троих сыновей Синхила, знаем о вступлении на престол старшего из них и можем предположить, что кое-кто из Совета мог содействовать принцу Джавану после занятия престола.
Не совсем понятно, в какой момент Совет сложил с себя эти обязанности — возможно, когда семья Мак-Рори перестала сходить в состав Совета. Но ясно, что со времени восшествия на престол Бриона Халдейна, который сам имел весьма смутное представление о связях Халдейнов с Дерини, практически все полномочия перешли в руки четырнадцатилетнего полукровки-Дерини Аларика Моргана, который не подозревал даже о существовании Камберианского совета до тех пор, пока на престоле Гвиннеда не утвердился сын Бриона. Как бы там ни было, Халдейны сумели сохранить часть своего могущества в годы преследований.
В чем же именно состоял процесс передачи могущества Халдейнов? Мы знаем, что возможность встречалась настолько редко, что она была отдана на откуп одной-единственной семье в течение многих лет. (Мы не знаем, когда на Востоке распространились «созданные» Дерини). Мы знаем о том, что полное присвоение могущества никогда не происходило спонтанно — хотя известно, что определенные индивидуумы, обладающие этой возможностью, такие, как Джаван и Конал, развивали различные степени деринийских талантов через повторный контакт с Дерини, пробуждающий эти способности. В меньшей степени это стало происходить и у Келсона.
Но для того чтобы возможность индивидуума была полностью реализована, процесс должен непосредственно контролироваться хотя бы одним Дерини, сведущим в основных принципах использования могущества Дерини. Со временем эта функция стала непосредственно связана с правами и обязанностями монарха Халдейна — развить возможность в своем будущем наследнике, или, изредка, передавать ответственность за это в другие руки. (По необходимости, Синхилу этот дар был вручен совместными усилиями Райса, Джорема, Ивейн и Камбера, но он передал эту возможность своим сыновьям по своему собственному выбору, хотя и не без их помощи; мы еще увидим, как это будет происходить в последующих поколениях Халдейнов.)
Если не принимать во внимание внешние проявления овладения могуществом, специфические для каждого человека, внутренняя сущность процесса практически всегда остается одной и той же. На практике он скорее распадается на две части — потенциальное обретение могущества, и его реальное использование. Между этими двумя процессами может (а в идеальном варианте и должно бы) пройти много лет. Непосредственно для субъекта обретение способностей — процесс гораздо более серьезный, так как для этого должны открываться прежде неиспользуемые каналы энергии в сознании. Зачастую это происходит насильственно, обычно методом, разрушающим имеющиеся способности субъекта, для того, чтобы перевести их на паранормальные уровни. Фактически, это обряд посвящения и восхождения на более высокий уровень сознания. Непосредственная форма проведения обряда должна быть выбрана тем, кто передает силу субъекту. В большинстве случаев, раскрытие потенциала сопровождается таким ментальным напряжением, что это приводит к потере сознания, по крайней мере, на короткий промежуток времени.
Иногда процесс может быть облегчен при помощи осторожного использования специфических наркотиков Дерини, уменьшающих сопротивление глубинных уровней сознания. Мы не знаем точно, не подсыпал ли Камбер какое-то подобное снадобье в чашу, из которой должен был пить Синхил, — возможно, это была просто соль как символ Земли, ведь, предположительно, наркотик мог подействовать и на Камбера, всосавшись через кожу его пальцев, — но ясно, что сыновья Синхила были основательно одурманены, даже до того, как вступили в ритуальный круг.
Под наблюдением Арилана (чьи взгляды, вероятно, отражают традиционное для его времени понимание этого процесса другими Дерини), обряд, в ходе которого следующие поколения Халдейнов обретают свою силу, проводится отнюдь не столь осторожно. Нигель получает сильнейшее средство, одновременно успокоительное и служащее для раскрытия ментальных способностей из мази, которой Арилан смазывает внутреннюю сторону его предплечья. Возможно, сильнодействие этого препарата беспокоило Моргана и Дункана, потому что одиннадцатью месяцами позже, когда Конал должен был в свою очередь получить могущество, Арилан использует гораздо более мягкий наркотик (или меньшую дозу прежнего наркотика) в елее, который он наносит на голову, грудь и руки Конала. Снадобье это, по-видимому, безопасно в малых количествах — ведь часть масла попадает и на пальцы Арилана, но его это не беспокоит. Однако на застежку броши Льва, которой Конал должен проткнуть ладонь, он наносит более сильное вещество. Предполагалось, что боль, являясь последним препятствием, сыграет роль своеобразного катализатора, как в случае с Келсоном несколькими годами раньше.
Но действительно ли боль так подействовала на Келсона? Конечно, в ту пору он не получил никакой поддержки от Дерини, чтобы облегчить тяжелое испытание. Морган основывается частично на тайных указаниях Бриона, разгадываемых буквально в процессе самого обряда, а частично на смутном воспоминании о том, как он сам помогал в свое время Бриону в процессе достижения могущества, когда Моргану было столько же лет, как сейчас Келсону. Для Келсона боль от иглы, пронзающей руку, стала отправной точкой на пути к ментальному раскрепощению, но еще до завершения обряда у нас создается впечатления, что одного этого окажется недостаточно для полного раскрытия магического потенциала Келсона. Глаз Цыгана должен быть извлечен на свет Божий, пусть даже из могилы, и его мистический камень должен обагриться кровью Келсона.
Теперь, принимая во внимание важность обоих этих моментов и зная, что делать с энергией, необходимой для открытия нужных каналов в сознании субъекта, мы можем предположить, что энергия, накопленная в камне отца Келсона дает толчок резонансу, вызванному болью в пронзенной руке — и именно этот болевой резонанс принуждает открыть необходимые каналы в мозгу Келсона. Дункан рассматривает этот элемент ритуала как «препятствие, барьер, требующий мужества» («Возрождение Дерини») — являющееся частью практически любого обряда посвящения.
Позднее, среди изолированных от мира Слуг святого Камбера в Сент-Кириеле, Келсон вновь сталкивается с необходимостью преодолеть некое препятствие или испытание, но теперь уже в ином контексте — как доказательство собственной невиновности, своего рода «суд Божий». В этом случае Келсон должен подвергнуться тяжелому испытанию («Тень Камбера»), сродни тому ментальному поиску, что переживали древние пророки и ясновидящие, пытавшиеся обрести связь со своими богами, вдыхая наркотические пары, исходящие из расщелины скалы или, как в случае Келсона, от испарений подземного источника. Подобно снадобьям Арилана, эти пары снижают сопротивление разума и раскрывают ментальные каналы для восприятия информации с иных уровней бытия. Во всех этих случаях тайный смысл один и тот же: без страданий не может быть познания.
Итак, ключом является познание, и во всех случаях, где мы упоминали об испытаниях, обучение имело место. А в получении потенциала и обретении контроля над ним у Халдейнов познание подразумевает, что должны быть открыты новые каналы для ментальных потоков, и поскольку энергия по ним должна проходить с большей скоростью и силой, то неминуемо определенное насилие над субъектом, даже если он подвергается обряду по доброй воле. Неудивительно, что опыт этот болезнен, и пережить его нелегко.
Разумеется, это только начало становления Халдейна-Дерини, так как получение потенциала лишь готовит кандидата для принятия того огромного могущества, которое ожидает его; он им еще не обладает в действительности. Каналы установлены, и с течением времени могут проявляться некоторые новые таланты, но фактический доступ к могуществу невозможен вплоть до последнего действия, которое может произойти только по смерти предшественника. В случае с Келсоном, это означает ступить на печать Защитника.
Синхилу могущество даровалось одновременно с приобретением возможностей, но доступ к магии как таковой он получил, лишь когда гнев подхлестнул его, после гибели первенца.
Наследник Синхила обретает его могущество, надевая отцовское кольцо, но он не знает о том, как использовать его, а регенты постоянно потчуют его успокоительными снадобьями, чтобы держать нового короля в подчинении. Конал, который уже начал овладевать могуществом, благодаря сперва занятиям с Тирцелем, а затем и с помощью украденных знаний, проходит ритуал передачи силы, который скорее закрепляет уже имеющийся потенциал, нежели дает ему что-то новое. Что касается Нигеля, то он хотя и получил потенциал, но так никогда и не овладел королевским могуществом, а позднее был лишен и этой силы, когда стало ясно, что болезнь его неизлечима, и он никогда не сможет вступить на престол. Позднее мы еще увидим, к чему привела эта цепь событий.
Тем не менее, результаты поистине стоят любой боли и страха. (Конал, вероятно, сказал бы, что ради этого готов поступиться даже честью.) Приобретший потенциал и могущество Халдейн силами может сравниться с любым Дерини, он владеет всеми видами обрядовой и практической магии, в той же мере, что и те Дерини, которые изначально наделили его могуществом.
Конечно, магической силе отнюдь не всегда сопутствуют мудрость, справедливость и опыт, однако она может быть мощным оружием в руках человека, наделенного хотя бы минимальным здравым смыслом.
В заключение нужно вернуться к тому, что, как утверждалось ранее, могуществом Дерини могут завладеть не только Халдейны. Карисса наградила могуществом, подобным деринийскому, лорда Яна. Венцит, искренне сожалея о том, что Брэн Корис не Дерини, сумел, однако, передать Брэну достаточно силы, чтобы тот достойно принял участие в магической дуэли с Келсоном. И даже Лайонел обладает не только врожденным могуществом, хотя из того факта, что он был женат на сестре Венцита, мы можем заключить, что это не считалось пороком в Торенте. И еще более следует опасаться Келсону Махаэля, младшего брата Лайонела, который также, без сомнения, владеет и природной, и благоприобретенной магией.
Отсюда можно сделать вывод, что, возможно, не просто у некоторых людей имеется поразительная способность принимать могущество Дерини, но и для самих Дерини также это определенный талант — передавать силу другому человеку.
Подобным же образом мы говорили о том, что среди Дерини встречаются те, кто наделены способностью исцелять, и Целители, способные блокировать деринийскую магию. Это можно изобразить следующим образом:
Наконец, к этой группе мы могли бы отнести тех людей (возможно, не столь малочисленных, как можно было предполагать), кто, очевидно, способен использовать такие методики как деринийскую медитацию и концентрацию внимания благодаря продолжительной совместной работе с Дерини. Джаван и Конал вполне подходят под эту категорию, но оба они — Халдейны, а, стало быть, возможно, и какой-то необычный тип Дерини. А вот Шон лорд Дерри не был ни тем, ни другим.
Сверхъестественные способности у людей
Шон Симус О'Флин представляет собой совершенно необычное явление. У нас нет доказательств тому, что он происходит из какой-либо человеческой семьи с могуществом Дерини, — Морган убежден, что Дерри такой же человек, как и все, но Морган может и ошибаться — все же Дерри способен на большее, чем мы могли бы ожидать. Часть причины его успеха состоит в том, что он доверяет Моргану безоговорочно и верит, что Морган может наделить его необыкновенными способностями и дать ему защиту. (Магия Моргана, наверное, не работала бы столь успешно, если бы Дерри не был настолько предан ему.) Дерри поначалу принимает магию Моргана как нечто само собой разумеющееся и даже утверждает, будто магические кубики Моргана — это просто игральные кости странной формы. Он словно бы и не замечает, что в присутствии Моргана и, несомненно, по его воле, воловий хлыст извивается самым странным образом. Поэтому на вопрос Моргана, готов ли он быть посвященным в магию, Дерри тут же отвечает: «Разумеется, сударь!» («Шахматная партия Дерини»)
Морган накапливает энергию в медальоне святого Камбера, передает ее Дерри, а затем учит его заклинанию, чтобы тот и сам мог пользоваться этой силой, — все это Дерри безропотно принимает. Кроме того, о его полном доверии свидетельствует тот факт, насколько легко Дерри входит в транс, подчиняясь приказаниям Моргана, — настолько легко, что можно заподозрить, что Морган нередко проделывал с ним это и прежде, даже если Дерри потом и не помнил о происшедшем.
Однако восторг Дерри по поводу того, что Морган общается с ним мысленно, свидетельствует, что Дерини нечасто использует при нем свою магию, хотя создается впечатление, что за годы своего общения с Морганом он многое повидал и его мало что способно удивить. Его ничуть не удивляет, когда Морган говорит, что они смогут общаться на расстоянии от Корота до Фатейна, «а при необходимости и еще дальше». Точно так же спокойно Дерри реагирует, когда, перед тем как послать его в погоню за Бетаной после смерти Бронвин и Кевина, Келсон добавляет свою собственную магию в медальон.
Дерри прекрасно осведомлен о том, что происходит, когда Дерини вступают с ним в контакт и проявляет способность противостоять ментальному давлению, когда Венцит, взяв его в плен, пытается сломить его волю. Была ли эта способность врожденной или он обрел ее в результате тесной связи с Морганом, неизвестно. Но мы знаем, что даже без защиты медальона святого Камбера Дерри оказался способен оказывать противодействие Венциту, когда тот прибегнул к помощи деринийских наркотиков. Венцит был несказанно удивлен этим сопротивлением.
Но все же этого оказалось недостаточно, чтобы спасти Дерри. В конце концов, его воля разлетелась вдребезги, и он, по крайней мере на время, стал послушным орудием в руках Венцита. С помощью заклинания Венцита и кольца, которое тот надел ему на палец, Дерри, подобно тому, как это делал Ян Хоувелл, смог установить с Венцитом связь через сознание стражника и сообщить тому, когда нужно открыть Портал, чтобы похитить сына Риченды. Светлые вспышки вокруг его головы, напоминавшие светящуюся ауру Дерини, сопровождали этот процесс. По-видимому, Венцит сумел закрыть сознание Дерри щитами, потому что Риченда не заподозрила неладного, когда тот явился просить помощи для Варина. Позднее Дерри даже пытается убить Моргана. Разумеется, против своей воли, не в силах помешать происходящему, он предал своего наставника, короля и свою собственную честь.
Морган может затушевать воспоминания об этом предательстве, разрушив заклинание, подчинявшее Дерри командам Венцита, но достаточно ли этого? Обладает ли Дерри до сих пор могуществом Дерини? Был ли нанесен вред его рассудку, и каковы будут последствия? Хотя Морган решительно утверждает, что он позаботился о том, чтобы из памяти Дерри стерлись воспоминания о случившемся, но в то же время он признает, что ужас от содеянного никогда окончательно не оставит Дерри.
Как же этот ужас проявит себя в течение последующих недель или месяцев? Что еще пришлось вытерпеть Дерри в те два года, прошедших с момента его освобождения и до нашей новой встречи с ним во владениях Моргана? Дерри теперь не просто помощник Моргана, а управляющий имением в Корвине, — он как будто бы получил повышение. Но вот вопрос, было ли это, на самом деле, повышением, или его просто перевели подальше от короля и придворных в Ремуте, подальше от возможности нанести вред? Не пребывал ли он в негласной ссылке? Нетрудно себе представить, что, находясь на таком расстоянии, он не мог регулярно заседать в королевском Совете Келсона, так же, как не может он наслаждаться ежедневным общением с Морганом с тех пор, как тот стал проводить меньше времени в Короте.
С другой стороны, даже сам Дерри не может отрицать, что Моргану нужен верный человек в Короте, чтобы присматривать за женой и домочадцами. Кто же подходит на эту роль лучше, чем Дерри, который разбирается в военных и административных делах, всегда любезный и деликатный, преданный, хотя его преданность и могла быть поколеблена вмешательством Венцита? Зная, с какой легкостью он впадает в транс под влиянием Моргана, Риченда, возможно, даже использует эту склонность, пытаясь разорвать старые связи с Венцитом. (Дерри и в голову, видимо, не приходит, что Риченда как Дерини, по крайней мере, не хуже Моргана способна справиться с любыми последствиями, вызванными противостоянием Дерри и Венцита; и в Корвине не только он присматривает за супругой Моргана, но и она — за ним самим.) В дальнейшем мы, возможно, больше узнаем о том, какую цену вынудил заплатить Венцит Дерри за склонность этого необычного человека мешаться в дела Дерини.
Наконец следует упомянуть Ревана, также человека, способного овладеть определенными навыками Дерини. Опять же, Реван с самого раннего возраста постоянно общался с опытными Дерини и привык воспринимать экстраординарные явления как обычные. Он полностью доверяет лорду и леди Дерини. Когда Ивейн знакомит его с планом создания нового культа, он принимает предназначенную ему роль без колебания, демонстрируя полную преданность, и привычно открывает свое сознание для полного подчинения ее воле.
— Хорошо, — пробормотала она. — Расслабься и открой свой разум, как ты делал это прежде, и в интересах своей же собственной безопасности не старайся ничего запомнить из того, о чем мы будем говорить, пока я или Райс не напомним тебе.
Видимо, Ивейн подробно объясняет ему, каким образом он должен действовать, чтобы уйти со службы Дерини и перейти к виллимитам, а затем как связаться с ней, когда он окажется на месте. Кроме того нам известно, что в сознании Ревана Райс устанавливает определенные защиты против вмешательства других Дерини — поскольку, навестив его в лагере виллимитов, он проверяет состояние этих щитов.
Однако настоящие таланты Дерини проявляются у Ревана, лишь когда он начинает устанавливать рабочие отношения с Тависом и Сильвеном. Когда он учится включать точки воздействия, которые Целители заранее устанавливают в сознании будущих субъектов культа, одновременно он обретает способности, усиливающие его собственную харизму проповедника. Сила, заложенная в виллимитском медальоне, еще более увеличивает его дар и может теперь, налагая руки на принимающих крещение, вызывать у них головокружение и дезориентацию, и даже заставлять терять сознание («Скорбь Гвиннеда»).
Новые способности Ревана не подвержены действию мераши, в больших дозах она может лишь действовать как снотворное.
— Это будет самое главное испытание, когда они решат допросить тебя, — пояснил Кверон. — Вот уже не одну сотню лет мераша выполняет роль отличительного знака, поскольку общеизвестно, что все до единого Дерини реагируют на нее. Увидев, что с тобой ничего не происходит, они удостоверятся, что ты не один из нас.
Но если Реван не есть представитель нового типа Дерини, то что же он такое?
Еще один чудотворец, наподобие Варина? Человек будущего?
Прототип совершенного человека, способного обрести некоторые мистические способности Дерини? Только дальнейшие исследования истории Одиннадцати Королевств помогут нам пролить свет на все эти вопросы.
Распознание скрытых Дерини
Время от времени нам попадались люди, похожие на Дерини, но сами не подозревающие, кем они являются. Обычно эти индивидуумы оказывались потомками Дерини, которые скрывались во времена гонений, и скрывались так основательно, что даже память о собственном происхождении стерлась в последующих поколениях, но затем должно было произойти что-то такое, что насильственно пробуждало потенциальный талант к действию, например, мощный контакт с Дерини; в противном же случае потенциальные возможности индивидуума могли оставаться невостребованными в течение длительного времени.
Дерини было гораздо легче скрыться, чем многим другим малочисленным группам, подвергавшимся гонениям в нашей земной истории, ведь по внешнему виду Дерини ничем не отличаются от людей — ни цветом кожи, ни структурой волос, ни формой глаз и носа, ни даже своим поведением, или манерой проведения религиозных обрядов.
Если Дерини не выдавали себя сами, используя запрещенное могущество в присутствии посторонних, обнаружить их было непросто. Способов выявить скрытых Дерини существует не так уж много, и чтобы применить их, нужно сперва иметь серьезные причины для подозрений. Да и тогда чаще всего Дерини могли спастись, переехав в другое место, где их никто не знал, и там начать жизнь заново. Угроза стала еще меньше, после того как вымерли представители тех поколений, которые лично знали Дерини.
Первоначально наибольшую опасность представлял контроль со стороны властей — ведь для распознания Дерини те привлекали своих ищеек-Дерини, которым не составляло труда обнаружить себе подобных. Регенты заставляли их служить себе самым бесцеремонным образом, с помощью захвата семей Дерини в заложники. Согласие на сотрудничество с регентами означало жизнь и ограниченные привилегии, отказ мог повлечь за собой смерть не только самого Дерини (они всегда были мужчинами), но его близких.
Многие заложники и немало потенциальных ищеек были зверски убиты вначале, чтобы заставить остальных сотрудничать, но использование ищеек-Дерини все равно продолжалось не более десятилетия. Ведь мало кто из Дерини мог продолжать жить с сознанием того, что их сотрудничество с регентами несет смерть собственному народу, и многие предпочитали смерть для себя и даже для своих семей предательству соплеменников. К тому же регенты осознали, что меры, направленные против Дерини, не всегда приносят желаемый результат. В конце концов, как люди могли быть уверены в том, что Дерини говорит правду на допросах? Разве, например, он не мог утаить информацию, которая могла бы повредить другому Дерини, если знал, что другой его не выдаст? Что если Дерини договаривались между собой обманывать своих хозяев? Кто мог об этом знать? Проще было искоренить их всех, за исключением немногих Целителей, на которых регенты считали, что могут положиться.
Таким образом, для самих коллаборационистов их действия все равно означали гибель, хотя на короткое время и облегчили положение отдельных Дерини. К несчастью, по мере того как использование Дерини-ищеек пошло на убыль, в руках людей появился новый инструмент укрощения Дерини. Это был специальный наркотик для Дерини — мераша.
Мераша, как уже говорилось ранее, — это одно из тех веществ, против которых Дерини бессильны. Все Дерини реагируют на него. Даже маленькая доза притупляет сознание, подавляет способность думать, рассеивает внимание и делает невозможным использование магических сил. На людей в малых количествах мераша действует как снотворное, а в слишком больших дозах она несет смерть и Дерини, и людям. Этот наркотик разработали сами Дерини для контроля над своими же соплеменниками, а люди позаимствовали его у них. (Морган, правда, утверждал, что это изобретение Кариссы, но, по-видимому, в этом вопросе, как и во многих других случаях, когда речь шла о Дерини, он был просто недостаточно осведомлен.)
Люди сначала очень осторожно пользовалась наркотиком. Люди короля Синхила, продолжая политику Фестилов, а может быть, уступив лекарям, восстававшим против жестокостей пыток, усиленно использовал мерашу, не давая Дерини-пленникам возможности использовать свое могущество для того, чтобы освободиться. Во времена правления сына Синхила Алроя инквизиторы Custodes Fidei для выявления подозреваемого Дерини изобрели устройство, напоминавшее шило, прозванное «колючка Дерини», с двумя иглами на конце, смоченными мерашей. (Позднее церковники при помощи причастного вина с примесью мераши пытались изгнать Дерини из рядов духовенства).
В большинстве случаев обычный Дерини мог избежать приема мераши, просто стараясь не высовываться и не возбуждать подозрений у окружающих. (В рядах Церкви считанные единицы знали об использовании наркотика — а те, кто не прошел испытания и погиб, не смогли рассказать о том, чем именно они себя выдали). Из этого становится ясно, что самая большая опасность для Дерини исходила от них самих: либо они были слишком беспечны в использовании магии, либо намеренно, из гордыни, проявляли свою силу в полном объеме.
Скрывая свою истинную сущность, Дерини действовали по-разному, в зависимости от того, как повели себя их далекие предки в начале гонений. Некоторые просто бежали в другие земли, где к их талантам относились более или менее благосклонно, хотя, конечно, времена безоговорочной власти Дерини давно прошли. Некоторые, подобно Слугам святого Камбера в Сент-Кириеле, сумели обосноваться внутри Гвиннеда, затаившись и отрешившись от остального мира до лучших дней.
В Приграничье и на высокогорьях Пурпурной Марки и Келдора, наиболее изолированных областях Гвиннеда, некоторые Дерини объединялись и, постепенно приглушая свои таланты, как бы приспосабливались к обычаям тех мест — ведь у горцев широко распространено было понятие Второго Зрения. Всем было известно, что пограничники — отменные следопыты, они могут незаметно передвигаться на местности, общаться с животными и так далее. Именно так кровь Дерини могла влиться в клан Мак-Ардри, состоявший в отдаленном родстве с равнинными Дерини, которые еще до того, как гонения приобрели широкие масштабы, ушли к границам в поисках спокойной жизни.
В низинах, там, где скрываться было довольно сложно, наименее знаменитые Дерини временами становились ярыми сторонниками режима, направленного против Дерини, пытаясь таким образом обезопасить себя. А герцоги Корвина (который в то время еще был самостоятельным герцогством, не входящим в Гвиннед) ради безопасности принимали покровительство других правителей, пытаясь не повредить остальным Дерини и не уронить свою честь. Это было возможно, хотя и очень сложно.
Некоторые же просто оставались самими собой, живя в постоянном страхе разоблачения и ожидая того момента, когда их дети и внуки забудут о своем происхождении. Были еще и такие Дерини, чье могущество было заблокировано благодаря культу крещения, некоторое время существовавшему после восшествия на престол короля Алроя в 917 году.
Последним не приходилось скрывать свое происхождение, ведь практически они даже не являлись Дерини. Они утратили свое былое могущество, и на мерашу реагировали не больше, чем обычные люди. Воспоминания об их прежнем существовании были настолько глубоко запрятаны, что их не выдали бы даже непосредственные контакты с другими Дерини. Согласно предположениям Камбера и его родственников, заблокированные способности таких Дерини не передавались их детям, однако те могли унаследовать магический потенциал, хотя маловероятно, чтобы они осмелились проявлять хоть какой-нибудь интерес к магии Дерини, когда это грозило смертью. Мало приятного открыть в себе что-то такое, за что тебя могут убить. Кроме того, крестители заблокировали способности и у многих детей, так что у их собственных потомков не возникло бы даже и подозрения о своем происхождении. Таким образом, со временем становилось все больше Дерини, которые не имели ни малейшего представления о том, кто они на самом деле. Поэтому нет ничего удивительного, что нам порой будут встречаться «люди», в действительности являющиеся чистейшими Дерини.
Дерини — или не-Дерини?
Наконец мы должны поговорить о тех личностях, которые демонстрировали способности, подобные Деринийским, но не являлись Дерини, даже в том смысле, в каком могли быть ими Халдейны. То есть они не обладали потенциалом, который впоследствии мог быть развиться в могущество Дерини. В этом смысле превосходным примером может служить Варин де Грей, и здесь у нас есть всего две вероятности. Первая — это то, что он Дерини.
Казалось бы, это невозможно, ведь и Морган, и Дункан утверждают, что это не так. Он, так же, как и Дерини, обладает способностью исцелять наложением рук, но ведь такой способностью обладали и библейские целители. Дерри наблюдает за ним в то время, когда он исцеляет раненого Мартина в таверне около поместья де Вали. У раненого было пробито легкое, и Дерри сначала показалось, что тот умер. Однако туманная фиолетово-синяя аура возникает вокруг головы Варина — верный признак того, что мы имеем дело с Дерини (или святым, или божеством), в то время как рана затягивается под его руками. Когда исцеленный Мартин поднялся, кто-то из окружения Варина провозгласил его новым мессией. На что Варин ничего не возразил, лишь поднял руку в благословении.
Дерри, который не желал признавать Варина за святого, решает, что Варин должен быть Дерини, так как обладает способностью совершать то же самое, что и Морган, а Морган — Дерини. Морган оспаривает правомерность этого заключения, но отмечает, что, если Варин и Дерини, то он может не знать этого. В дальнейшем выяснится, что Варин представления не имел о том, что такое мераша и как она действует на Дерини, но это доказывает лишь его неосведомленность в делах Дерини, а никак не его собственное происхождение.
Но можно также предположить, и этого не отрицают ни Морган, ни Дункан, что Варин — это настоящий чудотворец в классическом библейском смысле.
«Беда в том, — говорил Морган, — что Варин творит чудеса, обычно свойственные святым и мессиям. Но, к сожалению, все эти деяния обычно не считают свойственными Дерини, хотя, может быть, их источниками и являются способности Дерини».
Другими словами, Варин мог быть Дерини с задатками святого, что было присуще и Камберу. Морган и Дункан утверждали это, когда стали свидетелями исцеления раненого Оуэна Матиссона. Но когда Моргану удалось получше изучить Варина, он решает, что Варин все же не Дерини — это мнение было поддержано Дунканом и Келсоном.
Это заставляет нас предположить, что он, возможно, настоящий чудотворец, или что Морган и Дункан ошибались. В конце концов, они оба не были обученными Дерини, о чем Морган через пару лет напоминает Келсону. Конечно, Арилан мог бы установить это наверняка — у него была возможность проникнуть в сознание Варина, когда с его помощью устанавливали Портал в Ллиндрут Мидоуз — однако нельзя забывать, что в тот момент разум Варина контролировал Дункан. А поскольку тогда необходимо было срочно связаться с Советом Камбера, то у Арилана было немало других забот, так что едва ли он мог позволить себе отвлекаться на Варина. По крайней мере, когда на заседании Камберианского Совета говорят о Варине де Грее, он не высказывает своего мнения на его счет. А поскольку вскоре после описываемых событий Варин скрылся, то это так и останется для нас загадкой. Варин вполне мог оказаться Дерини. Но мог быть и настоящим чудотворцем.