К счастью, в ванной нашелся банный халат, и вновь пред очами вожака я предстала уже с бо́льшим достоинством. Царь вздернул бровь, однако промолчал.
Я забралась в постель и прижала к себе «Погибель». Пока я прохлаждалась, кто-то унес суп. А ведь в последней чашке оставалось еще на донышке!
За окном царила темнота.
– Который сейчас час?
– Раннее утро. Ты пробыла в отключке шесть часов, – Кэрран пригвоздил меня тяжелым взором: – Чего ты хочешь?
– В каком смысле? – недоуменно моргнула я.
Медленно, четко артикулируя, словно я была туговата на ухо или имела трудности с пониманием, он сказал:
– Ты вернула карты. Чего ты хочешь взамен?
Так и запечатала бы его рот кулаком!
– Кое-кто из Стаи обратился ко мне за помощью. Если расскажу, обещаешь не наказывать причастных?
– Обещать не могу – ведь я не в курсе, о чем идет речь. Но в любом случае ты обязана все объяснить. У меня разыгралось любопытство, а в неведении я оставаться не люблю.
– Ага. И ты устроишь кровавую баню.
– Как мне надоел твой длинный язык!
Под кожей Кэррана сместились кости. Ноздри раздвинулись, челюсти увеличились, а верхняя губа обнажила огромные клыки. Я уставилась прямо в лицо настоящему ужасу, жуткому сочетанию человека и льва.
Если можно назвать львом создание, в звериной ипостаси весящее свыше трехсот фунтов. Глаза Кэррана – как и всегда – не изменились, корпус, руки, ноги, даже голова тоже остались человеческими.
У оборотней три формы: животное, человек и химера. Они могли перекидываться в любую из трех, но всегда в итоге менялись до конца. Чтобы поддерживать форму химеры, большинству приходилось напрягаться, а уж способность говорить в таком виде была великим достижением. Но изменять лишь одну часть тела, не затронув остальное, умел только Кэрран.
Как правило, я спокойно воспринимала его полуобличье. Оно даже было пропорциональным, тогда как многие перевертыши жаловались, что челюсти становятся слишком крупными и не смыкаются. Но обычно лицо Царя покрывал серый мех. Вид растянутой как барабан человеческой кожи вызывал рвотные позывы.
Кэрран заметил мои героические усилия сдержать тошноту.
– А теперь что не так?!
Я помахала рукой перед лицом:
– Шерсть…
– В каком смысле?
– Не выросла.
Кэрран погладил кожу. Следы зверя исчезли. Передо мной снова сидел молодой мужчина и массировал свой подбородок.
Во время Вспышки зверь становится сильнее. Кэрран разозлился и слегка утратил выдержку.
– Технические неполадки? – осведомилась я и сразу же раскаялась.
Указывать фанатику контроля на промашку – плохая идея.
– Не провоцируй меня, – негромко посоветовал он. Взгляд его вдруг стал немного голодным. – Откуда тебе знать, на что я способен, когда не до конца держу себя в руках?
SOS!!!
– Дрожу при одной лишь мысли…
– Я так всегда на женщин действую.
Ухохочешься…
– До или после того, как они описаются и подставят тебе пушистые животики?
Он подался вперед.
– Мне пора! Последний шанс.
– Заходила Мьонг…
– Вот оно что.
На скулах Царя Зверей обозначились желваки. Какое-то время мы посидели в мрачной тишине, а потом я устала ждать.
– Мьонг, – напомнила я.
– Ты хоть знаешь, за кого она собралась замуж?
За моего «условно бывшего» бойфренда, которого я обвинила в похищении, сексуальных пытках и каннибализме.
– Да.
– И ты не против?
– Нет.
– Так.
– Может, мне все это нравится меньше, чем хотелось бы, но и препятствовать им я не буду.
Хотя встреча с Мьонг меня уязвила. Конечно, не стоило волноваться, что Крест предпочел меня ей, но что-то меня тревожило. Утонченная Мьонг, без всяких сомнений, красивее и элегантнее. Но она держалась эдаким… умирающим лебедем. Попросишь такую женщину приготовить чай, а она вернется из кухни и сообщит, мол, вода закипела. И примется скромно ждать, что ты незамедлительно разберешься с проблемой.
– А я считаю, что повел себя вполне разумно.
– С чего ты взял?
– Но ведь они еще дышат, верно?
Вероятно, Кэрран по-настоящему любил Мьонг и страдал после расставания. А может, в нем говорило задетое самолюбие: прекрасная дама бросила заносчивого альфу ради простого смертного, зануды, который не нравился никому из оборотней. Хотелось бы сделать как лучше для нас с Кэрраном, правда, единственный способ это провернуть – дать влюбленным свободу.
– Пожалуйста, отпусти их…
– Поговорим позже, – и он встал.
– Кэрран!
– Что?
– Тебе самому полегчает.
– С чего ты взяла, что это меня вообще волнует?
Кажется, он хотел сказать что-то еще, но передумал и вышел.
Мне вдруг стало очень одиноко. Последний раз я так тосковала, когда узнала, что убили Грега. Я развязала пояс халата и улеглась. Вылазка в ванную и последующий напряженный разговор меня измотали. Царь Зверей должен позволить Кресту и Мьонг пожениться. Тогда я смогу все это выбросить из головы.
За окном почудилось какое-то движение, и я подняла голову. Ничего, просто посветлевшее перед рассветом небо. Мы ведь на втором или на третьем этаже, поблизости – ни одного дерева. Я легла обратно. Чудесно! Теперь меня мучают галлюцинации.
Тук-тук-тук.
Ривы вернулись?! Не может быть, девки стучать не станут. Я сползла с кровати и подошла к окну: ни решеток, ни сигнализации. Хотя кому здесь нужна сигнализация, если хозяева чуют каплю крови в пяти литрах воды? Да и в дом с монстрами рискнет сунуться только полнейший псих. Я отвернулась.
Тук-тук-тук.
Ладно, давай поиграем. Защелка на окне допотопная – железная, тугая. Придется задействовать обе руки. Я положила «Погибель» на подоконник.
За стеклом во мраке простиралась безлюдная улица. Открыв защелку, я сдвинула створку вверх. По ту сторону окна внизу торчал небольшой выступ: декоративный ряд кирпичей. И на нем – прямо передо мной – вдруг возник Бран и прижал мои руки к подоконнику.
– Привет, голубка, – ухмыльнулся он. – Смотри-ка, ты осталась без своего хорошенького ножичка, а я держу тебя за руки. Что будешь делать?
Я ударила его головой прямо в нос.
– Больно!
Бран потерял равновесие и отпустил меня, размахивая руками.
Он чуть не свалился, но я успела схватить его за куртку. Ого, да у него знакомый пластиковый пакет! Невероятно.
Я затащила его в комнату, заодно вытянув из-под пояса кожаных штанов карты, и от усилий едва не рухнула на колени.
– Опять воруешь? – прорычала я. – Жить надоело?
У Брана из носа вытекло чуть-чуть крови.
– Поверить не могу. Второй раз за день разбила мне нос, должна будешь!
Вскочив на ноги, он бросился на меня, но остановился, когда ему в грудь уперся кончик клинка. Может, я и ослабела, но сноровку не растеряла.
– Кто ты такой? Кто такой Капюшон, зачем ему Джули и где ее мать?!
– Только и всего? – тыльной стороной ладони лучник стер с губы красный след.
– Да. То есть нет! При чем здесь котел, куда он пропал и каким образом тут замешана Морриган? Куда ты исчезаешь и зачем продолжаешь красть карты? Вот теперь – все!
Бран слегка подался вперед, почти на кончик сабли.
– Ясно. Тебе нужен лишь мой ум. О каком Капюшоне толкуешь?
– Белая хламида, щупальца… Ничего не напоминает?
В его глазах загорелся хитрый огонек.
– Давай так: ты положишь карты на кровать. На счет «три» мы оба попытаемся их схватить. Если выиграешь, я тебе расскажу. А если победа останется за мной, ты будешь моей.
– Я?
– Кстати, милый бантик, – подмигнул он.
Я посмотрела вниз. Разумеется, халат распахнулся. Теперь весь мир в курсе, что у меня на трусах бантик.
Я запахнула халат.
– И как долго я буду твоей? До скончания веков?
Бран смерил меня оценивающим взглядом.
– Не обижайся, но ты не настолько горяча, чтобы на тебе сошелся клином свет. На разок сойдет.
Надо отдать ему должное – польстить женщине и одновременно ее же и оскорбить нужен особый дар.
– Никаких исчезновений в клубах тумана при попытке взять карты!
Он примирительно поднял руки.
– Как скажешь.
– Клянись именем Морриган, что отдашь долг, если я выиграю.
Игра была рискованной. Судя по реакции Брана, он колебался. Имя Морриган для него имело авторитет, то есть, похоже, она ему покровительствовала.
– Клянусь Морриган исполнить свою часть обязательств.
Имя богини он произнес на старый манер. Наверное, именно так и следовало поступать в его случае.
Я положила «Погибель» на постель и, не отводя глаз от противника, туда же пристроила и карты.
– Три шага назад!
Мы одновременно отступили: он к середине комнаты, а я к стене, где стоял стул.
– На «три»! И… раз, – сказал Бран, наклоняясь вперед, точно бегун, – два…
И рванулся к картам!
Я схватила стул и обрушила на него. Бран повалился как подкошенный. Я врезала ему еще разок – хотела убедиться, что он не встанет, перешагнула через лежащее тело и забрала карты.
– Победа за мной.
Еще бы комната перестала вращаться, все было бы отлично.
Застонав, он изрыгнул поток непристойностей.
– Не стоит недооценивать женщину, – я потыкала его ногой. – Имя Капюшона?
– Пастырь Болгор из фоморов.
Вокруг Брана закружилась дымка, и он исчез.
Ноги меня подвели, и я рухнула на кровать. А ведь фоморы – старые враги Морриган. Запах рыбы обрел смысл: чем еще смердеть морскому демону? Я нахмурилась.
Бран служил богине, а она и фоморы друг друга не выносили. Пазл сложился. Но зачем пастырю Джули?
Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Дерек, а следом две женщины-оборотня.
Я протянула ему карты:
– Держи. Едва не ограбили! За тобой должок.
Парень забрал карты и принялся их обнюхивать, а женщины тем временем проверили окно.
– Он ушел, – провозгласила та, что помоложе.
Волчонок задрожал от злости.
– Я его найду! Никто не смеет поступать так с нами дважды.