Добравшись до дома, я разозлилась настолько, что готова была всыпать ему по первое число. Рэд – настоящая проблема. Джули любит его вопреки всему, а он ее использует, как хочет.
Я привязала вожжи к металлическому столбику в ряду таких же, специально для этого предназначенных. С Рэдом явно что-то не так. И я понимала почему: брошенный на произвол судьбы, он выживал в одиночку, голодал, над ним издевались. Однако я знала людей, выросших на улице, и при этом они уважали моральные принципы.
У Рэда же мораль одна: расшибайся в лепешку только для себя.
Взбежав на три лестничных пролета, я уткнулась в мощную дверь. Ключей у меня не было. Пришлось снова спускаться на первый этаж.
Я постучала к управляющему:
– Мистер Патель?
Мистер Патель – самый лучший управляющий, какого я встречала в жизни. И самый медлительный!
Кожа у него была коричневая, оттенка грецкого ореха, а глаза большие, с тяжелыми веками. Он всегда двигался лениво и величественно, наверное, чувство собственного достоинства мешало ему пошевеливаться быстрее. При попытках поторопить этого господина он принимался брести так, будто ноги у него увязали в застывшей патоке. На поиск связки ключей ушло добрых пять минут, после чего он чинно прошествовал по лестнице.
Когда управляющий открыл дверь и вложил нужный ключ в мою ладонь, я от отчаяния пританцовывала на месте.
Вбежав в квартиру, я схватила книги Эсмеральды, сразу выскочила обратно, захлопнула дверь и помчалась вниз мимо ошарашенного мистера Пателя.
Дверь хранилища была распахнута настежь.
Проем освещала единственная лампа, ну а дверь отражала свет и с высоты узкой лестничной клетки казалась гигантской блестящей монетой. С саблей наперевес я осторожно, ступенька за ступенькой, принялась спускаться во мрак. Запахло аконитом. Обычно его использовали, чтобы сбить оборотней со следа. Кто-то знал, что я с Дереком. Если целились в меня, то все сделали верно.
Перевертыш преспокойно посапывал в коридоре. Хотела дотащить его к себе в кабинет, но слишком устала, к тому же он все еще оставался громилой – в волчьем облике весил, должно быть, почти сто пятьдесят фунтов. Я сдалась на полпути.
В шаге от меня виднелись две капли крови, парой ступенек ниже – еще одна. Повеяло порохом. Значит, Андреа стреляла. Вероятно, ее пуля только задела врага, иначе тут лежало бы его тело, а не просто пятна.
Андреа била без промаха.
Я крадучись преодолела спуск и остановилась, прижавшись спиной к стене. Из хранилища доносилось эхо хриплого дыхания, словно кто-то водил по дереву тупой пилой.
Пригнувшись, заглянула в проход. На полу в клочьях одежды скрючилось искалеченное тело. Изуродованное, а может, раздавленное, оно лежало чудовищной грудой, запутавшись в собственных конечностях, и выглядело мешаниной сырого мяса – местами красной, а кое-где буровато-коричневой. Очередной сиплый вдох отголосками разлетелся по углам.
Джули нигде не было.
Существо повернуло голову. Показался клок светлых волос и голубой глаз. Второй скрывал лоскут плоти.
Андреа!
Я мигом прыгнула к ней. Грязные кляксы на конечностях оказались вовсе не сажей, а волосками. Короткая коричневая шерсть, местами пятнистая. Грудь бесформенная и плоская. На животе кожа резко обрывалась: она не была порвана или срезана, ее будто бы просто не хватило. В дыре блестели кольца кишечника. Левая нога превратилась в лапу, а правая удлинилась и вывернулась в обратную сторону. Выпирающие челюсти не смыкались друг с другом, губы оказались чересчур короткими, а клыки пронзали щеки.
Господи помилуй! Значит, Lyc-V до нее добрался.
Левый глаз Андреа, с голубой, как у младенца, радужкой, сфокусировался на мне. Из горла вырвался долгий булькающий стон:
– По-мо-ги-и-и…
Это мне не под силу. Ни разу в жизни не видела перевертыша, застрявшего в процессе перехода. Нужно найти того, кто сумеет ее спасти. Дулитл! Но он вернулся в крепость. На дорогу туда уйдет не один час. Кожа Андреа приобрела землистый оттенок, стала бледно-серой. Значит, тело оборотня досуха выжало весь запас сил.
Она действительно недотянет.
Погодите-ка… Дулитл предан Кэррану и потому выдаст ее в мгновение ока. Оборотни примутся проверять – не стала ли Андреа люпусом, и ей придется встретиться с Царем Зверей. Хранить верность Кэррану и ордену одновременно невозможно.
Как только выяснится, что она оборотень, ее выгонят из ордена. Андреа буквально жила работой. Лучше просто дать ей умереть.
Но если ничего не предпринять, она точно умрет.
Дулитла вычеркиваем, как и Дерека. К кому мне обратиться?
Конечности Андреа задрожали. Правая нога вытянулась. Кости начали мучительно медленно удлиняться.
Андреа застонала, и в ее голосе было столько боли, что у меня бешено заколотилось сердце. Живот у нее сжался, ягодицы напряглись, но судороги вскоре кончились, и она осела на пол. По комнате разлилось едкое зловоние. Мне был знаком запах – так пахла гиена.
Крепость – общая резиденция всех оборотней, но у каждого клана существовало собственное место обитания, как и пара альф. Гиены тоже должны иметь отдельную территорию. Их не так много, как волков или крыс, но вполне достаточно, чтобы жить небольшой стаей. Я встречалась с их предводительницей – пожилой дамой по прозвищу Тетушка Би. Лучше схватиться с полчищем волков, нежели ей перечить. Она носила пучок на макушке и мило улыбалась. Готова поспорить: щекотать когтями мою печень она будет с такой же обаятельной улыбкой.
Гиены и львы не ладили, и Кэрран это понимал. Первые ему все еще подчинялись, но он позволял им решать собственные проблемы самостоятельно.
Нужно доставить Андреа к Тетушке Би. Она – жуткая стерва, но лучше иметь дело с ней, чем с Царем…
Я склонилась над подругой.
– Я отвезу тебя к гиенам.
Ее глаз расширился, она задрожала, простонав:
– Нет. Нельзя…
– Не спорь. У нас нет выбора.
Я просунула под нее руки, и те сразу намокли от лимфы. В нос ударил резкий запах мочи. Весила Андреа, похоже, фунтов сто тридцать. Стиснув зубы, я подняла ее, а она вцепилась в меня изувеченными руками.
Боже, какой она оказалась тяжелой! Я направилась к двери хранилища.
В детстве отец принуждал меня бегать изнурительные марафоны с нагруженным рюкзаком на спине. Я не останавливалась тогда лишь потому, что знала: боль когда-нибудь заканчивается. Именно это я сейчас и твердила себе, медленно одолевая лестницу: боль – это хорошо. Она пройдет.
А каждая минута задержки приближает Андреа к смерти.
Я сгрузила подругу в двуколку и прошептала:
– А Джули?..
– Мальчик. Мальчик-шаман. Он ее забрал, – она почти булькала.
Проклятье, опять Рэд! Но без монисто ривы не сумеют отыскать Джули.
– Держись ради меня. Живи!
Я помчалась обратно в здание, перепрыгивая через две ступеньки.
Дерек спал без задних ног.
Я потрясла его:
– Просыпайся.
Он огрызнулся и поцарапал мне клыками руку, но тут же вскочил, смущенно скуля.
– Ерунда, забудь. Мне нужна твоя помощь.
Вервольф поспешил за мной вниз, но застыл на середине лестничного пролета, оскалился, сгорбившись, со вздыбленной на загривке шерстью, и зарычал.
– Дерек, пожалуйста! Я знаю, что пахнет странно, но мне нужен твой нюх. Прямо сейчас.
Я уговорила его спуститься. Он встал подальше от двуколки и покосился на меня.
– Ты можешь учуять Джули?
Он уткнулся носом в землю и сразу отдернулся, как от удара. Попятился, обогнул коляску, затем сделал еще круг – пошире, снова понюхал землю, отпрянул и заскулил.
Слишком много аконита – Рэд хорошенько замаскировал свой запах.
Из двуколки донесся глухой стон.
Придется Джули подождать – ведь у Андреа на счету каждая минута. Да и монисто звенит в моем кармане. Если моя теория верна – ривы будут преследовать меня, а не малышку. Милости прошу! Я так зла, что поприветствую их с распростертыми объятиями.
– Меняем планы. Веди нас к гиенам. Времени мало, пожалуйста, поспеши.
Дерек потрусил вниз по улице. Я уселась на место возницы, и мы тронулись. Медленно – от нетерпения я едва не скрежетала зубами, – но все же поехали…
Не все гладко в Атланте. Мы катились в двуколке меж развалин так быстро, как только могла везти ломовая лошадь. Мои кости пели от переполнявшей их магии. По ночному небу носилось что-то странное. Темные силуэты, беззвучно скользя, заслоняли звезды. Мы останавливались дважды: сначала пытались уклониться от встречи с вампирским патрулем из четырех кровососов, шедших ромбовидным строем, а потом пропускали вперед полупрозрачный фантом медведя. Ручейки эфемерного пламени спутанным водопадом струились у него по спине, голову венчали рога… Он окинул печальным взором нашу двуколку и неторопливо поплыл вниз по улице.
Параллельно дороге текла иллюзорная река с чернильно-черными водами, густая, как деготь. Я старалась держаться от нее подальше. Создания, что завывали и кричали по ночам, хранили молчание. Они прислушивались. Выжидали. Если бы каким-то чудом можно было записать и воспроизвести вибрации города, мы услышали бы единственную повторяющуюся фразу: «грядет Вспышка, грядет Вспышка…»
Судороги Андреа участились. Теперь приступы накатывали примерно каждые пятнадцать минут. Перед началом очередной конвульсии она издавала короткий мучительный вскрик, от которого я вздрагивала.
Наконец мы выбрались из города и направились по знакомой дороге мимо разрушенного промышленного района, а затем спустились по заросшему шоссе. Ночь вступила в свои права, небо на недосягаемой высоте усыпали крошечные огоньки звезд. Цвета стали неяркими, приглушенными, тени сгустились. Деревья, совершенно обычные и полные жизни в свете дня, казались корявыми монстрами, поджидающими добычу. Путь вел к крепости, где в трудные времена собиралась Стая.
Мы миновали заброшенную заправку без дверей и с выбитыми окнами. Какие-то мелкие тощие твари ползали по подоконникам и дверному проему. Тошнотворно-желтые, словно гной в зараженной ране, они таращились на нас горящими глазами и тянули скрюченные когтистые лапы, пытаясь нас достать.