От неожиданности я смог сказать только:
— Э-э-э…
— Э-э-э! — передразнил меня Казимир.
И покачал головой.
— Сколько денег ты отдашь, чтобы квартиру на год снять? А тут — свой дом, отдельный!
— Так это же дорого! — запротестовал я.
— Не дороже денег, — отрезал Казимир. — Разберёмся — не чужие люди. Марта к вам привязалась, да и я тоже. Так что даже не думай отказываться. Я уже и архитектора нанял. А место завтра утром покажу — тебе понравится. Всё, иди спать — подниму на рассвете!
Я долго не мог уснуть. Ворочался на жёстком матрасе и думал над словами мастера Казимира. В другом углу комнаты безмятежно посапывал Сенька.
Эх, Костя! Везёт тебе на хороших людей! Сколько их уже появилось в твоей новой жизни? Пальцев не хватит, чтобы сосчитать, а ведь живёшь в этом мире всего ничего!
Я так и уснул, улыбаясь.
Раздеваясь в казарме, барон Симагин нашёл в кармане записку.
На обрывке белой бумаги твёрдым почерком было написано:
«Сегодня в полночь выйди из казармы. За складом есть люк, крышка будет приоткрыта. Спустись в него».
Сердце Симагина сжалось.
Да!
Тёмный Проводник его не обманул!
Барон быстро оглянулся и сжал записку в кулаке.
Казарма затихала сразу после отбоя — курсанты выматывались за день, об этом заботились все преподаватели Имперского училища.
Но барон Симагин не спал, то и дело поглядывая на светящийся циферблат часов, которые ему подарил отец.
Баронство Симагиных находилось в северной глуши, недалеко от Вологды. Несколько деревень с серыми однообразными домами, да небольшой городок Наволок-Двинский на берегу широкой реки.
Почти вся промышленность в городке принадлежала отцу Валентина, барону Виктору Симагину, и доходы с неё шли в казну баронства.
Только что там тех доходов⁈
Денег едва хватало на то, чтобы содержать дом, слуг и роту Императорских гвардейцев для охраны местных магических узлов.
Содержание Имперской армии всегда было обязанностью аристократов. Гвардейцы защищали земли от магических тварей. Если у барона не было денег, чтобы содержать гвардию — земли могли отойти в казну, такое случалось неоднократно. В таком случае Император назначал другого управляющего.
Хорошим шансом для рода Симагиных стала бы военная карьера Валентина или его удачная женитьба. С такими планами молодой Симагин и приехал в столицу Империи.
А что может быть лучше, чем жениться на княжне Зауральской и отхватить княжество в придачу к симпатичной девчонке?
Минутная стрелка сдвинулась с еле слышным щелчком. Без десяти минут полночь — пора выходить.
Прислушиваясь к храпу и сопению курсантов, Валентин Симагин вынырнул из-под одеяла и бесшумно натянул комбинезон.
Стараясь ступать тише, пошёл к двери.
Гришка Обжорин вдруг поднял с подушки лохматую голову, захлопал спросонья глазами.
— Ты куда?
— Спи, — шикнул Симагин. — Поссать я.
— Так туалет в другой стороне!
Симагин побагровел от злости и сжал кулаки. Не хватало ещё провалить дело из-за идиота!
Но Гришка уже уронил голову на подушку и мирно засопел.
Симагин выскользнул в коридор и бесшумно закрыл за собой дверь. Спустился по лестнице. Часовых на выходе из корпуса не было. Барон толкнул входную дверь — тугая пружина надсадно заскрипела.
Чёрт!
Оглядываясь по сторонам, барон вцепился в ручку. Затем с трудом пролез в узкую щель и оказался на улице.
Держась в тени здания, он добежал до задней глухой стены корпуса, и только здесь перевёл дыхание. Затем двинулся вдоль забора в сторону склада.
Склад занимал огромный ангар на краю территории училища. Хорошо хоть крапивы и лопухов вокруг не было — курсанты недавно окашивали территорию.
Пахло недавним дождём, прелой травой и почему-то грибами. Симагин осторожно пробирался вдоль стены склада, старательно пуча глаза в ночную темноту.
— Где этот грёбаный люк? — еле слышно бормотал он себе под нос.
Люк нашёлся в укромном углу между складом и забором. На бетонной блямбе чернела чугунная крышка, чуть сдвинутая в сторону. На краю крышки белела записка.
«Закрой за собой люк».
Симагин настороженно оглянулся. Спрятал записку в карман, сдвинул крышку в сторону и заглянул в чёрное отверстие.
Вниз вела лестница из металлических скоб, вмурованных в бетонную стенку. Дно канализации Симагин не увидел.
Спустившись по плечи, он подтащил тяжёлую крышку. Потом присел, пряча голову. Одной рукой вцепился в рифлёную скобу, другой кое-как задвинул крышку.
Спускаясь вниз, он считал ступеньки и гадал — что будет дальше.
Ступенек оказалось двенадцать.
А дальше были тусклые лампы, горевшие без всяких проводов, и стрелка, нарисованная розовым мелом на бетонной стене коридора.
Барон пошёл в направлении, которое указывала стрелка. Воздух в подземелье был сухой, чувствовался еле заметный ветерок — как будто работала вентиляция.
Вода под ногами не хлюпала. Видно, канализация давно не использовалась по назначению.
Через двести шагов барон пришёл к развилке и снова нашёл стрелку, которая указывала на боковое ответвление.
Симагин послушно свернул в правый тоннель.
Затем были ещё повороты. По ощущениям, барон давно вышел за территорию училища.
Но продолжал идти, нисколько не сомневаясь в правильности этого решения.
Однажды он услышал ритмичные звуки, эхо которых отражалось от стен.
Симагин прислушался.
Где-то далеко падали водяные капли.
В конце последнего коридора Симагин увидел тяжёлую железную дверь. На двери всё тем же розовым мелом было написано:
«Стучи три раза».
Симагин постучал, и дверь сразу же открылась.
На пороге стоял Тёмный Проводник. За его спиной барон увидел множество горящих свечей. Они стояли на полу и выступах стен.
— Не передумал? — спросил Тёмный Проводник.
Его лицо по-прежнему скрывалось в тени капюшона.
— Нет, — ответил Симагин.
Тёмный Проводник посторонился, позволяя барону пройти.
Это был огромный подземный бункер. Свод бетонного потолка нависал над головами, дальние стены прятались в тенях.
На полу была нарисована семиконечная гексаграмма. Вдоль начерченных мелом неровных линий стояли зажжённые свечи.
— Ложись, — сказал Тёмный Проводник, указывая на центр гексаграммы. — Одежду не снимай, пол холодный.
Симагин перешагнул горящие свечи и лёг на пол.
— Держи!
Проводник вложил ему в руки толстую стеариновую свечу.
— Ты добровольно пришёл сюда? — спросил он.
— Добровольно, — ответил барон.
— Не боишься?
— Нет.
— Хорошо.
Тёмный проводник чиркнул спичкой и зажёг свечу.
— Смотри на пламя и думай только о своих желаниях. Только о них, и ни о чём другом.
— Только о них, и ни о чём другом, — послушно повторил Симагин.
Он уставился на дрожащее пламя свечи.
Тихое шарканье шагов подсказало барону, что Тёмный Проводник стоит возле его головы.
В пламени тускло блеснуло золото. Что это было — золотая посуда, или позолоченный шильдик на капоте княжеского лимузина?
Золото переливалось, искря драгоценными камнями.
Симагин почувствовал, как закружилась голова.
Пламя расплывалось. В нём возникла голая княжна Соловьёва-Зауральская. Смеясь, она манила Симагина руками к себе.
Затем пламя вспыхнуло ослепительным белым светом и раздвинулось куда-то за пределы зрения.
— Встань и иди, — услышал Симагин голос Тёмного Проводника.
Мастер Казимир, как и обещал, поднял нас на рассвете.
— Хватит спать, сони! — проворчал он, стаскивая с меня одеяло. — Кофе уже остывает. Ты, Костя, в училище хотел пораньше? Так пошевеливайся! Сенька, а ты чего валяешься? Знаешь, сколько у нас дел?
Мы едва успели выпить по чашке кофе. Казимир схватил меня за рукав и чуть ли не силком поволок в сторону ручья.
— Костя, а как у тебя с баронессой? — между делом спросил он.
— Да нормально всё, — удивлённо ответил я. — А ты почему спрашиваешь?
— Беспокоюсь! — фыркнул Казимир. — Девка хорошая, а к нам в гости давно не заглядывала. Не упустил бы ты её.
— Вроде, пока не собираюсь. Наоборот, её родители в гости зовут, познакомиться хотят.
— Вот и поезжай, познакомься! Баронский род — это знаешь! Это упускать нельзя.
— Ты-то чего так беспокоишься?
— Да за тебя я беспокоюсь, дурень! У вас, молодёжи, только ветер в голове. Знаю, сам таким был! Ну, вот, смотри!
Казимир торжествующе обвёл рукой берег ручья.
Знакомое местечко!
Вот и яблоня, к которой я баронессу впервые прижал.
От воспоминаний потеплело на душе. А Казимир не унимался.
— Ну, что скажешь? Хорошее место, уютное! Вот так и так сваи поставим. Здесь дом будет, здесь — веранда! А? Прямо к воде — сиди себе утром, пей кофе и любуйся!
Место, и в самом деле, было хорошее. От основных построек его отделял яблоневый сад. Старые деревья создавали ощущение уединённости и покоя.
— И от нашего дома далеко, — словно услышал мои мысли Казимир. — Никому не помешаешь — води сюда баронессу хоть каждый день!
— Да что ты пристал ко мне с этой баронессой? — не выдержал я.
Но Казимир ни капли не смутился.
— Это я так, к слову. Ну, что — согласен строиться?
— А деньги?
— Разберёмся с деньгами. Ты ещё не всю Императорскую премию прогулял? Ну, вот! А я добавлю, сколько не хватит!
— Ладно, — кивнул я. — Уговорил!
В училище я едва не опоздал — ребята уже дожидались меня у крыльца казарменного корпуса.
Я пожал руки виконту Стоцкому и Грише, дружески кивнул княжне Соловьёвой-Трубецкой.
— Привет, Поля!
— Здравствуйте, Константин! — внимательно глядя на меня, ответила княжна.
Да что с ней такое? То сама целует, а то «здравствуйте»!
Может, этот водитель Герман пригрозил, что сообщит дяде княжны о нашем близком знакомстве? Вот она и держит дистанцию.