Блин, тоже мне магический доктор-самоучка!
— А что мне теперь делать?
Я растерянно потёр подбородок.
— Знаешь, а попробуй что-нибудь сшить! Только не придумывай специально. Разгони матрицу, и пусть она придумывает за тебя.
— Как это «разгони»? — нахмурилась Аня.
— Ну, — я задумался, подбирая слова, — у меня это похоже на звон или гул. Как будто внутри звучит струна.
— Поняла! — оживилась Аня. — Знаешь, кажется, я что-то такое чувствую!
Она закрыла глаза и принялась рассеянно перебирать разноцветные обрезки тканей на столе.
Через несколько минут её рука сама собой потянулась за ножницами.
Чик!
Вжик!
Руки девушки мелькали всё быстрее и увереннее.
Вот опять застрекотала машинка.
Ещё несколько взмахов ножницами.
Скажу честно — я наблюдал за девушкой с некоторым недоверием.
Одно дело — усилить готовую слабую матрицу.
И совсем другое — создать её почти из ничего.
Или не другое?
А может, это зависит совсем не от меня? Может, матрица Ани и сама бы развилась со временем, а я ей просто немного помог?
Так я успокаивал сам себя, пока девушка не повернулась ко мне.
— Ну, как?
На вытянутых руках она держала платье. Судя по длине и материалу — летнее.
Светло-голубой полупрозрачный материал рассекали стремительные золотые клинья.
Честно говоря, я ни черта не понимаю в покроях и деталях. Но платье мне понравилось.
— Офигенно! — сказал я.
— Погоди, я ещё кое-что придумала!
Аня снова закрыла глаза и принялась перебирать обрезки материи.
— Ань, я пойду, наверное, — улыбнулся я.
— А? — словно во сне спросила Аня. — Да, иди!
— Спасибо за помощь с комбинезоном! Я ещё зайду.
— Конечно!
Я вышел из ателье, и тут же в кармане комбинезона запиликал телефон. Звонила баронесса Поклонская.
— Костя, — спросила она, — ты не забыл?
Обожаю, когда разговор начинают с таких вопросов!
— Конечно, нет! — ответил я. — Дважды два — четыре, прямой угол равен девяносто градусов, «жи-ши» пишется с буквой «и».
— Да ну тебя! — обиделась баронесса. — Через час родители ждут нас на обед. Ты в училище? Я за тобой заеду.
— Скинь адрес, я доберусь сам.
— А ты где? — сразу же насторожилась баронесса.
— В Петербурге, — честно ответил я. — Увидимся, Маша! Твоей маме какие цветы нравятся?
— Розы. И мне тоже, если тебе это интересно.
— Принято.
Я сбросил звонок. Через минуту пришло сообщение с адресом.
Семейство баронов Поклонских проживало в трёхэтажном доме на Таврической улице. Дом был окружён забором, за которым виднелись ровные клумбы. На клумбах, словно язычки пламени, полыхали ярко-оранжевые цветы поздней календулы.
Пожилая служанка в кружевном белом переднике открыла мне дверь. Наклонила голову, тряхнув длинным хвостом жидких бесцветных волос, и сказала:
— Входите, вас ждут!
Барон Василий Георгиевич Поклонский был полным человеком с бритой наголо блестящей головой и щёткой коротких усов. Он хмуро взглянул на меня блестящими глазами в щёлках припухших век и сказал прямо:
— Вся эта возня с магическими тварями — глупое и опасное занятие. Делом нужно заниматься, делом! Прошу за стол, Константин!
Барон проглотил несколько ложек тыквенного супа и продолжил:
— У меня доходные дома в Петербурге, Ревеле и Хельсинки. Недавно в Париже на Монмартре выкупил два особняка, заказал переделать их под квартиры. Баронство — это блажь! Отказался, и не жалею. Содержать дармоедов из Императорской гвардии — удовольствия мало. Деньги им платишь, а пользы никакой. Так-то, юноша! Титул и деньги — вот что важно! Я слышал, вам Император недавно пожаловал дворянство? Это хорошо, очень хорошо! Но денег, как я понимаю, у вас негусто?
— Васенька! — предостерегающе сказала мать баронессы Поклонской — маленькая худая женщина с капризным лицом. Звали её Анна Петровна.
Я попробовал суп — он оказался чуть тёплым и сладковато-безвкусным.
— Я прямо говорю! — нахмурился барон на замечание жены. — У меня в Ревеле пять домов. Нужен свой человек, чтобы управляющие не воровали. Чем не приданое?
— Папа! — вспыхнула баронесса Поклонская.
Но успела стрельнуть глазами в мою сторону.
— Скажите, Василий Георгиевич, — спросил я, осторожно положив ложку на салфетку. — В Париже случаются магические прорывы?
— Допустим!
Барон прищурил и без того узкие глаза.
— К чему вы спрашиваете, молодой человек?
— А когда твари начинают вас за задницу хватать — вы к кому за помощью бежите?
Анна Петровна тихо ахнула.
Я поднялся из-за стола.
— Спасибо, всё было очень вкусно, но мне пора. Благодарю за приглашение!
Баронесса Поклонская выбежала за мной на лестницу.
— Костя! Ну, зачем ты так резко? Неужели трудно было промолчать? Просто у отца такие принципы — сразу напрямик говорить.
— Хорошие принципы, — улыбнулся я. — Очень экономят время.
— Мы в выходные едем на дачу, — нахмурилась баронесса. — Я поговорю с отцом, он тебя пригласит! И всё уладим.
— Маша! Я встречаюсь с тобой, а не с твоим отцом. И этого мне вполне достаточно. На выходных я буду занят.
— Чем?
— Надо мастеру Казимиру помочь, — честно объяснил я. — Он задумал для нас с Сеней отдельные дома построить.
— Для вас с Сеней! — передразнила баронесса. — Ты сам-то себя слышишь?
Я молча смотрел на баронессу.
— А сейчас ты куда? — спросила она.
— Обратно в училище. Историк пригласил меня в гости — предлагает поболтать и посмотреть на метеориты. Поехали со мной!
— Я не могу. Отец рассердится.
— Маша, — спросил я, — тебе самой это нравится?
— Нет, — тихо сказала Мария Васильевна.
И решительно тряхнула головой.
— Поехали!
Максим Владимирович Мерлин встретил нас на пороге своего дома. Мягкий жёлтый свет падал из-за его спины. Из-за этого силуэт историка казался вырезанным из чёрной бумаги.
— Константин? — спросил Мерлин. — А кто с вами?
— Баронесса Мария Васильевна Поклонская, — представил я Машу.
— Очень приятно! — улыбнулся Максим Владимирович. — Проходите!
Я задержался на крыльце.
Дом был сложен из серых гранитных валунов, скреплённых мощными слоями известкового раствора, и скорее напоминал башню пропавшего замка.
— Интересная конструкция, — вопросительным тоном сказал я.
— Раньше здесь была водонапорная башня, — объяснил Максим Владимирович. — На самом верху, на площадке стоял огромный резервуар с водой. А толстые стены были нужны для того, чтобы выдержать его вес. Потом в училище провели водопровод, а башню забросили. Я отремонтировал её и устроил наверху обсерваторию. Предлагаю почаёвничать там. В хорошую погоду я открываю купол, и получается веранда под открытым небом.
— Здорово! — сказала баронесса.
— И Персеиды покажете? — улыбнулся я.
— Непременно!
Максим Владимирович снял с небольшой плиты пузатый чайник.
— Люблю греть воду на огне, по старинке.
Он разлил кипяток по чашкам, которые стояли на серебряном подносе.
— Константин, захватите вазочку с печеньем!
Узкая винтовая лестница шла в середине башни. Мы поднимались по скрипучим ступеням. Мерлин уверенно держал в руках поднос с чашками.
А я разглядывал украшения, висевшие на каменных стенах.
Две перекрещенные шпаги — судя по налёту ржавчины, старинные, а не новодел.
Деревянная маска африканского идола — толстые губы выпячены, из-под них зловеще выглядывают клыки.
Дерево давно растрескалось от времени.
— Интересная у вас коллекция, — заметил я.
— Да, люблю вещи с историей, — кивнул Максим Владимирович. — Но если о них рассказывать — нам дня не хватит. Прошу сюда!
Мы поднялись на просторную площадку под куполообразной крышей. Возле стены стоял длинный мягкий диван. Перед ним — низкий столик на выгнутых ножках и два удобных кресла.
Мерлин поставил поднос на столик.
— Внимание! — торжественно сказал он и нажал кнопку на стене.
Загудели невидимые электромоторы. Половинки купола над нашими головами дрогнули и начали складываться с лёгким скрежетом. В расширяющуюся щель между ними ворвался порыв прохладного ночного ветра.
— Как красиво! — вздохнула баронесса.
Купол сложился, и над нами повисло угольно-чёрное звёздное небо.
Звёзды висели очень близко. Казалось, до них можно дотянуться рукой.
— Присаживайтесь и наслаждайтесь! — сказал Максим Владимирович. — Вы знаете индийскую теорию о лепестках лотоса?
Я покачал головой.
— Никогда не слышал.
— Древние индусы верили, что каждая звезда — это свой отдельный мир. А ещё они считали, что пространство не трёхмерно, а похоже на цветок лотоса. Его лепестки соприкасаются. И если найти место их соприкосновения, то можно перейти из одного мира в другой без всяких космических кораблей и долгих полётов в пустоте.
— Я бы хотела попробовать, — вздохнула Маша. — Ой, смотрите!
Черноту неба пересёк ослепительный росчерк. Он вспыхнул только на одно мгновение и погас.
Затем ещё один.
И ещё.
— Это и есть Персеиды, — улыбнулся Мерлин. — Падающие звёзды.
Не отрывая взгляд от неба, я сделал глоток чая. Горячий, душистый, он пах тропиками и пряностями.
— Спасибо, Костя! — сказала Маша. — И вам спасибо, Максим Владимирович!
Она подошла к краю площадки и опёрлась на перила.
— Осторожнее! — предупредил я.
— Ничего, — успокоил меня Максим Владимирович. — Ограда крепкая.
Вдруг Маша воскликнула:
— А это кто? Там, на плацу!
Мы с Мерлиным подбежали к ней.
Над светлым асфальтом плаца бесшумно плыла широкая чёрная фигура. Ног не было видно — их скрывали полы длинного плаща.
На голову человека был накинут глубокий капюшон.
Фигура остановилась и повернулась в нашу сторону.
Глава 22
Тёмного Проводника мы так и не поймали.