— Почему я снова «Николаевна»? — возмутилась барышня. — Кто назвал меня «родной» и «дорогой»? Обращался там ко мне на «ты»? Начал, так изволь и продолжать.
Она принялась целовать его щеки, нос и лоб.
— Друг! — воззвал на помощь Федор.
— Что тебе? — раздалось в голове. — Сам сказал — так сам расхлебывай! За базар нужно отвечать. Как по мне, так Варя лучше, чем актриса, выдающая себя за баронессу. Выпуклости у нее побольше, ну, а впуклости приятней. Отключаюсь, дальше только сам.
Федор попытался возразить, но княжна отыскала его губы и впилась в них поцелуем…
Глава 8
Избежать Федору рокового выбора помогла сама Варвара. Она отстранилась, услыхав его бурчание.
— Что ты сказал?
— Повторю. О том, что случилось, непременно нужно сегодня же сообщить российскому послу.
— Но в посольстве приемное время закончилось… — она сделала последнюю попытку одержать победу в маленькой войне за внимание избранника. — Быть может, лучше завтра, с самого утра?
— Решайся, Федя! — раздалось в голове у князя. — Или задерешь Оболенской подол прямо сейчас, или немедля едем к послу. Князь Юсупов-Кошкин вправе требовать аудиенции даже среди ночи.
Друг чувствовал, насколько Федора охватило естественное мужское желание. После горячих ласк баронессы хотелось продолжения утех. Но Федор сумел пересилить себя.
— Дорогая! Я скоро вернусь. Дело чрезвычайной государственной важности. Прости…
Поцелуй в лоб — все, что досталось Варваре.
— Ты обидел ее, — заключил Друг, когда Федор вышел из отеля.
— По-хорошему, нужно было не трапезничать с ней, а сразу к Извольскому[48] бежать, — буркнул князь. — Но Варя дрожала нервно. Не каждый день тебя похищают, запирают и угрожают.
— Сделанного не воротишь. Поспешим.
Шел девятый час вечера. Офицер при посольстве Российской империи, придирчиво глянув на пашпорт князя, сообщил:
— Его превосходительство уехать изволили. Запишитесь на прием в следующий понедельник.
— Бюрократы, мля… — выругался Друг. — Все то же самое. Одно окно, а в нем тебя пошлют три раза. Или в другие окна, или куда подальше. Федя! Узнай, кто у них главный по военным делам. Атташе или как там зовется его должность.
По подсказке офицера князь отыскал небольшой, точнее говоря — невзрачный домик на Монмартре. По чину ли полковнику? Впрочем, в Париже все очень дорого. Возможно, снять такой обходится казне куда дороже, чем дворец в Москве.
— Неприметная дверь на первом этаже ведет в задний проулок, оттуда — на соседнюю улицу. Идеальное шпионское гнездо, — прокомментировал Друг, вернувшись с короткой разведки. — Наверху двое мужчин, лакей готовится ко сну. Господского вида — читает.
Федор дернул за висящий у двери шнурок. Внутри едва слышно звякнул колокольчик. Открывать вышел владелец резиденции, полностью опровергающий впечатление о типическом шпионе — невзрачном и неприметном. Статью и ростом он походил на кавалергарда. А усы, закрученные лихо, видимо, снятся в откровенных снах далеко не одной красотке…
— Чем обязан, сударь? — спросил «кавалергард».
— Я — князь Юсупов-Кошкин. По неотложному и крайне конфиденциальному делу, — поклонился Федор.
— Полковник Игнатьев, Алексей Алексеевич. Наслышан о вашей миссии. Проходите, князь. У вас в саквояже…
— Сведения о германских агентах в Париже. Вам будет небезынтересно.
Они поднялись на второй этаж. Федор извлек из саквояжа объемистую папку. Оценив ее толщину, полковник предложил:
— Вижу, разговор не на четверть часа. Позволите ли угостить вас ужином? Я только вернулся, сам не успел. Жена в отъезде, кто еще мне составит компанию?
Непринужденность, с которой Игнатьев разговаривал со знатным гостем, и предложение разделить трапезу действовали располагающе. Федор вдруг почувствовал, что действительно не против. Под гнетом мрачных мыслей от прочтения немецких документов он едва притронулся к поданному в отеле. Наверно, Варвара подумала — специально оставляет живот наполовину пустым, чтоб сподручнее было утолить другой голод. Разочарована, видать.
— Знаете, когда я только получил назначение в Париж и впервые зашел в кафе у Елисейских Полей, оттуда прекрасный вид на Эйфелеву башню, столь проклинаемую старожилами, — начал рассказ дипломат, собственноручно расставляя на столе приборы, — то за соседний столик присела девушка. Из мастериц-швеек или что-то вроде того, здесь их именуют «миднетками». Я по-простому заказал ветчину и пиво. Парижанка — блюдо устриц, чудесно пахнущий домашний паштет, белое вино, круассан и чашку черного кофе. В России ее заказ сочли бы деликатесным, n'est-ce pas?[49] Стоил бы не менее двадцати целковых… А гарсон взял с нас одинаково.
Полковник принес несколько холодных блюд, включая те самые устрицы.
— Вы, Алексей Алексеевич, решили конкурировать с парижским бистро? — не сдержался Федор.
— Не нужно иронии, князь. В каждой стране есть чему поучиться. У французов — тем более. В плане утонченной еды им нет равных. Пробуйте!
За недолгое время пребывания в Париже в ипостаси знатного вельможи Федор научился управляться с устрицами. У Друга такого навыка в прошлой жизни не имелось. Обмотав левую руку салфеткой, Федор взял в нее раковину и аккуратно раскрыл створки ножом, пока не раздался щелчок. Нежнейшее мясо моллюска он полил соком лимона. Бросил в рот, запил белым вином. Восхитительно…
— Судя по вашему напряженному виду, нам немного осталось вот таких вот мирных трапез? — спросил Игнатьев.
— Увы. На ознакомление с документами вам потребуется время. Перескажу главное. Германский генштаб содержит в Париже большую и разветвленную агентуру. Не буду выдавать себя за большого специалиста, однако и несведущему очевидно: столь мощное шпионское наступление непременно предшествует войсковому.
— Погодите! Откуда у вас бумаги?
— От покойного фон Бюлова, немецкого агента во Франции. Он имел неосторожность похитить российского Осененного — меня, — Федор кратко поведал об авантюре германцев с похищением Варвары и попыткой устроить ему ловушку. — У вас есть дар?
— Даже несколько, я же граф, но они все слабые и небоевые. Если вам понравятся остальные блюда, то, наверно, и к приготовлению пищи магическая склонность есть. Вы убили фон Бюлова?
— Пришлось. Когда ситуация ставит перед выбором — жить мне или ему…
— То вы предпочитаете выбор в свою пользу. Не смею возражать. Что в немецких бумагах?
— Сведения об агентах. Как действующих под прикрытием посольства, так и нелегальных. Фон Бюлов прибыл в Париж недавно — через неделю после моей группы. Похоже, имел лишь одну цель — ликвидировать меня. Иначе не стал бы представляться подлинным именем.
— Точно подмечено. Постоянных резидентов мы знаем. Но зачем группе, засланной для разового задания, сведения о постоянной агентуре?
Федор грустно улыбнулся.
— Каждому предписывалось при нужде оказывать содействие фон Бюлову. На некоторых агентов папка содержит компромат, копии расписок о получении денег от германцев за шпионаж. Наверное, на случай, если парижанин не захочет пособить.
— Вот как… Решили поднять спящих агентов, — полковник достал трубку и принялся ее набивать табаком. — Отправившие фон Бюлова, полагаю, посчитали вас сложным противником, князь. Примите за комплимент. Но вот что странно. Пусть в России проворачивать подобные акции немцам сложнее, возможности все же есть. Там за вами не охотились, несмотря на очевидный афронт под Гродно, не пытались отомстить?
— Похоже, что так.
— Здесь по вашу голову сразу отправилась целая команда. Вывод?
— Наш контракт с французами для них опасен.
— Да! Они боятся, князь, что тульские изобретения, помноженные на промышленную мощь двух западных держав, повернут расклад сил в пользу Антанты. Я так думаю. Если бы война началась прямо сегодня, у России, Франции и Британии оказалось бы гораздо больше людей с магическими способностями, чем у Германии и Австро-Венгрии. Но боевых магов очень мало. В двух гвардейских полках императора Георгия всего по тридцать Осененных с выдающимися боевыми умениями, остальные — обучающаяся молодежь да обслуга из нижних чинов. К тому же среди наших Осененных слишком много немецких фамилий или потомков смешанных браков с германцами. Они вряд ли горят желанием воевать против родни. Теперь же кайзеровский генштаб получил сведения, что вы едете в Париж не с пустыми руками. Допустим, французы одобрят ваше ружье-пулемет и поставят на поток. Пехотинец или драгун с пулеметом не уступит магу средней руки. А их будут десятки тысяч! Причем, пулеметами, как не сложно догадаться, дело не ограничится.
— Войны не начинают в ноябре, — возразил князь.
— Зато это отличное время начать подготовку к кампании. К апрелю, к окончанию весенней распутицы, пришить последнюю пуговицу на мундир последнего солдата. Русская и французская армия успеют получить пулеметы в нужном количестве?
— Боюсь, что нет. А еще нужно снабдить полки достаточным количеством патронов, пулемету их требуется много. Научить стрелков. Наладить действия взвода и роты, когда в каждом взводе пулемет, у остальных — винтовки.
— То есть по весне немцы ударят… Пожалуй, вот мы и посчитали количество оставшихся мирных вечерних трапез. Дорогой князь! Не соблаговолите ли вы…
— Коль уж «дорогой», то просто «Федор Иванович».
— Хорошо. Не откажетесь ли вы провести остаток ночи в гостевой комнате? Вашу компанию, особенно княжну, следует немедля удалить из Парижа и вообще из Франции. Чтобы не было искушения снова похищать. Хотя… Немцы изобретательны. Провалив первую попытку, потеряв людей, они начнут действовать иначе — жестче и безжалостнее. Значительно жестче, Федор Иванович. За вами не было слежки?
— Надеюсь, что нет. Извозчика я отпустил за квартал, петлял. Тем паче, сам не сразу нашел ваш дом. За мной никто не крался.