Степан взял оружие и не без удивления покачал его на руке. Пластуны были вооружены… не очень. У некоторых — еще винтовки Бердана. Недаром говорил Шкуро — бедняки, шантрапа.
— А вот на пятьсот шагов и дальше — только винтовка сгодится. Кто у вас самый изрядный стрелок? — Федор заметил, что головы повернулись к Игнату. — Тебе и еще двоим дам по новой «мосинке», тульской выделки. Отобрал лучшие, но не это главное.
На свои кровные он купил три оптических прицела с четырехкратным увеличением к охотничьему оружию. Один протянул снайперу с меченым лицом. Тот, видимо, даже бинокля в руках не держал. Заглянув, даже крякнул от удивления:
— Однако…
— Поставь на винтовку и пристреляй. Видишь, здесь крепление для оптической трубы? А еще рукоять у затвора изогнута — специально сделали, чтобы не мешала перезарядке. Для чего винтовка? Маг ставит защиту, увидав опасность глазами. Ты должен попадать ему в башку, пока не прочухался. И сразу — прячься. Потому, коль промазал, в ответ полетит огненный шар или ледяная стрела. Понял? А еще у винтовки пуля на тысячу шагов убойная. И любая магия на таком расстоянии пасует.
— Щит против пуль… — не устоит? — спросил вахмистр.
— Если их много. Открывай следующий ящик. Знакомьтесь, казаки: ручной пулемет Кошкина калибра 7.62 образца 1912 года выделки Тульского оружейного завода. Темп стрельбы — как у «Максима», кучность, если стрелять с сошек, не особо хуже. Но вы вес, вес попробуйте!
— Вот те крест… — поклялся Степан, рассмотрев новинку. — Коль бы встретил того Кошкина, что пулемет выдумал, поклонился бы ему в ноги!
— Будет у тебя такая возможность, — улыбнулся Федор. — Но не лапайте пулемет все сразу — это вам не бабья ляжка. Следующий ящик открывайте!
Мастер-оружейник, привезенный из Тулы, поддел крышку ломиком. Он почти ничего не говорил, лишь показывал. Иногда слишком быстро — привычные к металлу руки так споро собирали и разбирали пулемет, что казаки не успевали запомнить движения. Тогда мастер терпеливо повторял.
А еще в ящиках нашлись сестрорецкие гранаты и взрыватели к ним. Федор с удовольствием привез бы самозарядные винтовки Дегтярева, только производство патронов к ним пока не развернули.
Вахмистру и урядникам Федор презентовал зажигалки, еще несколько штук приберег для офицеров полка.
— Пару дней потратим на выработку тактики, — сообщил Федор кубанцам. — Пока мыслю так. Дом или палатку с магами распознаю сам: знаю, как себя ведут. Часть пластунов должна подобраться к ним поближе, чтоб косить в упор из автоматов и пулеметов, напоследок закидать гранатами. Трое с оптикой на винтовках — прикрывают издали. Часть обеспечивает отход. Это обязательно. У меня защита есть, а у вас — откуда? Вы мне и на последующие вылазки понадобитесь, да и к мамкам вас хочу вернуть без лишних дырок… — Федор обернулся к сидевшему неподалеку очень бледному метателю ножа. — Ну, разве что у него с дыркой — возле письки.
Казаки захохотали. Хорошо так, по-доброму. Конечно, они еще не держали капитана за своего — у Федора на этот счет не имелось иллюзий. Но уже не отторгали.
Варвара, узнав об исчезновении Федора, пребывала в жутком раздражении. Да еще наступили особенные дни, у женщин раздражительность усиливающие. Вполне вероятно, князя увезли столь же нахраписто и бесцеремонно, как ее из Тулы. Приличные манеры стали первой жертвой войны.
Если в Туле она чувствовала себя в своей тарелке: знала город и людей, то в Сестрорецке Федор фактически бросил ее, как кутенка в воду. Опереться решительно не на кого.
Она сумела получить в пользование довольно большой цех на территории завода — он пережил пожар и стоял пустой, что можно объяснить только везением: из-за крупных военных заказов использовался каждый дюйм заводской площади и каждый человек. Цех нуждался в ремонте, а у завода не было на это средств. Но на этом везение закончилось. Большинство мужчин категорически отказалось принимать ее всерьез. Строительный подрядчик, инженеры из Электротехнического института, чиновники на заводах, где можно было заказать нужное оборудование для выделки ламп, говорили с ней снисходительно. Дескать, что взять — женщина… Иной раз казалось, вот-вот прозвучит фраза: деточка, позови взрослых — папу, например, с ним все и решим.
Варваре помогал Валентин Коваленков. Он пришелся кстати при покупке авто марки «Де Дитрих», довольно дорогого лимузина. Федор наказал не экономить на таких вещах. Валентин дал хороший совет и сам же вызвался быть шофером.
Эта работа пошла ему на пользу: немного зажило лицо от ожогов, а еще Варвара выделила ему двести пятьдесят рублей пособия, чтоб оделся в кожу по примеру парижских шоферов. За рулем Валентин выглядел не наемным водителем, а любителем-спортсменом на собственном авто. Но на том его польза и кончалась. Стоило им прийти в очередную контору, как электрик начинал мямлить и выдавливать из себя фразы.
— Тоже мне помощник… а еще мужчина! — размышляла Варвара поздним вечером в своей комнатке.
Начало темнеть. Запалив свечки в канделябре (читать она предпочитала только при их свете, а не пошлом электрическом), княжна переоделась в домашний халат и удобно устроилась на кровати с томиком «Джейн Эйр» авторства Каррер Белл, а на самом деле — Шарлотты Бронте. Героиня романа обладала сильным упрямым характером с детства, Варваре бы его толику, чтоб пережить невзгоды…
Раздался стук в дверь. Книжку пришлось отложить. Варвара открыла засов. На пороге стоял Валентин. Странно. Вроде рабочий день его кончился и никаких поручений не получал…
Гм! А он тщательно причесан и пахнет одеколоном. И еще один запах примешался, едва слышимый, но Варвара уловила. Коньячок… такого с подчиненным еще не бывало.
— Что случилось, Валентин?
— Любезная Варвара Николаевна! Я пришел просить вашей руки!
Она не засмеялась… Ситуация абсурдная, но скорей — курьезная. Простой техник, распространяя амбре дешевого одеколона и коньяка, просит руки обеспеченной княжеской дочери, образованной барышни, родовой Оболенской! Анекдот.
Объяснять это Валентину при открытых дверях комнаты? На виду у снующих работяг, их жен и детишек? Чтоб пошли сплетни? Поэтому Варвара втянула незадачливого кавалера внутрь комнаты и захлопнула дверь. Оказалось, за спиной тот сжимал охапку желтых роз, а такие «невеста» не любила.
Ее действия он понял превратно. Даже не вручив букет, а швырнув его на койку, Валентин заключил Варвару в объятия и понес любовный бред. Сообщил, что влюблен с первой же минуты, когда та, словно «несравненная заря» появилась на радиотелеграфической станции. Он терзался ревностью, созерцая ее с Юсуповым-Кошкиным. Едва не умер от счастья, как узнал, что между ними нет романтических отношений. Он страдает при виде трудностей, связанных с неприятием узколобыми человеконенавистниками горячо любимой женщины в роли делового человека. И готов подставить крепкое плечо…
Варвара, упиравшаяся ладошками в грудь техника, не сдержавшись рассмеялась. Веселье барышни Валентин истолковал как радость и согласие, потому прижал к себе. Через одежду она почувствовала, как мужчину ниже пояса переполнило желание. Надо что-то с этим делать.
Она вытащила правую руку вверх, и ее ладошка оказалась перед глазами навязчивого Ромео. Над ней вспыхнуло маленькое солнце, обдавшее жаром обожженное лицо техника. Вскрикнув, Валентин отшатнулся, разомкнув объятия.
Варвара опустила руку, но огненный шарик продолжал зловеще сиять в воздухе.
— Я могу забросить это вам в штаны. Будет очень больно.
— Любовь моя, простите… — он рухнул на колени. — Я забылся.
— Прекратите! — хмыкнула Варвара. — Встаньте и идите отдыхать. Завтра едем в Петроград. Не тратьте время на чепуху.
Глаза электрика налились слезами. Он так проникновенно рассказывал о своих чувствах, и они, выходит, чепуха?!
— Это из-за князя? — произнес, вставая.
— Нет, — ответила Варвара. — Мой жених ожидает меня в Туле. Завершу с заводом и вернусь к нему. Мой вам совет: поищите невесту по себе.
В дверях он бросил фразу:
— Я докажу вам, Варвара Николаевна, что достоин вас!
Оставшись одна, Варя взяла было книжку, но затем отложила. Испортил ей настрой упрямый недотепа. Она взяла букет от «жениха» и бросила его в ведро для мусора. Прислуга завтра уберет. Присела, погрузившись в размышления. Дела, дела… В газетах напечатали: германцы взяли Вильно! Завтра предстоит перерегистрация общества. «Санкт-Петербургское» следует поменять на «Петроградское» — название столицы изменилось. «Лучше бы с немцами воевали, а не с германскими названиями!», — подумала Варвара.
Вздохнув, она сняла халат и погасила свечи…
Наутро, у будущего радиоцеха, к Варваре подошел подтянутый гвардейский офицер. Высокий, с интеллигентным, вытянутым лицом. Прищелкнув каблуками, отрекомендовался:
— Поручик Бонч-Бруевич Михаил Александрович, слушатель Офицерской радиотехнической школы. Прикомандирован к вам по личному распоряжению великого князя Андрея Павловича, наслышанного о ваших затруднениях. Если впредь кто-либо из чиновников или подрядчиков отнесется к вам неуважительно, без промедления вызову на дуэль. Благо — опыт таковой имеется.
Поручик улыбнулся. Шутит, разумеется, но на шинели — знак в виде молнии. Осененный с даром электричества. И держится уверенно — мужчина знает себе цену.
Варвара, в свою очередь, представилась. Бог услыхал ее молитвы, наконец — прислал ей крепкое плечо. Поручик, практически ровесник Федора, взялся за дело с неукротимой энергией. И лишь недоумевал, отчего порой так злобно смотрит на него водитель «Де Дитриха».
Впервые увидав казаков на велосипедах, Федор испытал большое удовольствие. Осваивая новый транспорт, они выглядели примерно так, как он сам на пластунских занятиях. Кубанцы, натолкнувшись на препятствие, слетали с седла, падали, перелетали через руль или бились промежностью о верхнюю трубу рамы. Дамам этой боли не понять. Мастеру-оружейнику Степану пришлось освоить врачевание велосипедов, но пару штук списали вчистую, пустив остатки на запчасти. Хорошо, что Федор, предвидя поломки «самокатов», закупил их с запасом — целый грузовик, приехавший из Киева.