— А еще молоко с медом хорошо помогает. — Подключился к спору подкованный в вопросе Кир, на подтекст разговора внимания не обративший.
Может, и впрямь мы, парни, не понимаем намеков? Особенно лет так до тридцати пяти?
— Коньяк с медсестрой помогает лучше… — Едва слышно прокомментировал я.
Два слаженных хмыка подтвердили, что шутка моя взвешена, оценена и признана незабываемой. В смысле, мне ее еще припомнят. Когда-нибудь позже. Уже в семейной жизни.
Шучу. Не такие они у меня. Я надеюсь!
Кстати, вот вообще не уверен, что нынешнее молоко хоть как-то помогает. Даже теплое. Это во времена «старого» в нем было куча антибиотиков. А сейчас прям натурпродукт. Так что вопрос…
— Что ж, значит насморк у тебя, да? — С хитрой усмешкой поинтересовался я.
— Только не это! — Тут же выдал прошаренный брат, услышав в моем голосе знакомые нотки.
Ну тут уж поздно! Если я кому помочь хочу — нет тому спасения!
— Не волнуйся, Лех, — заверил я его. — Здоровым питанием и спортом мы его одолеем.
— ТОЛЬКО НЕ ЭТО! — Под общий смех завопил он, вполне ясно представляя, что такое этот самый «спорт» в моем представлении.
Какая бурная реакция… А я еще про осенне-весенний секс шутить не начал, который отличается от обычного лишь тем, что у кого сопли, то и снизу.
Но при дамах пока не стоит. Воспитание у большинства не то. Меня это, кстати, слегка беспокоит. Кто бы что не говорил, но сексуальная совместимость очень важна. А вот на этот вопрос я получу ответ только после свадьбы.
— Да ты не волнуйся, — решил успокоить я его. — Мы — команда дружная. Все вместе тебя и поддержим.
По беседке пронесся какой-то удивительно слаженный звук, очень напоминающие обычный «Ой!».
Все как-то недобро посмотрели на Секача, желая ему скорейшего, а лучше немедленного выздоровления. «Спортивного праздника» не хотелось никому. Особенно в компании со мной. Ведь тогда зачет будет вестись по моим результатам.
— Уйду я от вас! — Схватил брательник чашку с чаем, делая вид, что вот-вот сейчас нас всех покинет.
— Злые вы. — Закончил я за него, широко ухмыляясь.
Тот и не думал возражать:
— Конечно. Злые.
— Так и ты переходи на сторону зла, — предложил я. — У нас есть печеньки.
— Где? — С сомнением спросил Секач, уставившись на меня.
— Вот стоят! — Заявили сразу же несколько человек, указывая пальцами на приличное такое блюдо в центре стола.
— Я остаюсь! — Тут же сориентировался братец.
— Кажется, кто-то совсем нюх потерял, — заявил я. — Ему стоит срочно прозреть!
— А, нет, ухожу. — Как-то снова засуетился Лешка.
Пришлось обломать:
— Поздно, доктор с диагнозом уже определился. Осталось лишь подобрать оптимальное лечение.
Кажется, парень окончательно решил, что врач из меня так себе. Был бы хирургом, должность бы точно через «е» на бейджике писали. А потому во все горло завопил:
— Неееет!
Судя по чистоте и силе идущего от самого сердца звука, жить будет!
Однако требовалось немедленно закрепить результат:
— Ты только слишком быстро не выздоравливай, братец! — Попросил я.
— Это еще почему?
Подозрений во всех смертных грехах в голосе Секача было столько, что еще немного и можно было их хлебать ложкой.
— Давно мечтал провести полевые занятия по медицине. Медики давно просили «манекен».
— Точно! — Тут же загорелись глаза у Инги, чей взгляд тут же стал ооооочень заинтересованным в вопросе. — Ты же нам обещал!
Ничего не обещал. Но убежденность в голосе девушки свое дело сделала. Братец слегка струхнул.
— Не пугай его, Инга! — Пробасил с трудом сдерживающий улыбку Винни.
— Только ради тебя, малыш! — Мурлыкнула девушка под общий негромкий смех.
С этого праздника жизни мы ушли тихо и по-английски. Я, Алина и Наташа. Ингу мне прихватить с собой не позволили. А ведь я даже в шутку попытался. Не позволил «прозревший» Винни, наконец-то разглядевший что-то такое в словах девушки.
А еще говорят, что я доктор плохой! Одному «прозреть» пообещал, так вот даже у тех кто просто рядом стоял глаза открываться начали.
Ну и прекрасно.
Мне только и осталось поддаться главному врачебному принципу «не навреди!» и уговорам невест, свалив оттуда подальше.
Никто и не возражал. Не благодарные!
А ведь давно мы так спокойно не гуляли. Пожалуй с той самой ночи у той так и оставшейся для меня безымянной речушки. Вот только на этой территории можно было быть уверенным, что таких «волков позорных» не водится.
— Я разговаривала с Христафором Милорадовичем, — поделилась Алина, едва мы отошли подальше от казавшейся совершенно игрушечной на фоне темного неба беседки. — Нас оформят как постоянных сотрудников его отдела. Он должен был сообщить тебе об этом завтра. Но и не возражает, если ты узнаешь об этом от меня.
Я с укоризной посмотрел на Карееву, что та, благодаря темноте, вполне благополучно проигнорировала. Стоит ли в такой момент о работе. Кто из нас малолетняя (относительно моей «почти сотни на двоих») девочка и должен ценить очарование момента?
— Продолжай. — Предложил я.
— С завтрашнего дня мы втроем переходим в его непосредственное подчинение.
Я задумался.
— Что для нас изменится? — номинально мы и так числимся его сотрудниками, пусть в официальных документах девочек прописаны другие командиры.
Я же вообще являюсь младшим научным сотрудником Института стратегических инициатив.
— Ты не понял, Саш, — покачала головой огневка. — Нас оформят официально.
— Ох… — Выдохнула держащаяся за мою левую руку Громова.
Понимаю. Сам удивлен.
Корочка со старомодной, — как дань традиции, — надписью «Третье отдѣленіе»… Это почти как железобетонный бункер в кармане. Не поручусь, но вполне вероятно, что если бы такая «ксива» была с собой во время нашего пляжного «отдыха», то кое-кто скорее сам бы застрелился, чем позволил себе даже голос повысить. Серьезная здесь репутация у канцелярских среди простого люда. На господ же корочка действует очень неоднозначно: кто-то условно падает на пол, прикрывая голову руками, а в чьих-то сердцах вспыхивает пожар гнева. Лазоревые слишком многих подчистили во время мятежей лет сорок назад. Нельзя тогда было иным макаром поступить. Иначе к нынешнему году империи бы уже не существовало. Но обида в иных Родах осталась. Злая. Нешуточная. Мрачный шлейф двухсотлетней истории существования Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии словно плащом окутывает плечи подателя сего документа, распространяя вокруг ауру опасности и страха. Невольно всплыли на ум строки великолепной книги: «Есть во флоте флажный сигнал, для понимающих жутковатый и зловещий — „Следую своим курсом“. Случается, в бою или при торпедной атаке просто нет возможности застопорить ход и спасать качающихся на волнах людей, поскольку четкий приказ это недвусмысленно запрещает, у капитана другое задание, которое он обязан выполнять в первую очередь., чтобы не творилось вокруг. И тогда на мачте взвиваются флаги, составляющие звучащий смертным приговором сигнал, корабль идет, не сбавляя хода и не меняя курса — прямо по чернеющим в воде головам…»[3]. Так вот корочка «Тройки» — сигнал менее страшный, чем взметнувшиеся к небу тревожные флаги.
Остался всего один простой и ясный вопрос — зачем?
Глава 5
Мы ехали на базар.
И пусть никого не смущает, что втроем, ночью, да еще и с американскими пистолетами-пулеметами наготове. Да и с обычными пистолетами, кстати, тоже.
Базар — ведь не только торговище, но еще и способ решения иных вопросов.
Было нас в старом «Форде» трое: Кареева, помощник Фрица Долгоруков, дай бог памяти, вроде бы Сергей Васильевич. Вот не хватало еще опозориться. Ну и скромный я, развалившийся на половину достаточно удобного заднего «дивана».
На троих мы вполне неплохо сообразили: пара «Томпсонов» разошлись мне и магичке и три пистолета. Стандартные 1911 ковбойского, чтоб его, производства. Подаренный Громовыми ствол пришлось оставить на базе. С собой мы брали только «обезличенные» пистолеты со спиленные в мастерской номерами. Руки жаждали АК и какой-нибудь… Хм, а вот с пистолетами в российской империи не то чтобы плохо, но найти достойный аналог классическому «Кольту» довольно сложно.
— Сергей Васильевич, что у нас по оперативной? — Поинтересовался я, закончив проверку распределения носимого БК и еще раз пересчитал магазины в салоне машины.
Активных столкновений не полагалось Вон князь Долгоруков вообще не беспокоиться о том, чтобы проверить оружие, но я привык жить несколько в другой реальности.
И Карееву приучил.
Ей некомфортно, кстати. Да та же юбка нормально смотрелась бы в какого-нибудь притоне из мира «старого», но по местным реалиям вполне идентифицирует даму как представительницу древнейшей профессии. Или то же самое, но с обслугой чисто криминальной среды и, возможно, ограниченного круга лиц. О «принадлежности» девушки к определенной среде вполне говорил «Томми» с коробчатым, как и у меня, магазином, и демонстративно болтающийся ствол.
А что? Не можешь спрятать, выставь на показ. Но так, чтобы и дебилу «понятно было», что пользоваться ты своими игрушками не умеешь.
— Дед бы увидел — убил бы. — Пробормотала Алина.
Возможно. Но не думаю.
— Не волнуйся, на тебе сейчас столько «штукатурки», что и родная мать не узнает! — Заверил я.
Искренне. И для моего заявления были все основания. Просто Катя размалевала мою невесту так, что ее теперь и не во всякий бордель пустят. Чтобы не оскорбляла своим видом приличное заведение!
Кстати, девушка хоть и привыкла к нашим приколам, но когда выслушала, что именно я хочу сотворить с Алиной, то попыталась тихо-мирно… Взять отпуск на пару дней. А лучше на недельку.
Техзадание «превратить в гулящую девку» наследницу Великого Рода? Увольте! В смысле, все-таки, в отпуск отпустите. Полностью терять такую подработку, Катя не хотела абсолютно.