Уорден направился к нему.
– Клянусь, если там обнаружится труп Жюля, меня вырвет, – неудачно пошутила я.
Уорден открыл холодильник.
– Отбой, Жюля нет.
– А что есть?
– Кровь. Много, – он отступил в сторону, позволяя увидеть стопку бордовых консервов. Взяв одну банку, Уорден прочитал этикетку.
– Это украли из «Красного креста».
– Сфотографируй, может, выйдем на след.
Уорден достал телефон и сделал фотографию. Я тем временем продолжила изучать хижину. Кто-то должен здесь жить, иначе зачем столько крови. Но где прячется вампир, которому она предназначена? И почему он обитает в такой глуши? Здесь нет ничего: ни телевизора, ни даже настольных игр.
Разочарованная, я плюхнулась на стул, который оглушительно скрипнул. Я подскочила, как ужаленная.
– Ох!
– Все в порядке? – забеспокоился Уорден.
– Да, я чуть не сломала стул.
Я села на корточки, чтобы осмотреть его. Конечно, из-за ежедневных тренировок вес у меня приличный, но не настолько же! И тут я поняла, что скрипнул не стул, а пол.
– Уорден, взгляни.
Закрыв холодильник, он подошел ко мне.
Я указала на зарубки. Казалось, будто пол под стулом немного просел, но это точно не случайность. Края слишком ровные и гладкие. Кто-то намерено проделал в этом месте дыру.
Выпрямившись, я снова достала кукри и кивнула Уордену, как бы говоря, что готова.
Он попытался отодвинуть стул, но ничего не вышло: ножки привинчены к полу. Тогда Уорден наклонил стул вбок – и в полу открылась дыра. Если говорить совсем точно, люк с лестницей, которая вела куда-то в темноту.
– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас, – наклонившись, Уорден заглянул в отверстие. Где-то в глубине горел свет, но разглядеть, что происходит внутри, совершенно невозможно.
Волоски на руках встали дыбом. Прежде чем Уорден успел меня остановить, я начала спускаться, медленно, осторожно, стараясь не шуметь, обратившись во слух, чтобы не пропустить подозрительный звук. На последних ступеньках я вытащила кукри на случай, если в конце лестницы будет ждать неприятный сюрприз.
Внизу обнаружилось не заседание кровожадного комитета, не пыточная и даже не гостиная самого Исаака.
Уорден перепрыгнул несколько ступеней и приземлился рядом со мной.
– Что это?
– Хороший вопрос. Похоже на лабораторию, – предположила я.
Яркий свет неоновых ламп отражался от металлических поверхностей. Повсюду какие-то сложные машины из нержавеющей стали, колбочки с разноцветными жидкостями. На стенах висели халаты одинакового размера. В помещении пахло чистотой, будто мы попали в кастрюлю с супом из дезинфекционного средства и освежителя воздуха. В воздухе висел тонкий аромат розмарина, но вампиров нигде не видно. Не убирая кукри, я двинулась вперед, чтобы обследовать лабораторию.
На письменном столе лежала тетрадка с неразборчивыми записями и запароленный ноутбук. Опасаясь, что сработает сигнализация, я не стала его взламывать. Какими паролями пользуются вампиры? Кровьнавсегда? КровавыйВалентин? Баффиотстой?
– Еще один холодильник с кровью, – прокомментировал Уорден, захлопнув дверцу. Одетый во все черное, с мачете за спиной и кинжалами в руках, он выглядел чужеродно в этой лаборатории. Осторожно поднеся к глазам какую-то колбочку, стоявшую на одном из приборов, Уорден присмотрелся к прозрачной жидкости, плескавшейся внутри.
– ВС-19-124, – прочитал он вслух. – Звучит как название вакцины.
– Думаешь, что…
Меня прервало тихое шипение. Я стремительно обернулась – но было уже поздно. Появившийся из ниоткуда вампир бросился на Уордена.
Я услышал шипение, но не успел ничего предпринять. Меня опрокинуло на пол.
Из груди вышибло весь воздух, колба с прозрачной жидкостью вдребезги разбилась около головы. Вампир схватил меня когтистой лапой за шею. Задыхаясь, я попытался вырваться и сжал запястье противника, чтобы глотнуть воздуха.
– Что вы здесь делаете? – прошипел вампир. Черные вены вздулись, глаза приобрели цвет крови. Он очень походил на других вампиров в разгар драки, но его лицо казалось пугающе знакомым. Каштановые волосы, низко посаженные брови, шрам на щеке – он получил его, упав с велосипеда, мне тогда было девять лет…
Я замер, как громом пораженный.
Нет.
Этого не может быть…
– Па… папа? – из-за хватки на горле мой голос напоминал хриплое карканье. Я потерянно уставился в лицо, которое не видел вот уже три года, такое знакомое и чужое одновременно.
– Папа, отпусти меня, – выдавил я, отчаянно стараясь разжать пальцы, сжимавшие мою шею.
Папа будто не слышал. Хватка только усилилась, и я с болью осознал, что он меня не узнает. Или ему просто все равно. Он обнажил клыки.
Вдруг за его спиной кто-то мелькнул.
Кейн.
– Нет! – просипел я так громко, как только мог. Обхватив папу ногой, я рывком перевернулся, оказываясь сверху.
На мгновение вампир ослабил хватку, но затем снова сжал пальцы. И все же в таком положении он давил на горло гораздо меньше, чем раньше.
Я обхватил папино запястье. Какая необычайно холодная кожа… Ему лучше прекратить все это, иначе у меня не останется выбора.
– На руки! – сумел выдавить из себя я.
Будь здесь охотник, знавший меня недостаточно хорошо, он вряд ли бы понял эти слова. Другое дело Кейн. Она молниеносно защелкнула на папином запястье наручник и со всей силы дернула, заставляя его выпустить из когтей мою шею. Другой наручник она закрепила на каком-то металлическом шкафу.
Папа задергался, пытаясь освободиться. Колбы с реагентами полетели на пол. Сам шкаф устоял, потому что был встроен в стену. Рыча, скалясь, папа дернулся на меня, но безуспешно.
– Спасибо, – прохрипел я, поднимаясь с пола и ощупывая горло. На пальцах осталась кровь. В местах, куда папа вонзил когти, пульсировала боль.
– Ты в порядке? – спросила Кейн. От страха ее голос звучал так же сипло, как и мой.
Я кивнул – движение отдалось болью в горле – и посмотрел на вампира, принимая разумом то, что давно увидел глазами. Стук сердца отдавался в ушах.
Вампир, мой папа, злобно таращился на нас с Кейн, ощерив клыки.
– Отпустите! – зашипел он.
До меня медленно доходило, что случилось три года назад. Исаак не убил папу, а похитил и обратил. Разумеется, я рассматривал эту версию, но быстро от нее отказался. В представлениях Исаака, обращение – это акт высшей милости, которую нерезонно оказывать людям, связанным с охотниками. Что ж, видимо, я ошибался.
– Уорден? – Кейн нежно похлопала меня по плечу. – Точно все в порядке?
– Со мной да, но… ты не узнаешь его? – спросил я, не сводя взгляда с папы, бившегося в оковах.
Кейн тоже пригляделась к нему. Миг, когда она поняла, о чем я говорю, было невозможно пропустить. С ее губ сорвался приглушенный вскрик.
– Не может быть!
– Исаак обратил его, – подтвердил я.
– О боже…
– Отпустите! – снова зарычал папа. Его голос остался прежним, но звучал грубее, чем раньше. В нем появилось что-то звериное. Радость, которую я испытывал, говоря с ним, улетучилась. Горло снова перехватило, но на этот раз не когтистой лапой, а глубокой тоской.
Кейн с сочувствием дотронулась до моей руки. В ее глазах блестели слезы. Не знаю, она оплакивала папу или просто жалела меня. Может, и то и другое.
– Что… Что с ним делать?
– Без понятия, – пробормотал я.
На самом деле все ясно как белый день. Папа – вампир. Мы – охотники на кровопийц. Но убить папу, которого я только-только снова обрел… Мысль об этом была слишком ужасной, чтобы додумывать ее до конца.
– Отпустите! – продолжал надрываться папа, ожесточенно воюя с наручниками из серебра, изобретенными много лет назад им самим же.
– Позвоним моей маме?
– Нет, – помотал головой я. – Она убьет его на месте.
Кейн обняла себя за плечи, будто ища какую-то опору. Мы оба чувствовали одно и то же – беспомощность.
– Разве у нас есть альтернатива? Мы ведь не можем просто отпустить его?
– Без понятия, – повторил я.
Плана у меня нет. Я не успел о нем подумать, пока переваривал все произошедшее.
– Оставишь нас ненадолго?
– Уорден…
– Пожалуйста, – попросил я. – Всего на минуту.
Кейн кивнула.
– Ладно. Будь осторожен.
– Конечно, – я вымученно улыбнулся.
В последний раз посмотрев на папу, Кейн поцеловала меня в щеку и отправилась в другой конец лаборатории исследовать оставшееся помещение, чтобы дать мне личное пространство.
Несколько секунд я наблюдал, как Кейн обыскивает ящики, листает лежащие внутри документы. Затем снова обернулся к папе. Он, казалось, примирился с судьбой. Черные вены пропали, жуткие черты лица сгладились, глаза из кроваво-красных стали темно-карими. Он выглядел почти человеком – если не обращать внимания на клыки.
Я опустился перед ним на колени.
Он с вызовом ответил на мой взгляд.
Мысли в голове проносились быстро – и одновременно невероятно медленно. Я нашел папу. И он теперь вампир.
– Знаешь, кто я? – севшим голосом поинтересовался я.
– Охотник на кровопийц, – криво усмехнулся папа.
– Да, а еще я твой сын – Уорден.
– У меня нет сына.
Его слова – как пощечина.
– Неправда. Ты Джеймс Принсло. До того как Исаак тебя обратил, ты был женат на Эмме. Помнишь?
– Не знаю я никакой Эммы.
Проклятье! Как он мог забыть маму?
Достав телефон, я открыл фотографию нашей семью, сделанную за несколько недель до нападения Исаака, и на безопасном расстоянии показал папе.
– Смотри, это ты с мамой и мной. В тот день мы ездили на рынок в Стокбридж. Припоминаешь?
– Нет.
– Или вот, – я показал другую фотографию. Папа в костюме, мама в элегантном платье. Они отмечали пятнадцатую годовщину свадьбы. Меня на фото нет, я снимал. – Тем вечером вы ужинали в Витчери, твоем любимом ресторане.
Наклонив голову, папа взглянул на фото. Мне показалось, что в его глазах мелькнула какая-то эмоция, но он покачал головой.