ся к горе Роланда.
Поставь себя на место Роланда. Вот он, человек, который потерял все, а теперь его собственный правнук появляется и пытается ограбить его. И более того, его правнук, плод его семейного древа — невежественный головорез. В Исаве Роланд увидел отражение судьбы своего народа: все накопленные знания были утрачены, все достижения просажены впустую, и ко всему прочему, они вернулись к примитивной жестокости.
Роланд пришел в ярость, и Исав умер прежде, чем успел нанести хоть один удар. Но этого было недостаточно. У Роланда было слишком много разочарований, чтобы выплеснуть их. Он злился на своего правнука, на свое павшее королевство, на весь мир. Он захотел убить Исава снова, и поэтому он вернул его с края смерти и убил его во второй раз. Снова и снова умирал Исав, пока, наконец, Роланд не остановился перевести дух и не понял, что Исав исчез. Его тело осталось, но разум давно умер. Вместо этого Роланд обнаружил безмозглое существо, ни живое, ни мертвое. Нежить с совершенно пустым разумом, как чистая страница.
Роланд обнаружил, что может управлять этим пустым мозгом с бесконечной легкостью. Он мог говорить устами Исава и слышать то, что слышали уши нежити. Роланду пришло в голову множество идей, и он решил, что ему будет удобно, если люди подумают, что Исав убил его. Он одел существо, которое когда-то было его правнуком, в волшебную одежду, за которой приходил Исав, и отослал нежить обратно к своей семье, контролируя каждое ее движение и сплетая дикие истории о своей собственной смерти. Он использовал Исава, чтобы мучить кочевников Эйба. Он хотел уничтожить Эйба и всех его потомков.
В конце концов, у Исава выросли клыки и появилась ужасная жажда крови. Несколько лет спустя бывший король решил подвергнуть эти клыки испытанию. Он заманил брата Исава на встречу под предлогом примирения, и там он обрушил всю ярость нежити на Иакова, позволив Исаву разорвать шею своего брата. Но Иаков носил ошейник из слоновой кости, и клыки Исава не смогли разорвать его яремную вену.
Со временем тело Исава изменилось. У него отросли когти и выпали все волосы. Его тело стало изможденным, он метался на четвереньках, как животное. Роланд отпустил его в пещеру, где покоились тела его предков и детей. Умирая от голода, первый вампир бродил по пещере, пока храбрый человек, наконец, не избавил его от страданий.
Такова истинная история первого вампира. — Закончив, я поднялась с пола. — На самом деле это не такой уж секрет. Отголоски этого есть и в Библии, и в еврейских научных трудах. Эйба больше нет, как и его детей. Но Роланд все еще жив. Пережил их всех, старый ублюдок. Он создал еще больше нежити и восстанавливает свою силу, выжидая времени, чтобы воскресить свое королевство.
Я уколола палец метательным ножом. Одна единственная красная капелька набухла на моей коже. Наклонившись к голему, я прошептала так тихо, что едва могла расслышать себя.
— И его кровь тоже продолжает жить.
Я коснулась кровью груди голема. Он отшатнулся назад, словно от удара. Камни зашевелились, поднялась пыль. Голем развернулся, попятился к двери, схватил камень своей массивной рукой и отодвинул его в сторону, открывая темную комнату за ним. На стенах замигали бледно-голубые огоньки. Я посчитала. Двенадцать. Они пульсировали, угасая и вспыхивая все ярче и ярче, пока, наконец, не осветили пол передо мной: два круга, вырезанные на камне, первый шесть футов шириной, другой на фут шире. Двенадцать каменных колонн окружали круги, каждая высотой в пять футов. На каждом из них лежал стеклянный кубик. Внутри куба лежал сфирот, свиток.
Я приблизилась к кругу. Магия пульсировала между свитками, как невидимый ток. Защита, и очень сильная. Защитные чары одновременно и преграждали путь и сдерживали. Насколько я знала, шаг в круг может привести к тому, что какая-нибудь неведомая чертовщина появится в его центре и выжмет меня, как сок из апельсина.
Вытащив Погибель из ножен, я прошла вдоль линии. Никаких таинственных рун на стенах, никаких инструкций, никаких предупреждений. Только слабый голубой свет фонаря, свитки, лежащие в прозрачных футлярах, и двойной круг на полу.
Я зашла уже слишком далеко. Пути назад нет.
Я сунула Погибель под мышку, вытащила пергамент из пакетика на застёжке и шагнула в круг.
Серебряный свет вспыхнул в том месте, куда я наступила. Он метнулся вдоль резного контура двойного круга, воспламеняя его. Магия забурлила между свитками. Стена серебристого сияния поднялась вверх, изолируя меня от внешнего мира. Не хватало только, чтобы какая-нибудь чудовищная тварь появилась и попыталась съесть меня.
Дорогие раввины, мне очень жаль, что я уничтожила вашего парня из круга. Вот его голова в качестве сувенира. Да, им это понравится.
Магия покусывала мою кожу крошечными острыми иголками, словно прощупывая почву. Я напряглась.
Тонкие трещины расползлись по полу. Сквозь щели пробивался бледный свет. Что-то приближалось. Я замахнулась мечем, разминая запястье.
Мощный всплеск энергии взорвался подо мной. Магия пронзила мои ноги и разрывала тело в мучительном потоке, терзая внутренности, как будто каждая клетка моего тела была обнажена. Это заставило меня закричать, и поток света вырвался из моего рта яркими лучами, такими сильными, что я ослепла. У меня закружилась голова. Все болело. Ослабевшая и опустошенная, я сжимала свой меч.
Дыши. Раз, два, три…
Постепенно зрение прояснилось, и я увидела полупрозрачный защитный барьер, а за ним свитки, мерцающие на каменных столбах. Темно-синие потоки магии, сияя, скользили вверх и вниз. Какого черта? Я подняла голову. Последние остатки магии, прошедшие через меня, парили в облаке индиго, медленно сливаясь с чарами полупрозрачной стены.
Черт возьми. Стена по периметру круга не была настоящим защитным барьером, хотя выглядела и ощущалась как таковая. Это был Ара, специально зачарованный механизм. Я читала об этом, но никогда не встречала раньше. Он дремал, пока какой-то идиот, вроде меня, не входил в него и не жертвовал немного волшебного сока, чтобы заставить его работать. Он поглотил мою магию и стал синим. Если бы я была вампиром, свечение стало бы фиолетовым.
Мне пришло в голову, что мои ноги больше не касаются земли. Краем глаза я увидела то место, где раньше был пол, но его там больше не было. Я посмотрела вниз. Пол исчез. На его месте зияла черная дыра, и я парила над ней в невесомости.
О, замечательно. Просто отлично.
Я раскрыла ладонь, показывая пергамент. Перышко света смахнуло его с моей ладони и подняло в воздух на уровень моих глаз.
Магия поддалась. Длинные прожилки цвета индиго протянулись сквозь Ара и вонзились в пергамент. Он задрожал, запутавшись в паутине голубых нитей.
Хорошо, что храм был огражден защитным барьером, иначе любой, у кого есть хоть капля силы, смог бы почувствовать этот фейерверк.
Нити, сжимавшие пергамент, стали темно-синими. Круг подхватил магию пергамента, и теперь она распространялась по свету.
Мощный магический импульс прошел внутри Ара.
Середина пергамента стала гладкой. Потертые линии, сминающие грубую бумагу, исчезли. Чернила появлялись медленно, как проявленная фотография. В углу образовался магический квадрат. Ассорти геометрических фигур: спирали, круги, кресты…
Магия пульсировала снова и снова, как звон большого колокола. Все мое тело гудело от этого эха. Поторопись, черт тебя побери.
Рваные края бумаги росли по мере того, как на нем накапливалась паутинка. Пергамент, должно быть, был всего лишь маленьким кусочком оригинального свитка, его верхним левым углом, и теперь круг восстанавливал его таким, каким он был прежде.
Появились слова, написанные на иврите. Между ними проходили строчки поменьше, написанные на английском.
Я опустошаю землю и превращаю ее в пыль,
Я уничтожаю города и превращаю их в сор,
Это было знакомо. Я уже слышала это.
Я сокрушаю горы и распугиваю всех диких зверей,
Я вспениваю море и сдерживаю его приливы,
Напрягая мозг, я пыталась вспомнить, где же я читала это раньше.
Я приношу могильную тишину в дикие уголки природы,
Я пожинаю человеческие жизни, не оставляя шанса на спасение,
Ну, давай же, давай. Откуда это взялось? Почему это застряло в моей голове? Слова продолжали появляться, все быстрее и быстрее. Я пробежала глазами строчки.
Я приношу мрачные знамения и оскверняю святые места,
Я выпускаю демонов в сакральные жилища богов,
Я разоряю дворцы королей и отправляю народы в траур,
Я сжигаю цветы полей и садов,
Последняя фраза вспыхнула на конце свитка. Это пронзило мой разум. Холод покусывал мои пальцы.
Я позволяю злу войти.
О нет.
Слова впились в меня. Я позволяю злу войти.
О нет, не может быть. Я вспомнила, откуда я знала эти строки — это была часть древней Вавилонской поэмы, использовавшейся как амулет против того, кому когда-то поклонялись как богу мора и войны. Он сеял панику и ужас в Древнем Мире и истреблял его население эпидемиями. Его гнев был хаосом, его темперамент — огнем, и древние вавилоняне боялись его настолько сильно, что не решались даже строить ему храмы.
Я прочла о нем все, когда мне было десять лет. Его звали Эрра.
Но Стальная Мэри была женщиной. Я была абсолютно, совершенно, на сто процентов уверена, что это женщина. Я видела ее собственными глазами. Крупная, она была ростом шесть футов шесть дюймов, но, несомненно, женщина. У меня была четкая зацепка, и как бы вселенная ни пыталась меня запутать, этого не произойдет.
Зачарованные нити откинулись назад, втягиваясь в круг. Свиток туго натянулся и рассыпался облаком сверкающих искр. Кусок пергамента, снова старый и пустой, приземлился мне в руку. Поток энергии круга исчез, и я упала на каменный пол.