Джозефин, схватив меня за волосы, повернула мою голову к себе. От боли у меня потекли слезы. Я не знала, что делать. Из-за приступа паники меня бросало то в жар, то в холод, все тело дрожало.
Риз опустился возле меня на колени и сжал мои руки. Я ощущала его запах, запах моего родного брата, уже, наверное, навечно въевшийся в его кожу: сено и машинное масло.
— Вот если бы ты не сопротивлялась, а помогла… — проворчала Джозефин, склонившись ко мне и размахивая ножом перед моим лицом.
Риз закончил фразу вместо нее, прошипев мне в ухо:
— …в этом не было бы необходимости.
Зажатая между братом и Джозефин, я закрыла глаза и стала лихорадочно думать, как выбраться из этой ситуации. Мне нужна была кровь. Немного крови, для того чтобы изгнать ее из Риза и… избавиться от нее.
— Пожалуйста, — пролепетала я, радуясь, что слезы, капающие из моих глаз, делают эту сцену более правдоподобной. — Пожалуйста, прекратите, я сделаю все, что вам нужно. — Маска, под которой я скрыла лицо, была болезненно желтого цвета, похожего на рвоту. — Пожалуйста, не делайте мне больно, — умоляла я, прижимаясь к куртке Джозефин.
Наши глаза встретились. Ее — голубые, с серой окантовкой — горели злобой. Они были красивыми, но это была красота приливной волны, которая в следующую секунду покончит со всем живым. Они сузились, изучая меня внимательным взглядом хищника. Я старалась удержать на лице маску ужаса — пусть Джозефин видит боль и страх, которые я испытываю за Риза; пусть видит мои сомнения из-за Ника; пусть знает о том, что я ненавижу ее за убийство моих родителей.
Джозефин заулыбалась. Улыбка смягчила черты ее лица, сделав его почти дружеским.
— Ну что ж, Силла, — ласково, почти слащаво, сказала она. — Будет лучше, если ты согласна помогать. — Резким движением она полоснула ножом по моей груди.
Боль пронизала меня, и кровь, заливая одежду, потекла из раны над ключицей. Я отпрянула, но Риз подхватил меня:
— Ну, Силла, пусть твоя кровь льется и смывает заклятие, наложенное тобой на эту могилу.
Запах крови обжег мне ноздри, заставив открыть глаза. Джозефин стояла надо мной, но теперь немного дальше.
Повернувшись в хватке Риза, я оттянула вниз ворог его футболки и положила свою окровавленную ладонь на несмываемую руну, которую нарисовала над его сердцем сегодня утром.
— Будь свободен, Риз! — закричала я, передав брату всю магию, которой обладала моя кровь, всю энергию.
Нас обоих отбросило назад; и я, и Риз, отпрянув друг от друга, упали на землю, разделенные несколькими футами. Глаза брата, раскрывшись, встретились с моими, и я сразу поняла, что он вернулся. Он вскочил, зарычал и бросился на Джозефин. Лицо его исказила страшная гримаса.
Я с трудом отползла в сторону, проводя рукой по груди, по которой все еще текла кровь. Вдвоем с братом мы прикончим ее.
С воинственным кличем Риз бросился на Джозефин. Она замахнулась на него, но он перехватил ее руку, сжав запястье. Во второй его руке был мой нож, найденный им в траве.
— Больше ты меня не используешь, Джозефин, — произнес он. — Мое сердце защищено, и тебе до него не добраться.
Джозефин сунула руку в карман куртки, вытащила пригоршню чего-то черного, похожего на землю, и, размахнувшись, резко бросила это Ризу в лицо. Пытаясь увернуться, он выпустил запястье Джозефин. Зловеще улыбнувшись, она вонзила нож ему в грудь, проткнув руну у сердца.
Земля покачнулась. Крик ужаса застрял у меня в горле.
Джозефин сжимала рукоятку ножа, вошедшего в грудь Риза. Она смеялась. Брат медленно опустил голову и какое-то мгновение смотрел на рану. Мы с Джозефин смотрели туда же.
Я не могла сдвинуться с места. Не могла дышать. Мое тело словно окаменело. Все вокруг было нереально. Да оно и не могло быть реальным.
Риз сделал глубокий, какой-то наигранный вдох, а затем, вдруг размахнувшись, всадил мой нож в бок Джозефин. Она широко раскрыла рот и выпучила глаза.
Они оба, ринувшись друг к другу, сцепились в кровавой схватке.
Джозефин удалось вырваться, и она обеими руками ухватилась за нож, торчащий у нее в боку. Отшатнувшись, она упала на каменное надгробие.
Риз опустился на колени и ухватился за рукоять, торчавшую из его раны, обеими руками.
— Нет! — что было сил закричала я, обретя наконец способность двигаться. Я приблизилась к брату и накрыла его руки своими. — Нет, не вынимай нож из раны.
— Сил… — Его шепот был слабым, словно шелест падавших с дерева сухих листьев. Брат не послушался и одним движением вытащил нож из раны.
Его черная футболка мгновенно пропиталась кровью и голова упала на грудь. Я едва успела встать позади него, чтобы подхватить его, когда он начал заваливаться вперед. Риз закашлялся, лицо его исказилось от боли. Я обвила его руками и, нащупав дыру в футболке, расширила ее, чтобы осмотреть рану.
— Я смогу залечить ее, Риз. Твоя рана затянется. Я смогу сделать это.
Металлический запах почти душил меня, перед глазами красными вспышками замелькали воспоминания: ковер, пропитанный кровью, алые пятна на гравии, месиво на месте того, что раньше было лицом моего отца. Я крепко зажмурилась и накрыла руками его скользкую, кровоточащую рану, чувствуя, как струи жизненной субстанции вытекают из-под моих пальцев. Сердце Риза еще билось.
У него на губах появились кровавые пузыри. Я вывернулась из-под его тела и осторожно опустила его на землю. Встав на колени, я провела своей грязной рукой вдоль раны на моей ключице, отчего волна боли, пройдя по моему телу, сдавила все внутренние органы. Затем я прижала руку к кровоточащей ране брата.
— Сил, — прошептал Риз. Приподнявшись, он коснулся моего лица и сказал: — Пусть у тебя все будет хорошо.
Эти слова прозвучали как прощание, но на самом деле о прощании не было и речи.
Это была магия.
Очередная волна боли захлестнула меня. Сила и мощь исходили от земли, из воздуха, от Риза. И проникали в меня. Листья вокруг нас носились, как безумные, подгоняемые ветром, закручиваясь в целые торнадо.
Риз вздрогнул. А затем его рука бессильно упала, ударив по сухим листьям, устилавшим кладбищенскую землю.
Черная пелена постепенно рассеялась, и я смог открыть глаза. Голова раскалывалась от боли, в ушах стучало, сердце готово было вырваться из груди, снова и снова падая и погружаясь в пучину дикого шума.
Кладбищенская земля, на которой я лежал, была холодной и твердой. Я, запустив пальцы в густую траву, вцепился в нее с такой силой, словно от этого зависела моя жизнь.
А ведь так оно и было.
Я был наедине с кладбищем.
Я мог слышать все. Шелест травы под моими ладонями, безмолвие камней, шуршание ветвей над головой, свист ветра где-то вдалеке. Миллиарды насекомых роились вокруг, и их стрекот казался мне громче любой сирены.
В какой-то момент мне даже показалось, что я могу слышать, как проплывают облака в вышине.
И вдруг я услышал крик — крик Силлы. Страх обуял меня. Я должен помочь ей.
Перекатившись на бок, я подобрался к кладбищенской стене. Грубые края ее вдруг испугали меня. Я сел, скрестив ноги и прислонившись к холодному камню. Затем, даже не успев обдумать положение, поднялся, с трудом доковылял до угла и, ухватившись за верхний край стены, изо всех сил подтянулся на руках.
Меня сразу пронзила резкая боль, и я застонал. Приложив руку к груди, я вдруг почувствовал радость оттого, что все еще чувствую собственное тело. Боль волнами распространялась по рукам и ногам, ладонь горела и, кажется, была вся в крови.
Я мог сделать это. Сила была во мне, в моей крови. «Кровь исцеляющая», — пошептал я, вспомнив маму, которая могла исправить что угодно с помощью всего нескольких капель и плохого стишка. Например, закружить хоровод из бумажных звездочек и сердечек над моей кроватью.
Я напряг руку, и из раны заструилась кровь, я старался собрать ее в пригоршню. Мои глаза были закрыты, потому что так было легче вспоминать прошлое, которое все равно не увидишь обычным зрением. Наклонившись к рукам, я глубоко втянул в себя воздух, пропитанный запахом крови. «Я могу сделать это, — снова подумал я. — Кровь моя, воспламени магию. Очисти мои глаза, восстанови мое зрение». Только я произнес это, как ощутил дрожь, пробежавшую по позвоночнику, и почувствовал жар магии в раненой руке. Мне было сложно поверить в реальность происходящего. Я испачкал в крови все лицо, даже веки, и повторил никудышное стихотворение в третий раз. Затем прижал ладони к глазам и на секунду застыл.
Потирая ладони, я опускал руки и медленно открывал глаза, моргая и стряхивая капли крови.
Какие-то тусклые серые очертания возникли в поле моего зрения. Я улыбнулся и вдруг дико расхохотался. Я сделал это! Я одолел это чудовище и теперь могу убедиться в этом. Я победил. При помощи лишь своей крови.
С усилием я встал, прижимая руку, которая все еще пульсировала, к животу, и обвел взглядом кладбище.
Первое, что я увидел, была Силла, ковыляющая по направлению ко мне. Ее пальцы оставляли кровавые отпечатки на каждом надгробии, которого она касалась.
Глава сорок пятая
Никогда я не совершал ничего хуже этого.
Мое настоящее имя Филипп Осборн, и я убил семнадцатилетнего юношу, потому что боялся умереть.
Глава сорок шестаяСИЛЛА
Через семь часов после того, как мне объявили о смерти брата, я услышала шелест крыльев у окна моей спальни.
Я лежала, устремив неподвижный взгляд в потолок. Сначала меня долго допрашивал шериф Тодд, после чего меня сильно тошнило в ванной, а Джуди пыталась успокоить меня, поглаживая по спине. Потом я рыдала и никак не могла успокоиться, словно какой-то рычаг у меня внутри заклинило в положении «включено». Я чувствовала себя настолько усталой и тяжелой, как будто кровь в моих жилах превратилась в свинец, но уснуть я не могла. Я вообще не могла ничего делать, кроме как лежать на кровати, а слезы текли и текли по моему лицу и даже вискам и мочили мои волосы. Меня постоянно мутило, живот сводило спазмами.