Обе презрительно посмотрели на меня, а затем Венди громко расхохоталась:
— Ты опоздала, Сил, мы уже давно все знаем. Все только о нем и говорят. Джерри сказал, что он внук мистера Харлая.
— Ого… — только и смогла сказать я.
Николас совсем не был похож на сутулого мистера Харлая.
— А знаете, его мачеха вроде какая-то известная писательница. Хотя она, наверное, пишет под псевдонимом. Ты что, не слышала — как во время обеда Эрик и Даг заключили пари насчет того, о чем она пишет? — спросила Мелисса.
Стокс замахал своей пухлой рукой, и мы строем вышли туда, где он мог нас видеть.
— А какой смысл известному автору переезжать сюда? — спросила я, но ответа уже не услышала, так как в этот момент Николас поднял взгляд и посмотрел на меня.
Он улыбнулся. Его колени и локти неестественно выдавались вперед, и он походил на гигантское чучело, втиснутое в кресло. Я быстро опустила глаза.
— Давайте с начала четвертого акта! — крикнул Стокс.
Я никогда не был знатоком театра, но, когда Силла начала играть, у меня перехватило дыхание. Это было… великолепно. Она полностью преобразилась, глаза ее мерцали, движения тела были плавными и величественными.
Когда мистер Стокс остановил действие и Силла опять стала собой, мне показалось, будто кто-то включил свет и наваждение исчезло. Силла посмотрела на режиссера, затем на меня, и я едва заметно улыбнулся. Она тут же опустила глаза.
Я не мог перестать смотреть на нее. Даже когда на сцене играли другие люди, а Силла отступала в сторону, я наблюдал за ней. Она, слегка сгорбившись, стояла на краю сцены под сводом. Ее пальцы, как и тогда, на кладбище, были унизаны кольцами, которые сверкали при малейшем движении ее рук.
Глава седьмаяСИЛЛА
После репетиции Николас ждал меня на парковке. Он стоял, опершись на блестящий черный кабриолет.
Венди толкнула меня плечом:
— А он опять пялится на тебя. Похоже, он псих. Кстати, ты знаешь, я слышала, что его мамаша лежала в больнице.
— В больнице?
— Да, для душевнобольных.
— Хей! — прокудахтала Мелисса. — А ведь вы, похоже, созданы друг для друга.
Я хотела ударить ее, но Венди меня опередила. Она хлопнула Мелиссу по руке и возмутилась:
— Ты что, совсем сбрендила?!
— Привет, Силла, — окликнул меня Ник.
Я медленно подошла к нему. Венди, Мелисса и ее бойфренд собирались поехать на старой «камри» в Эванстаун поесть гамбургеров. Я не хотел ехать с ними.
— Привет, Ник.
— Могу я подвезти тебя домой? Нам ведь по пути.
Косые лучи послеобеденного солнца, пробившись сквозь серые облака, сглаживали тени, и я рассмотрела его лицо. У него были серые глаза с зеленоватым отливом, обрамленные длинными ресницами.
— Силла? — произнес он, выводя меня из задумчивости.
— Ой, извини. — Опустив голову, я несколько секунд бередила взглядом его солдатские ботинки, а затем ответила: — Ну да, конечно, я обожаю ездить в машине.
— Отлично.
Он распахнул дверцу передо мной. Я помахала рукой Венди, догонявшей Мелиссу, и села в пассажирское кресло.
— Красивая машина, — похвалила я, не зная, что еще сказать.
— Это папин автомобиль, но спасибо.
Пока Ник обходил машину спереди, я изучала его профиль. Его нос был сломан в нескольких местах. Наконец он сел, завел мотор и выехал с парковки. Ветер трепал и ерошил мои короткие волосы. Вскоре я расслабилась, закрыла глаза и откинулась назад.
— Можно задать тебе нескромный вопрос? — послышался голос Ника.
Я вся похолодела. Он хочет спросить меня о родителях. Видимо, он воспринял мое молчание как согласие.
— Как получилось, что тебе не досталась роль леди Макбет? Я хочу сказать, ты же играла лучше всех, кто был на сцене. Намного лучше той блондинки, которой дали эту роль.
Страх отступил, и я осмелилась посмотреть на Ника. Его руки держали руль, а глаза напряженно следили за дорогой, но все же он периодически посматривал на меня. Я слабо улыбнулась:
— Спасибо. Но для меня роль не имеет значения. Это просто способ развлечься.
— Да, но… все же ты была лучшей.
Он повел плечами, и губы его тронула ухмылка, словно он таким образом извинялся за свои слова.
Внезапно мне захотелось дотронуться до него: положить руку ему на плечо или на колено. Вцепившись в подол юбки, я опустила голову и в замешательстве стала разглядывать кольца. Каждое из них напоминало мне о каком-либо слове в книге или о сохранившемся в моей памяти выражении отцовского лица. Вздохнув, я сказала:
— Мне и так повезло, что не доверили играть ведьму.
Ник промолчал, но нахмурился. Только когда мы миновали третий квартал Мэйн-стрит и свернули на Эллисон-роуд, он спросил:
— Почему?
Я отвернулась к окну, за которым проносились коричневые кукурузные поля. На фоне серого неба стебли казались почти золотыми.
— Из-за моих родителей. — Я помолчала, затем продолжила: — При подготовке к кастингу я читала про леди Макбет, но там есть сцена, в которой она переживает понесенную утрату и все время видит на своих руках кровь. — Я пожала плечами, но Ник этого не заметил, так как машину в этот момент тряхнуло. — Стокс не хотел, чтобы я участвовала во всех представлениях, не говоря уже о репетициях. Ведь стоило мне появиться на сцене, и ни один человек в зрительном зале уже не думал о Макбете или о пьесе — они все думали о моих родителях.
Облизнув пересохшие губы, я снова уставилась на свои руки. Ник не произнес ни слова, да и была ли нужда говорить?
Вскоре машина сбавила скорость и повернула на гравийную дорожку, ведущую к моему дому. Завернув, пошла по скрипучим под шинами гравийным покрытием нашего проезда.
Я припарковал машину рядом с «фольксвагеном», чей бампер и стекло заднего вида были обклеены множеством стикеров. Неужели есть люди, которые до сих пор ездят с надписями «Спасайте китов» или с призывом голосовать за Дукакиса.[10]
Повернувшись, я посмотрел на Силлу. Неподвижная, словно каменное изваяние, она сидела, опустив голову и рассматривая свои руки, все еще крепко сцепленные, а ее темные волосы шевелил ветер. Откуда у нее все эти кольца? Они не похожи на дешевые побрякушки из девчачьих магазинов бижутерии. В узорах из металла явно прослеживалась дизайнерская мысль, и, возможно, некоторые из них даже были драгоценными.
— Ну так что, Силла? — спросил я.
Она медленно подняла голову.
— Это твоя машина?
Она удивленно на меня посмотрела, как будто ожидала другого вопроса.
— Нет, это машина Грэм Джуди. Она ненормальная, — ответила Силла с милой улыбкой.
Я хотел расспросить ее о том вечере, когда мы впервые встретились. Может, мне все это привиделось в темноте? Сейчас Силла выглядела усталой и грустной. Я коснулся ее руки:
— Как твой палец?
— Мой палец? — Она заморгала. — А, ну… вот он. С ним все нормально. Я промыла его перекисью водорода, как ты и велел. — Она показала палец, заклеенный лейкопластырем.
— Тебе надо было быть осторожней, — произнес я, вновь вспомнив о маме.
Неожиданно Силла сделала резкое движение, словно обжегшись, схватила рюкзачок, валявшийся на полу возле ее ног, и распахнула дверцу машины:
— Спасибо, что подвез.
Повернувшись ко мне спиной, она вышла, а я морщился, глядя ей вслед; мне было обидно, хотя я и понимал, что напугал ее своим странным поведением.
— Готов делать это и дальше. Думаю, что почти все вечера буду на репетициях, — произнес я.
Она, уже готовая закрыть дверцу, замерла на мгновение, а затем наклонилась — как мне показалось, слишком поспешно.
— Я хотела спросить, о чем ты говорил со Стоксом?
— Я хочу попасть в сценическую труппу.
Силла улыбнулась, широко и искренне:
— Отлично. — Лицо ее вновь приняло задумчивое выражение. — Ну пока, Ник.
— Спокойной ночи, Силла.
Я поборол безумное желание дождаться, пока она дойдет до двери, завел мотор и выехал на дорогу.
Застыв на пороге, я прислушивалась к скрипу шин по гравию. Ник уехал. Меня охватила дрожь, когда я подумала о том, что ждет меня дома. Может, надо было пригласить Ника и познакомить его с Грэм Джуди? Но тогда мне было бы еще страшнее.
Я прижалась лбом к холодной входной двери. Из дома доносились непринужденно-развязные напевы Джонни Митчелл,[11] одной из любимых исполнительниц Грэм. «Ты — как священное вино в моей крови», — пела она.
Сейчас неплохо было бы изобразить веселье. Я представила, как надеваю голубую, точно вода в горном озере, маску с серебристыми разводами, спиралью опоясывающими прорези для глаз, и открыла дверь.
— Это ты, Друсилла?
С глухим стуком мой рюкзачок упал на пол возле порога.
— Да, Грэм, это я.
— Джуди, — поправила она, не отрываясь от журнала и даже не взглянув на меня, когда я вошла в кухню.
Придвигая к себе один из стоящих у стола стульев, я в очередной раз представляла, как открываю книгу заклинаний и выпускаю наружу неведомых и ужасных демонов, заключенных на ее страницах. Сейчас книга была спрятана наверху, в моей спальне, под матрасом. Опершись подбородком на сложенные руки, я прочитала название журнала Джуди — «Мама Джонс».[12]
— Интересно? — спросила я.
— Да как тебе сказать… в общем, в нем есть все, для того чтобы я чувствовала себя информированной и озлобленной.
Швырнув журнал на стол, она улыбнулась. Ее улыбка смахивала на оскал маленького голодного терьера, но за последние недели я поняла, что у Джуди это считается проявлением дружественных чувств. Когда она явилась на похороны, мы все решили, что она типичная городская стервятница, приехавшая помусолить неприятные подробности страшного убийства, взбудоражившего наш маленький город. Риз всеми силами старался отвадить ее от нашего дома, а она в конце концов хлопнула его по плечу и сказала: