— Я весьма сожалею, ваше высочество. Если бы жизнь можно было прожить заново, я попробовал бы как-то избежать ссоры с праном Ак-Карром. Пусть даже и ценой потери собственной чести. Я, правда, сожалею…
— Что мне ваши сожаления? Жизнь невозможно повернуть вспять, как не повернуть вспять реку. — Ирелла на миг отвернулась, вздохнула. — Впрочем, зачем я всё это вам говорю? Вам же всё равно. Вы будете жить. Пить вино, смеяться, играть на скрипке и виоле… А его больше нет. — Не слушая возражения, принцесса продолжала. — Я так любила его, что хотела покончить с жизнью. Хотя и понимаю, что это страшный грех! Вот! — Она поддёрнула кружевной рукав — на белой коже выделялись три грубых неровных шрама поперёк запястья. — Спасли! И долго держали привязанной к кровати, а наш духовник с утра до вечера читал мне Священное Писание и толковал его, борясь за мою душу, которую мне было тогда не жаль… Я согласна была угодить в Преисподнюю с единственным условием — чтобы встретиться там с Ак-Карром.
— Я понимаю вас, ваше высочество, — тихо проговорил менестрель. Его сердце щемило он осознания непоправимости некоторых поступков, которые ему довелось совершить. Да, ты убиваешь врага — в бою или на дуэли, но ты не задумываешься, оставляешь ли ты вдовой его молодую жену, сиротами детей, обездолишь ли родителей, лишаешь ли надежды на счастье любящую его девушку? Может, те из пранов, кто принимает постриг в зрелом возрасте, приходит самостоятельно к таким же выводам? Им становится нестерпимо тяжело жить в миру, который устроен просто и жестоко — если ты не причиняешь вред окружающим, то окружающие радостно возьмутся за тебя. Лишь в монастыре, в тишине и прохладе кельи можно достичь истинно умиротворения и согласия с окружающей «натурой», если пользоваться философскими постулатами фра Бокко дан Чиго из Лотрана.
— Да что вы можете понимать? — С горечью возразила дочь короля. — Разве вы любили когда-либо по-настоящему?!
Настал черёд менестреля возмутиться. Он невольно сжал кулаки.
— Любил ли я? Да, ваше высочество! Я и сейчас люблю! И не на миг не забываю её облик!
— Почему же вы здесь, а не с той, кого любите?
— Потому что так распорядилась судьба и Вседержитель. Я знаю, что нам никогда не быть вместе. Но это не значит, что моё чувство делается слабее!
— Не быть вместе?
— Да. Она замужем и счастлива в браке. У неё чудесный сын. Почему я должен в угоду своему счастью разрушать её мир?
— Вы осознаёте, что вам никогда не быть вместе, и так спокойно об этом рассуждаете?
— А что мне остаётся?
Ирелла покачала головой. Ланс вдруг подумал, что эта маленькая принцесса, которой вряд ли исполнилось больше восемнадцати лет, гораздо умнее и сильнее, чем кажется на первый взгляд. Пожалуй, из трёх дочерей его величества Ак-Орра тер Шейла именно она больше других достойна принять бразды правления королевством из рук отца. Если, конечно, на Браккаре принято передавать престол по женской линии. Да, возможно, она слишком порывиста, но она милосердна и склонна понимать горе других людей. Ведь зачем-то же решила подойти и поговорить с ним, хотя могла просто подстроить гибель или увечье заезжего гостя. Ну, положим, о том, чтобы столкнуть его в садок с миногами, она просто так сболтнула, сгоряча. Не маленькая, должна понимать, что это не акулы, сразу не проглотят и взрослый сильный мужчина вполне способен выбраться на сушу, отделавшись лёгкими укусами. А вот приказать слуге подсыпать какой-нибудь отравы ему в яичницу, это запросто. Или даже не просить, подсыпать собственноручно, чтобы месть показалась более сладкой. Могла? Могла. Однако не сделала. Стоит, слушает, пытается разобраться в мотивах его поступков, хотя и продолжает его ненавидеть. Это заметно по брезгливо опущенным уголкам рта, прищуру серых глаз и подёргиванию пальцев, теребящих кружевной манжет.
— Разве после того, как вы осознали, что никогда не соединитесь с предметом своей страсти, вы не ощутили, что жизнь проходит зря? — Продолжала принцесса.
— Ощутил. Вы будете смеяться, но одной из первых моих мыслей была: «Почему я не встретил её в двадцать пять?» Но потом я осознал, что тогда она ещё не родилась. Второй мыслью было — для чего я жил все эти годы? Может, они были лишь подготовкой к встрече… — Ланс вздохнул.
— А третьей?
— А третьей была мысль о том, что юной и очаровательной девушке не стоит связывать свою жизнь с таким стариком, как я.
— И что вы сделали? — Ирелла подобрала юбки и присела на край парапета, окружающего садок с миногами. Менестрель отметил про себя, что ему принцесса сесть не предложила.
— Уехал, ваше высочество. В Кевинал.
Ирелла задумчиво покачала ступнёй, одетой в расшитую бронзовой нитью туфельку.
— Похоже, вы не любили по-настоящему…
— На основании чего вы делаете подобные выводы? — нахмурился альт Грегор.
— Во-первых, вы так легко расстались с праной своего сердца. И довольно легко с этим живёте. Если бы вы любили по-настоящему, то стремились бы к ней…
— Я стремился!
— Не перебивайте! Я, всё-таки, дочь короля!
— Простите, ваше высочество, — поклонился Ланс, скрывая искривившиеся от ярости губы.
— Во-вторых, когда любовь сильна и завладевает вами полностью, то разлука с предметом страсти порождает желание умереть. Это общеизвестно. Вам когда-либо хотелось умереть от несчастной любви?
— Вынужден вас разочаровать, ваше высочество, нет, — покачал головою менестрель.
— Вот видите! Значит, вы не любили по-настоящему.
— Смею вас заверить, — Ланс дёрнул себя за ус. — Любовь моя искренняя и столь сильна, что вряд ли кто-то мог бы сравниться со мной. Но умирать я не хочу. Конечно, ели Вседержитель заберёт мою жизнь, то я не смогу ничего поделать, но, по крайней мере, сам я гибели искать не намерен.
— Значит, о всепоглощающем чувстве речи не идёт?
— А всепоглощающее чувство это что? Утратил сон и покой, потерял тягу к еде и напиткам? Увы, ваше высочество, всё это разговоры для юнцов. А мне давно перевалило за сорок. Было время, когда я беспробудно пил, полагая, что вино затуманит разум и поможет расправиться с воспоминаниями. Не помогло. Вино лишь осложняет жизнь. Поэтому я решил ничего не менять. Ну, за исключением того, что теперь путь в Аркайл мне, похоже, заказан. Но есть же Кевинал, Трагера, Унсала… Браккарские острова, в конце концов.
— А зачем вы живёте? Для себя? — Прищурилась Ирелла. — Для своего удовольствия?
—Я живу, чтобы жить. Я вот всё думал, зачем Вседержитель направил моего коня в Аркайл этой зимой? Не для того ли, чтобы воспрепятствовать ночным похождениям одного престарелого мерзавца? Вполне возможно, что от меня будет ещё какая-то польза. Вдруг я ещё пригожусь Реналле?
— Её зовут Реналла?
— Да, её зовут Реналла. Сейчас мы далеко друг от друга. Между нами океан и северный материк. Но, кто знает, где мы будем через несколько лет? Я, может быть, живу только ради этого?
— Ради сомнительной возможности оказаться полезным?
— Не такой уж и сомнительной… — Ланс не договорил, шум многих голосов, донесшийся из анфилады, ведущей к главному залу дворца, отвлёк его. — Что бы это могло быть?
Ирелла молча улыбалась.
Глава 10, ч. 3
Первым на глаза Лансу попался капитан Дар-Тан тер Везил из Дома Серебряного Дельфина. За прошедшие со времени их последней встречи годы он постарел — седины на висках прибавилось, глубже стали морщины на лбу. Держался он настороженно, словно пёс идущий по следу, но оленьему, а медведя или вепря. Вроде бы и рвался вперёд, но с опаской — не выпустят ли кишки? Увидев Ланса, он встрепенулся, усы встопорщила злая улыбка.
Менестрель, несмотря на удивление, опустил ладонь на эфес шпаги. Не самый хороший клинок, что касается заточки и баланса, но когда под рукой нет ничего лучше, то и он сгодится. В конце концов, кто-то из прославленных мастеров фехтования говорил — клинок не только продолжение руки, но продолжение сердца, побеждает тот, кто твёрже духом и уверен в правоте.
Дар-Тан замер, как вкопанный, бросил косой взгляд на принцессу, нетерпеливо глянулся через плечо. Кого он поджидает?
Мгновение спустя Ланс разгадал тайну странного поведения браккарского капитана.
Припадая на больную ногу, из анфилады вышел бывший посланник Ак-Нарт тер Веррон. Чёрный кожаный дублет нараспашку, белая льняная сорочка на груди закапана тёмно-красным вином. Но седые брови грозно сошлись на переносице, а взгляд серых глаз буравил менестреля.
Следом за королевским кузеном вывалила целая толпа пранов — десятка полтора не меньше. Зеваки, догадался Ланс. Из тех, кому без разницы, за чем следить — за пожаром или за дуэлью. Ловко же его обвели вокруг пальца. Наверняка Ирелла договорилась обо всём заранее со своим дядей. Её разговор, странные вопросы, выпады и обвинения потребовались для того, чтобы задержать альт Грегора, пока не подойдёт его давний враг. Прописная истина — браккарцам верить нельзя! Даже если этот браккарец — хорошенькая девушка. Интересно, каким образом они намереваются объясняться с королём, а главное, с праном Нор-Лиссом, который не скрывал своего отрицательного отношения к попытками Ак-Нарт завязать ссору с менестрелем.
— Ваше высочество, — бывший посланник поклонился Ирелле. — Позвольте мне поговорить с нашим гостем.
Слегка заплетающийся язык яснее ясного давал понять, что Ак-Нарт с утра пораньше усугубил вином либо крепким пивом.
— Само собой, пран тер Веррон, — принцесса улыбнулась, сверкнув белыми зубами. — Мы довольно мило беседовали о жизни и смерти, но речи прана Ланса альт Грегора меня порядком утомили. Если будет на то воля Вседержителя, мы ещё побеседуем, пран Ланс. Вдруг, окажется, что пользы от вас больше, нежели вы сами предполагаете. До свидания, почтенные праны. — Ирелла поднялась с парапета, взмахнула на прощание кружевным рукавом и ушла.
Ак-Нарт вперил тяжёлый взгляд в менестреля.
Ланс пожалел, что за голенищем его сапога не спрятан стилет. Ну, конечно, было бы замечательно надеть под камзол кольчугу. Если шавки, заявившиеся следом за бывшим посланником, вздумают навалиться на него скопом, хорошо бы в левой руке держать что-то что позволит парировать рубящие удары. И кинжалом в давке отбиваться легче, чем шпагой. Смерти он не боялся. Злила её бессмысленность. Одно дело погибнуть в бою, выполняя приказы командира или сражаясь плечом к плечу со своими подчинёнными… На дуэли, защищая честь — свою или прекрасной праны — тоже не позорно умереть. Ланс был готов отдать жизнь, чтобы спасти кого-то, но не так же, словно в пьяной драке, бессмысленно и беспощадно.