В случае с лордом Цореем складывалось впечатление, что эльф прощупывает меня. Никто не запрещал мне делать то же самое.
— Οдного лишь дара недостаточно. Одаренность — это милость. Как дерево чахнет в руках нерадивого садовника, так и дар становится лишь своим подобием, если гордыня, а не трудолюбие направляют мага, — с милой улыбкой ответила я цитатой из книги Великой.
Благодаря дедушке Сежту, искренне верующему Верховному жрецу богини, я могла общаться одними цитатами не меньше часа. Не повторяясь. Посмотрим, узнает ли кедвоский лорд эти слова, догадается ли об их истоке.
— Не думал, что ваша семья сохранила веру в Великую, — он окинул меня задумчивым взглядом. — Довольно необычно для…
Он на мгновение замялся. Я уже ждала слов о рабстве, но лорд Цорей решил проявить такт:
— Теронцев. Им много пришлось пережить, а Великая не смогла их защитить.
— Иногда боги подвергают свои народы испытаниям. Гонения, переселение, болезни. История найдет немало тому примеров, но истинно верующих иначе не определить, — возразила я.
— И все же многие теронцы теперь поклоняются другим богам, — пожал плечами собеседник.
— Никто не знает, как бы Пятеро защитили свой народ, случись здесь то же, что и в империи. Нельзя начать верить в другого бога только потому, что это по каким-то соображениям стало выгодней, — хмыкнула я, невозмутимо размешивая овсянку. — Это измена. «Вера» и «верность» не зря имеют один корень.
Юноша смотрел на меня широко распахнутыми глазами и довольно долго молчал, так и замерев с кусочком паштета на ноже. Стало неловко, но взгляд от лорда отвести не смогла.
— Простите, я… — глухо начал он, прокашлялся и продолжил. — Я не привык иметь дело с теми, кто так привержен истинным идеалам. Не сразу поверил, что вы говорите от сердца. Это редкость, восхитительная редкость.
Я смутилась, потупилась. Вот и прощупала собеседника. Удачно, ничего не скажешь.
— Я слышал, королева Мадаис тоже верит в Великую, — лорд Цорей быстро взял себя в руки и попытался вновь сделать беседу необременительно светской.
— Спасибо, что сказали. Приятно знать, что принцу Зуару эта вера хотя бы не чужда, — я улыбнулась, надеясь, что получилось непринужденно.
— Мне кажется, вы очень мало знаете о возможном женихе, — предположил собеседник.
— Вы очень лестно охарактеризовали то "ничего", которое я знаю о принце, — взяв чашку, ответила я.
Лорд рассмеялся. Тихо и светло. Красивый смех, открытая улыбка. Я в который раз заметила, что она ему очень идет.
— Мне нравится, как вы обращаетесь со словами, — признал он. — Надеюсь, у нас будет больше возможностей подолгу разговаривать. Если хотите, я расскажу вам о женихе. Мой кузен был послом в Аролинге почти год. Правда, самый тяжелый год, первый год перемирия.
— Судя по тому, что леди Цамей принимает участие в отборе, вы не расскажете мне всяких нелицеприятных ужасов, — искоса глянув на собеседника, догадалась я.
— Нет, не расскажу, — зеленоглазый эльф усмехнулся, покачал головой и занялся своим омлетом. — Но вы правы. Если бы о первом полудраконе ходили порочащие слухи, леди Цамей была бы уже обручена. Самое удивительное в Его Высочестве Зуаре — его дар. Всего лишь семерка.
— Почему так? — открытие было ошеломляющим и не то чтобы приятным. — Дар лорда Φиреда больше десятки. Сомневаюсь, что у других драконов дары слабей. Это было бы странно, учитывая то, насколько затратна их магия.
— Может, все дело в том, что принц полудракон, — пожал плечами лорд Цорей. — Хотя и в таком случае законы наследования как-то неправильно сработали. Ведь у Εе Величества Мадаис тоже семерка.
— Хм, этого я тоже не знала, — озадаченно признала я.
Οпределенно повод для раздумий. У драконьего дара, превышающего десятку, и у эльфийки-семерки такой слабый потомок мог родиться только в одном случае. В браке не было любви. Но даже мысль об этом казалась кощунственной. Все на свете знали, что Владыка Талаас боготворит супругу, а она его любит до умопомрачения!
— Какими бы ни были причины появления такого относительно слабого дара, — продолжал сидящий рядом обладатель природной восьмерки, — не стоит забывать о достоинствах принца. Он неплохой алхимик, но без тяги к экспериментам. Это даже к лучшему.
— Почему же? — полюбопытствовала я.
— Меньше опасность потерять венценосного мужа из-за взрыва в лаборатории, — хмыкнул лорд Цорей, неопределенно поведя плечом. — Тем более, у него есть другие рискованные увлечения. Например, он любит охоту. В ущельях и в пустыне.
— Не слишком осмотрительный выбор, — согласилась я.
— Он любит охотиться, пикируя на добычу в драконьем облике, — внимательно наблюдая за моей реакцией, дополнил собеседник. — Кузен говорит, это незабываемое зрелище. Два бронзовых огромных ящера, отец и сын, кружат в небе, камнем падают, сложив крылья, иногда едва успевая вновь развернуть их и не напороться на скалы… Красиво.
Мне описанное красивым не казалось. По спине пробежал холодок, сердце заколотилось, когда я представила летящего к земле крылатого змея. Возникло смутное беспокойство из-за цвета. Бронзовый ящер виделся мне отталкивающим и опасным. Вообразив, что дракон черный, с удивлением поняла, что в таком виде он меня не пугает. Странно…
— Γоворят, накануне ритуала Видящая попросит Его Высочество принять драконий облик. При невестах, разумеется, — как ни в чем не бывало продолжал эльф. — Это должно быть впечатляюще.
— Наверняка будет, — улыбнулась я, пытаясь скрыть тревожность. — Я рада, что она будет присутствовать при сегодняшней встрече. Теперь, зная, что дар гостя слабей десятки Видящей, мне как-то спокойней.
— Мне, признаться, тоже. Но не из-за принца, а из-за некоторых девушек, — он помрачнел и тут же встрепенулся: — Не будем о грустном. Вы не откажетесь встретиться со мной завтра в городе? В центре есть одна очень милая чайная. Ее владелец северянин и обстановку у себя в заведении создал соответствующую.
Я удивленно посмотрела на ожидающего моего ответа привлекательного эльфа. В который раз мысленно признала правоту лорда Адсида, предсказавшего такое поведение дворян. Вспомнила его слова о том, что ухаживания вполне могут быть приятными, а не только полезными с точки зрения политики. И согласилась на первое в жизни свидание.
Лорд Цорей улыбнулся, тепло, а вовсе не победно, как я опасалась, и, пожелав мне приятного дня, ушел.
— И что от тебя хотел сиятельный студент? — взгромоздив на стол свой поднос, Падеус устроился там же, где только что сидел будущий глава рода Татторей.
— Пригласил на свидание, — выдохнула я, все ещё несколько оторопело глядя на лорда Цорея, остановившегося у самых дверей, чтобы перебросится парой слов с приятелем.
Друг медленно кивнул:
— Он отважней, чем я думал. Говорят, у драконов принято устраивать дуэли за девушку. Иногда дерутся до смерти!
Последняя фраза прозвучала шутливо и деланно кровожадно, я с усмешкой уточнила:
— И кому бы ты желал смерти?
— Дракону, конечно! — казалось, мой вопрос человека поразил. — Цорей свой, понятный. И на работу к нему можно устроиться. Εсли повезет. А этот Зуар… Он во всем другой. Совсем во всем. Ты уверена, что хочешь выиграть?
Он нахмурился, между темно-рыжими бровями появилась морщина.
— Мне трудно составить о нем мнение заочно, трудно решать, — я пожала плечами. — Я ведь его даже не видела ни разу. Не разговаривала. Я его совсем не знаю.
— Вот и я о том!
Друг выглядел не на шутку озабоченным, даже встревоженным. Интересная перемена. Еще вчера он желал мне победы, ещё вчера надеялся, что я обручусь с чужеземным принцем.
— Пойми, я бы рада решать за себя сама, но король приказал участвовать. Отказаться я не могу, я спрашивала. В конечном счете выбирать тоже буду не я, а Видящая. Мне от этого не по себе. Очень не по себе. А я ещё даже родителям об отборе не написала, — я беспомощно развела руками и призналась: — Не знаю, как. Отец… он будет зол, потому что меня принуждают. Мама будет горда, потому что меня считают достойной…
— А ты? — Падеус ожидаемо задал вопрос, на который у меня не было ответа.
Я вздохнула и честно ответила:
— Не знаю. Мне нужно поговорить с принцем, увидеть его. Тогда решу.
— Подозреваю, ты сейчас скажешь, что я тугодум, — юноша отвел глаза, делая вид, что больше всего на свете интересуется розеточкой с вареньем и приостывшими блинчиками, — но до меня совсем недавно дошло, что тебе это наверняка кажется продолжением рабства.
Зная Падеуса достаточно долго, я догадывалась, что кто-то помог ему это понять. Другу слишком нравилась идея «бывшая рабыня утрет нос высокородным зазнайкам», чтобы думать о моем отношении к происходящему.
— Тебя принуждают выполнять королевский указ. Тебя принуждает к этому и жених! И все его королевство! Чтобы использовать тебя для усиления рода!
Падеуса такое неприкрыто потребительское отношение ко мне явно оскорбляло.
— Тебя вообще никто не спрашивает! О чувствах речь не идет. Долг, обязанности, приказы. Я думаю, так семья не лепится!
— Ты в чем-то прав, — покладисто согласилась я.
Он хмыкнул, но не стал настаивать на том, что прав во всем.
— Подумай о браках дворян, — посоветовала я. — Во многих и симпатии нет, а ты о высоких чувствах… Как говорит магистр Форож, государственные дела и романтика несовместимы.
Юноша недовольно скривился, но я успела продолжить до того, как он возразил.
— Мне тоже ситуация не очень-то нравится. Но выбора нет. Я участвую. Я должна дойти до конца.
Он фыркнул в усы и, хмуро взирая на столовые приборы, сложил руки на груди. Недолгая пауза казалась напряженной и неприятной из-за этого взгляда, закрытой позы и очевидного раздражения Падеуса.
— Я тут вот что подумал. У всех леди есть запасной вариант, — он повернулся ко мне, глянул решительно из-под насупленных бровей. — У не дворянских семей тоже. Я в этом уверен. Ты одна бесхитростная душа без возможностей на попятную пойти.