— Нет, — чуть помедлив, ответил лорд. — Не думаю. Он исчез. Причем у меня создалось впечатление, что принцу Мираду помогли… сбежать.
Слово, которое подобрал собеседник, совсем мне не понравилось.
— Почему именно «сбежать»? Зачем? — недоумевала я.
— Я полагаю, это связано с датой его рождения, — лорд Адсид встретился со мной взглядом. — Полагаю, у Владыки Талааса возникли сомнения в отцовстве. Χотя мои осведомители не обнаружили ни одного документа, подтверждающего эти догадки. Но и других причин бесследного исчезновения старшего принца они не нашли.
— Но если он вдруг вернется, он будет иметь больше прав на трон, — такое предположение казалось мне вполне здравым.
— Могу поспорить, есть указы, лишающие его этих прав, — уверенно ответил лорд Адсид. — Ему незачем возвращаться. Он, несомненно, это понимает.
Вновь повисла тишина. Я задумалась о старшем принце и выводах ректора. Не знаю, как поступали в подобных случаях кедвоские аристократы, но мне сложно было представить, что кто-то изгонял или даже убивал ребенка любимой женщины.
— У всепоглощающей любви королевской четы есть ещё одна интересная особенность, — голос магистра звучал мрачно и подозрительно. — Особенность, которую я сам, признаться, только что осознал.
Я подняла глаза на хмурого лорда и терпеливо ждала продолжения.
— Можно встретиться с Владыкой, — объяснял зелью опекун. — Можно встретиться с королевой. Но я не знаю ни одного упоминания о том, что у кого-то была аудиенция сразу с обоими.
— Кажется, в Аролинге представление о безграничной любви такое же странное, как о прорыве в артефакторике, — хмыкнула я.
Он вскинул голову, встретился со мной взглядом и улыбнулся, оценив шутку.
— Возможно, — согласился лорд Адсид, его голос прозвучал тепло и солнечно.
Эта чудесная перемена показала, что я на самом деле устала от серьезных тем и разговоров о политике.
— Давайте оставим пока драконов и их принца, — предложила я, с усилием отведя взгляд от обаятельного мужчины. — До встречи с ним у меня еще неделя, а от такого обилия сведений голова идет кругом.
Я лукавила. Новости, домыслы и догадки я вполне еще могла воспринимать, но не хотелось, чтобы на просветлевшем лице лорда Адсида вновь отразились мрачность и подозрительность.
— Понимаю, — согласился он. — Я собирал сведения несколько лет. А на вас много навалилось сразу.
В его голосе слышалось сочувствие, поэтому похвала показалась особенно ценной.
— Вы отлично справляетесь с ситуацией, — добавил лорд. — Несмотря на все тревоги, вы даже посещали занятия в первые дни, а сейчас работаете.
— Ничего другого не остается, — я покачала головой. — Магистру Форожу важен этот заказ. Я не могу его подвести.
— Он вас очень ценит. Как алхимика, опытного травника и исполнительную помощницу, — мягко подчеркнул он. — Приятно, что при всей его требовательности и изредка излишней придирчивости уже пожилого мужа, у вас сложились доверительные отношения.
— Магистр Форож очень хороший алхимик и преподаватель, — старательно размешивая зелье, ответила я.
— К счастью, это так, — подтвердил ректор и хмуро добавил: — Хотя, как оказалось, магистр Форож бывает удивительно беспечен и легковерен.
— Вы ведь его не уволите? — робко спросила я, искоса поглядывая на собеседника.
— Только если не смогу противодействовать совету попечителей, — заверил русоволосый лорд. — К сожалению, он нарушил одно из основополагающих предписаний и тем самым подверг студентов опасности. Οн должен был сам проверить все расчеты лорда Такенда. Должен был убедиться, что они верны. Должен был. Но не сделал этого.
Собеседник выглядел огорченным, действительно расстроенным, а я чувствовала его искренность и наслаждалась красотой этого чувства. В нем яркое разочарование переплеталось с постепенно тускнеющей злостью на лорда Такенда.
— У каждого преподавателя есть свои любимцы. Это естественно, как и желание доверять им… Магистра Форожа можно понять, найти оправдание. Хотя это не умаляет его вины, — сосредоточенно растирая густеющее зелье о стенку котелка, ответил ректор. — Двух тренеров по боевой магии я сам буду рад уволить. Уже после второй склянки они должны были вмешаться, но не сделали этого. Счастье, что лорду Цорею хватило сил создать столько слоев защиты… Он сильный боец и реагировал как боец. Если бы лорд Такенд нападал на подобного себе, на такого же алхимика, не способного быстро действовать в опасной ситуации, исход мог быть ужасным… И все же за магистра Форожа я буду заступаться. Такого опытного преподавателя я без боя не отдам.
— Несмотря на скандал? — уточнила я, даже не пытаясь скрывать, как порадовали меня эти слова.
— Скажу честно, попечители сейчас заняты другим. Отбор невест затронул и их семьи. Господин Иттир тоже невольно помогает магистру Форожу заявлениями, что на выздоровление и восстановление понадобится не меньше месяца, — не отрывая глаз от котелка, объяснял лорд Адсид. — За это время отбор закончится, с вероятностью семь к восьми Таттореи и Йордалы породнятся. Правда, эти семейства в любом случае будут не заинтересованы в том, чтобы вчерашняя история вновь всколыхнула волны сплетен. Это вредит родам, уменьшает политический вес, ослабляет позиции. Поэтому вероятность того, что мне удастся сохранить магистру Форожу место, довольно велика.
Его тон к концу пояснения стал по-деловому сухим, но я не могла избавиться от ощущения, что лорд Адсид все же рад, что время сыграет на его стороне.
— Магистр Φорож будет благодарен вам за заступничество, — осторожно вставила я.
Οн неопределенно повел плечами:
— Я действую в интересах университета. Нельзя потерять такого опытного и талантливого преподавателя.
Поймав мой удивленный взгляд, лорд Адсид усмехнулся:
— Да, мне тоже будет жаль расставаться с ним. Я попробовал представить университет без магистра Форожа. Печальный и неполноценный результат.
— Он говорил, что учил вас.
Я искренне надеялась, что удастся увести разговор в другое русло. Не хотелось, чтобы общение с лордом Адсидом превращалось в беспросветное обсуждение сложных тем и политики.
Собеседник откликнулся живо и, казалось, обрадовался возможности оставить тяготящий его разговор.
— Совершенно верно. Это было интересно, познавательно. Особенно много дали, конечно, дополнительные занятия, — ректор вновь помешал состав, подливая перламутровую жидкость. — Знаете, что меня тогда больше всего поражало?
Даже понимая, что вопрос риторический, я отрицательно покачала головой.
— У магистра Форожа всего лишь магическая шестерка, — в красивом голосе лорда Адсида слышалось уважение. — Но он уже тогда мог создавать зелья, требующие таких затрат силы, что не каждая восьмерка справилась бы с нагрузкой.
— Как же ему это удавалось? — недоуменно нахмурилась я.
— Особенные резервосберегающие техники, — пожал плечами магистр. — Не столь совершенные, как придуманные моим родом, но все же действенные. Οтчасти благодаря им магистр Форож мог так долго заинтересовывать студентов, значительно превосходивших его по силе дара. Признаться, его пример, пример настолько увлеченной своим делом магической шестерки, подстегивал совершенствоваться значительно больше любых соревнований.
Лорд Адсид взял вторую пробирку, медленно вылил ее содержимое в котелок.
— Жаль, что к четвертому курсу стало ясно, что никакие техники, никакая любовь к алхимии не заменят магистру Форожу более сильный дар. Его способностей не хватало, дополнительные занятия постепенно утратили смысл, и экспериментами я занимался с отцом. Именно ему удалось разбудить мой почти угасший интерес к алхимии.
— У магической девятки много возможностей, — согласилась я.
— Поначалу я ценил именно это, — ответил лорд Адсид. — Занятия стали яркими, с упором на изучение родовых рецептов. Способы дополнительного зачарования ингредиентов и сосудов дали фантазии крылья, показали новые возможности…
Он очень светло улыбнулся воспоминанию. На меня не смотрел, что, несомненно, было к лучшему — я в который раз залюбовалась собеседником.
— Я очень хорошо помню свои ощущения после первых занятий с отцом, — рассказывал лорд Адсид. — Было такое чувство, будто до того я плескался на берегу ручейка и думал, что им все ограничивается. А потом мне подарили океан.
Он недолго помолчал и продолжил:
— С другими дисциплинами так не было, потому что отец многое показывал мне дома. Еще до моего поступления в университет. Алхимию он не очень-то любил, поэтому ждал, пока я изучу основы здесь. И все же именно эти занятия мы оба особенно ценили. Они нас сблизили больше, чем заклинания или боевая магия, которой мы уделяли много внимания. Хорошо, что понимание истинного значения этих занятий пришло почти сразу…
Лорд Адсид как-то потускнел, а я почувствовала отголосок его печали. Тихой и светлой. С такой вспоминают любимых умерших. Знакомая грусть, с такой я думала о дедушке Нальясе.
— Это особенное чувство, — не отрывая взгляда от зелья, Шэнли Адсид поделился наблюдением, — когда ценится не только прошлое, но и настоящее, и будущее. Каким бы коротким оно ни было.
Он замолчал, сделал вид, что занят пыльцой. А я подумала, что в студенческие годы лорда Адсида его отец был уже пожилым эльфом. Ведь он участвовал еще в теронской войне, потрясшей континент за столетие до разрушения империи.
— Я знаю, что вы имеете в виду, — мой голос прозвучал тихо, а посмотреть на собеседника я не осмелилась. — Οсознать важность и истинное значение прошедшего просто. Трудно ценить то, что имеешь, до того, как это потеряешь. Потому что кажется, это будет всегда.
Он коротко согласился и следующие несколько минут были посвящены только основе для краски.
— Когда я пришел, вы пели, — лорд Адсид потянулся за половником. — Что-то очень знакомое, но я не могу вспомнить, что это за песня.
— Баллада о Ваттисе. Когда-то она была очень известна в империи.