Он посмотрел мне в глаза и твердо закончил:
— Поэтому я очень надеюсь, что госпожа Льяна в нужный момент сохранит трезвость мышления и будет решать свою судьбу сама.
Я робко улыбнулась. Его вера в меня льстила, давала силы бороться.
— Может, есть способ ускорить развитие дара? — спросил отец.
— Я поговорю с леди Арабел, — пообещал опекун. — Ее дар тоже пробуждался несколько схожим образом. Она постарается помочь.
ГЛАВА 17
Гости ушли, слуги убрали со стола. Лорд Адсид распахнул в кабинете окна и любовался цветущими плодовыми деревьями в университетском саду. Вечерний воздух бодрил, полностью восстановленный Льяной резерв укреплял чудесную уверенность в том, что любая задача будет по силам, любая загадка — по зубам.
Образ красивой девушки, очень похожей на мать, натолкнул ректора на любопытную мысль: сходство родственниц не ограничивалось внешностью, а прослеживалось и в именах.
Созвучные «Льяна», «Ральяна» и «Нальяс» сами по себе служили доказательством родства. Так подчеркивать семейные связи любила знать погибшей империи Терон, поэтому на первый взгляд общность имен была лишь очередным подтверждением аристократического происхождения девушки. Но лишь на первый взгляд.
Сев в уютное кресло, лорд Адсид смотрел на три написанных имени, задумчиво крутил в руках серебряное перо с хрустальной капелькой в завитке, и старался понять, что же именно упускает. После недолгих раздумий написал каждое имя на старом тероне, которым не пользовались уже больше двух веков. Он, как и древние языки Кедвоса и Тессдаля, был заменен общим. Лорд Адсид всегда считал занимательным тот факт, что при единстве речи каждый из трех соседних народов придумал свою письменность.
Начертанные на мертвом языке имена выглядели величественно. Особый, воистину королевский блеск им придавала руна «Сила духа», передававшая сочетание букв «лья». Магистру казалось, он совсем недавно видел эту довольно редкую руну, но не мог вспомнить, где. Потирая пальцами виски, думал о десятках книг, которые переворошил за последние дни.
Им овладело искристое возбуждение, будто он стоял на пороге какого-то значимого открытия, но волнение мешало собраться, размышлять трезво. Безуспешно попытавшись сбросить напряжение ходьбой по кабинету, лорд Адсид сосредоточился на эмоциях девушки. Льяна к тому времени уже простилась с родителями. Господин Эткур держал себя в руках и больше не упоминал запретных имен, а потому настроение у не терявшей ясности мышления девушки было хорошим.
Вдохнув полной грудью, медленно выдыхая, ректор наслаждался умиротворением, теплом, красивыми и чистыми эмоциями Льяны. Он позволил ее чувствам затопить себя, отдался во власть этого сияющего чуда и пожалел, что в скором времени магия «Семейного спокойствия» иссякнет, связь оборвется.
Мысли прояснились, перед глазами всплыли страницы старой теронской книги. Там имя Наральиса из Вотторна, последнего известного Пророка, тоже писалось с руной «Сила духа». Лорд Адсид улыбнулся, на листке появились две новые записи. Теперь преемственность рун била по глазам очевидностью. Картина стала полноценной, когда ректор сделал на листке пометку о том, что родственники последнего Пророка покинули империю задолго до ее падения, а Нальяс, по убеждению его семьи, большую часть жизни провел на другом материке.
С этого момента лорд Адсид не сомневался в том, что ему удалось восстановить непрерывность линии наследования дара. Правда, разгадка породила больше вопросов, чем ответов.
Во-первых, Льяна оказалась первой женщиной Пророком в истории. Неожиданность для летописцев, но магистр допускал, что когда-нибудь появятся и мужчины Видящие, если воля богини будет такова.
Во-вторых, Льяна была слишком слабым магом для третьего Пророка в династии, а ее мать — исключительно слабой волшебницей для прямого потомка Пророка. И никакой магической болезнью или же разницей даров Нальяса и его жены это не оправдывалось.
Третьим аспектом, беспокоившим лорда Адсида, было совершеннейшее отсутствие сведений или хотя бы сплетен о Нальясе. Все же дары Пророков всегда каким-то образом изменяли судьбы стран. Это именно то шило, которое не утаить в торбе! Но о Пророке Нальясе никто не знал. По мнению лорда Адсида, это могло означать лишь одно: Нальяс вернулся в Терон, на историческую родину, незадолго до разрушения империи. Только в таком случае появление Пророка могло не наделать шума. Просто потому, что других событий вокруг было предостаточно.
Утро выдалось сложным. После недавнего взаимного зачарования Шэнли Адсид уверился в том, что в таких простых радостях, как завтрак с Льяной, отказывать себе нельзя. Тем более девушка с видимым удовольствием каждый раз принимала его приглашения. Оттого даже кратковременная перемена отношения, виной которой было письмо со знакомой серебряной нитью в ленте, болезненно била по чувствам.
Человек, не способный справиться с почтовой привязкой, вложил письмо вместе с другими в специальную щель на глазах у лорда ректора. Боясь, что Льяна снова попадет под влияние драконов, магистр резковато попросил девушку открыть дверь. Она выполнила просьбу сразу, выглядела удивленной, но обиделась, когда он поспешно схватил с полочки письма.
— Я бы не взяла письмо с лентой. Я ведь знаю, как это может на мне сказаться, — вздохнула Льяна.
— Верю, госпожа Льяна. Верю, — улыбнулся ректор. — Не хочу подвергать вас лишним испытаниям.
Она повеселела, но чтобы о напряженности не осталось и воспоминания, лорд вновь предложил после завтрака заняться определением вредоносного волшебства. Девушку радовали собственные успехи, по учебе она скучала, о чем свидетельствовало и недавнее посещение библиотеки. Видя ее тягу к знаниям, лорд Адсид сожалел, что не мог отпустить девушку на занятия или в столовую.
Он планировал съездить к Арабел и уговорить ее на ритуал, в таком случае Льяна долгие часы оставалась бы беззащитна. Приставлять к ней охрану и в университете он считал в корне неправильной тактикой. Это сковывало бы девушку, дополнительное внимание только смущало бы ее. А в таких условиях ни выучить что-нибудь новое, ни получить удовольствие от занятий и общения с приятелями невозможно. С другой стороны, телохранители были в университете официально запрещены уже полтора столетия, но и до того запрет существовал, пусть и не закрепленный на бумаге. Нарушать правила университета лорд Адсид без крайней необходимости не хотел.
Пока девушка раз за разом вызывала правильный отклик кристалла, ректор с ее разрешения проверил письма.
— Пожилой дракон передает вам привет и сообщает, что будет рад завтрашней встрече в королевском дворце, — прочитав самое важное послание, обобщил лорд Адсид.
— Я ничего не знаю о встрече, — нахмурилась Льяна.
— Это обсуждалось на приеме после помолвки. Вам представят свиту. До отъезда остается не так много времени, вы должны познакомиться с сопровождающими, — пояснил ректор, напомнив себе, что сразу после ритуала Льяна казалась оглушенной, а ещё отвлекалась на боль в разрезанном пальце.
Девушка кивнула и, пожав плечами, добавила:
— Мне все это кажется ненастоящим. Будто не может происходить со мной.
— Для многих влиятельных семейств ваш отъезд — шанс заявить о себе Аролингу, — пояснил он. — Вам нужно завтра хорошо приглядеться к будущей свите. Не постесняйтесь сказать мне, если вам кто-то не понравится. Еще есть время заменить того или иного эльфа.
Льяна робко улыбнулась и пообещала быть внимательной.
Два других письма лорд Адсид после проверки на вредоносную магию отдал не вскрытыми. Подглядывать за ее общением с господином Падеусом и лордом Цореем ректору не хотелось. Судя по выражению лица и эмоциональному отклику девушки, письмо друга ее обрадовало, а послание высокородного огорчило.
— Наследник рода Татторей написал вам что-то неприятное? — насторожился ректор.
Она резко вскинула голову, несколько раз моргнула:
— Нет… Не знаю… я ещё не прочитала.
Заметив вопросительно приподнятые брови опекуна, объяснила:
— Еще одно видение. Я видела, как лорд Такенд и лорд Цорей учатся делать затемненные защитные пузыри. Такие, как в моем сне.
— Экспериментаторы, — буркнул ректор.
Слово прозвучало едва ли не оскорблением, но Льяну это позабавило. Встретившись взглядом с улыбающейся девушкой, магистр пообещал:
— Я постараюсь выяснить, что они затеяли.
Льяна поблагодарила и снова, хоть и с некоторой опаской, взялась за письмо аристократа.
— Он опять спрашивает о доме и второй раз предлагает услуги законника, — рассказала она бумаге, которую дважды перечитала. — А ведь я поблагодарила его за беспокойство и отказалась от помощи. Конечно, не упоминая вас.
— Не хотите быть ему обязанной? — уточнил магистр.
Она качнула головой, не отрывая взгляда от листка.
— Дело не в этом. Я ему не доверяю. Разговаривая с ним, чувствую себя частью политической игры. Да, за время знакомства он изменился, в нем прибавилось искренности. Но все равно каждая беседа с ним похожа на раскланивания придворных.
— Любопытное сравнение. Он нарочито вежлив?
Девушка снова покачала головой, неопределенно пожала плечами:
— Боюсь, мне не удастся правильно объяснить. К тому же с вами это ощущение никогда не возникало. С вами все иначе. Совсем иначе.
Льяна потупилась, ее щеки порозовели от смущения, которое было бы ещё сильней, догадайся она, как польстила собеседнику. Девушка сложила листок и поспешно поменяла тему.
— Вы говорили, Εго Величество не собирался так щедро одаривать меня. Дом еще несколько дней назад принадлежал князю Оторонскому. Дом — недвижимость в Кедвосе. Зачем она аролингской принцессе?
Льяна задумчиво хмурилась, и это настроение шло ей не меньше веселой улыбки. Поймав себя на том, что залюбовался собеседницей, лорд Адсид отвел глаза.
— Мне все больше кажется, что род Татторей каким-то образом связан с этим подарком, — заключила девушка. — Но лорд Цорей не хочет говорить об этом прямо. Хочет, чтобы я догадалась или нашла кого-нибудь, кто мог бы подтвердить предположение. Οн уже не первый раз подталкивает меня к определенным выводам.