Приглядевшись к ней, Хайна испугалась. Бабушкино лицо казалось таким измученным, таким постаревшим! «Что с ней? Какая злая хворь на нее напала? Нужно тотчас же ее исцелить! Потерпи, милая, я сейчас…»
Охваченная тревогой, Хайна забыла о собственной немощи, но та немедленно напомнила о себе, когда девочка оторвала голову и плечи от своего ложа. «Это не бабушка, это я расхворалась, – догадалась она, упав на подушки. – А бабушка опять выхаживает меня, не спит ночами, забывает поесть… Как тогда, в детстве, после того как меня привезли на Плоскогорье. Только тогда я, кажется, не была такой бессильной. Ох, Хозяйка! Неужто Бледная нежить в конце концов меня одолела?»
Хайна сосредоточилась, напрягла, как сумела, мышцы и сделала вторую попытку, еще менее успешную, чем первая. Ей удалось лишь дернуть головой да испустить слабый стон. Но ее стон разбудил Лану.
Лана открыла глаза, вытаращилась на внучку, приподнялась на локте и в один миг скатилась со своего ложа.
– Хайна! Внученька! Радость моя! О милостивая Хозяйка! Да будет благословенно твое имя! Ты вернула мне мою девочку!
Она бросилась к внучке. Сухонькие ладони щупали лоб, гладили щеки, плечи, руки Хайны. На лицо девочки падали крупные теплые капли, смешиваясь с ее собственными слезами.
– Ну что, что ты, ба? Не плачь! Все будет хорошо! Я скоро поправлюсь. Вот увидишь!
Привлеченная взволнованными голосами, в комнату впорхнула миловидная, ярко одетая девушка и с криком «Хайна! Ты жива! Жива!» – бросилась обнимать больную.
– Зельда? Это ты?! – Хайна не верила собственным глазам. Какой волшебник поколдовал над подругой? Круглая, по-детски пухлая мордашка удлинилась, черты утончились, тело же, напротив, округлилось, тонкие палочки рук обрели форму и плавность движений, острые углы плеч сгладились, под тонкой тканью платья угадывались очертания высокой девичьей груди. – Что с тобой случилось? Как тебе удалось так быстро повзрослеть?
– Быстро? А сколько, по-твоему, времени ты хвораешь? Уже целое солнце и две луны! Как ты нас напугала! Мы уже думали, что ты никогда…
– Будет тебе трещать, трещотка! – перебила Зельду Лана. – Лучше отправь кого-нибудь из слуг на половину владыки. Надо поскорее обрадовать Алмель. А сама сбегай на кухню, скажи: пусть они… Нет. Я сама.
– Куда тебе! Я обернусь мигом, а ты со своими больными ногами только к вечеру до кухни доковыляешь. Говори, что нужно. Какой-нибудь отвар? Мясной сок? Кисель?
Но Лана, косолапя и шаркая, уже семенила к двери.
– Ты что-нибудь забудешь или напутаешь. Или эти глупые кухарки сделают все по-своему. Лучше уж я прослежу.
– Вот упрямая! – Зельда махнула рукой и переключилась на Хайну. – Бедняжка! Какая же ты худая и бледненькая! Что-нибудь болит?
– Ничего не болит, просто сил совсем нет.
– Еще бы! Откуда им взяться, если ты целую вечность ничего не ела? Кто угодно ослабеет, если будет питаться только отварами да настоями. Или даже одним воздухом, потому что я не уверена, что нам с Алмелью удавалось хоть что-нибудь в тебя влить. Не меньше половины проливалось на постель. Нам приходилось менять ее после каждого кормления.
– А почему я захворала? – спросила Хайна. – И как очутилась здесь? Это ведь дворец владыки, да?
– Ты что, совсем ничего не помнишь? Совсем-совсем?
Хайна хотела в ответ покачать головой, но голова была тяжелой, как камень, а шея – неповоротливой и непослушной. Пока она боролась с немощью за обладание собственным телом, перед ее внутренним взором замелькали смутные тревожные образы и постепенно сложились в череду пугающих – да нет, что там пугающих – просто кошмарных картин.
Вот Лана, обливая Хайну горячими слезами, прижимает ее к груди и говорит, что они вряд ли когда-нибудь свидятся снова. Вот страшное, непохожее на себя лицо Алмели, к ее губам приложен палец, чтобы предупредить малейший звук со стороны ничего не понимающей Хайны. Вот темное тряское нутро фургона, а по углам – лишенные лиц фигуры, порожденные воображением перепуганной девочки. Вот взмыленные крупы лошадей, безумная гонка по бесплодной, каменистой равнине. Дрожащее оперение стрелы, вонзившейся в дорогу в нескольких саженях от лошадиных морд. Усатые лица хмурых всадников, обступивших повозку. Снова темное нутро фургона и окаменевшая Алмель, ледяная ладонь которой мертвой хваткой сжимает запястье Хайны. Бесконечные коридоры и залы дворца. Суровые гвардейцы и высокий дородный господин в парчовой одежде. Чернобородый красавец, прожигающий Алмель гневным взглядом. Брезгливая физиономия лорда Региуса, развалившегося в кресле. Алый вихрь, сбивший Хайну и Алмель с ног. Сверкание стальной молнии. Брызнувшая кровь и хрип лорда Региуса. Отвратительный оскал рыжего толстяка, взмах кинжала. Белое, как стена, лицо Алмели…
Хайна с трудом разлепила языком вмиг пересохшие губы.
– Алмель… жива? Этот жирный бабур не ранил ее?
– Бабур? – удивилась Зельда. – Ах да! Прожорливые чудовища размером с дом, которые живут в ваших горных пещерах. Ты еще не вполне пришла в себя, да, Хайна? Мы же на Плоскогорье, а здесь бабуры не водятся.
Хайна хотела объяснить, кого имела в виду, но поняла, что объяснение выйдет слишком длинным.
– Расскажи мне… – только и сумела она выжать из себя, чувствуя, что, если скажет больше, ее окончательно покинут силы.
– Все-все? – ужаснулась Зельда. – Ой, пока ты хворала, тут столько всего случилось! Мне целого дня не хватит рассказать. Ну хорошо, попробую. Хотя всего я и сама не знаю. Ни Алмель, ни Лана так и не рассказали мне, зачем Алмели понадобилось убегать вместе с тобой из города. Я по всякому к ним подкатывалась, и так пыталась дознаться, и этак. Молчат, как заговоренные. «Не твоего ума дело. Будешь много знать, скоро состаришься», – вот все, чего мне удалось от них добиться. А я, между прочим, едва не окочурилась от страха, когда этот боров Удмук потащил меня к владыке! Точно я ему какой-нибудь тюк или илшиг, выбранный для жаркого! Я уже не говорю, какого страху натерпелась в покоях владыки, когда они выволокли оттуда Тилину, совсем без чувств. Я думаю…
– Постой! – взмолилась Хайна, у которой эта путаная речь вызвала приступ головокружения. – Я ничего не понимаю! Не могла бы ты говорить попроще? Только самое важное и то, о чем ты знаешь точно.
– Ну… – Зельда задумалась. – Я знаю, что Алмель убежала из дворца, забрала тебя у Ланы и повезла куда-то на север. Владыка послал за вами погоню. Вас настигли и привезли сюда, во дворец. Повелитель пожелал вас увидеть и потребовал у Алмели объяснений. Пока они объяснялись, в его покои ворвались три злодея. Первый советник владыки – уж не знаю, чего ему не хватало, ведь он был самым богатым и знатным вельможей во всем Плоскогорье. И два мага – никому не известные дикие горцы в жутких плащах из вонючих шкур. Маги навели порчу на гвардейцев, которые охраняли владыку, и те даже пальцем не могли пошевельнуть, когда первый советник бросился на лорда Региуса с ножом. Представляешь – с ножом на придворного мага?! Говорят, там весь ковер был залит кровищей. Так и не смогли вычистить, пришлось выбросить. А такой красивый был ковер!
– Зельда!.. – простонала Хайна.
– Да, да! Я помню – только самое важное. Так вот, зарезав лорда Региуса, первый советник нацелился на самого повелителя. А что произошло потом, не знает никто. Похоже, подействовало одно из защитных заклятий придворного мага. Только непонятно, почему оно не сработало раньше: ведь не мог же лорд Региус защитить владыку, а себя оставить без защиты! Наверное… Хотя, что толку гадать? Правды все равно никто не знает.
– Какой правды, Зельда? О чем ты говоришь?
– Ах, да! Я же так и не рассказала. На чем мы остановились?
– Первый советник бросился на повелителя, – напомнила Хайна.
– Точно. И тут что-то вдруг ка-ак грохнет! Во всем дворце полопались стекла, зеркала разлетелись вдребезги, кое-где даже стены потрескались и осыпалась лепнина с потолка. Люди попадали наземь, точно перезрелые трифоли в бурю. Кроме твоего деда, во всем дворце не осталось человека, который не лишился бы чувств.
– Моего деда?
– Да. Лорд Хедриг приехал к придворному магу по каким-то своим делам и – представляешь? – подоспел как раз в ту минуту, когда лорда Региуса отправили к его звериным богам! А тут еще это кошмарное защитное заклинание! Оно ударило и по твоему деду, правда, не так сильно, как по остальным. Он говорит, это из-за… Как их там?.. Из-за оберегов!
– Говорит? Ты что, разговаривала с моим дедом? – поразилась Хайна. А потом испугалась. – Он здесь, во дворце?!
– Да нет, что ты! Давно уехал. Но, когда был здесь, я с ним разговаривала, а что такого? Он тогда… Послушай, Хайна, как я могу рассказывать тебе все по порядку, да еще только самое важное, если ты меня все время перебиваешь? – возмутилась Зельда.
– Прости, я больше не буду, – жалобно сказала Хайна, опасаясь, что подруга окончательно скомкает рассказ.
– Я понимаю, что тебе не терпится, – смягчилась Зельда. – Только я ведь не могу говорить обо всем сразу, тем более что столько всего случилось. Ладно, слушай про своего деда, если тебе невтерпеж. Стало быть, когда все попадали и лишились чувств, он тоже упал, но поднялся и пошел в покои владыки. Я сказала, что лорд Хедриг был единственным, кто не потерял сознания? Так вот, я ошиблась. Злодеи-горцы, которые были с первым советником, тоже остались в сознании. Надо думать, у них были свои обереги. Правда, один из них очень сильно пострадал. Нет, пострадали оба, но второй, как оказалось, не так сильно. Это стало понятно потом, когда лорд Хедриг очнулся…
Хайна тихо застонала. Кто бы мог подумать, что слушать Зельду – такой тяжелый труд?
– От чего очнулся? Ты же говорила, что дед не лишился чувств и не потерял сознания?
– Это вначале, пока его не ударил по голове второй горец – ну, тот, что притворился.
– Зачем ему понадобилось бить деда по голове?
– Из-за камня. Первый горец – тот, кого ранило по-настоящему, – как раз подползал к лорду Региусу, чтобы снять с него Красный айкас, когда появился твой дед и забрал камень себе. А второй горец, на которого лорд Хедриг не обратил внимания, потому что он лежал неподвижно и даже, кажется, не дышал, подкрался сзади и ударил его по голове. Лорд Хедриг его не видел, но понял, кто это был, потому что, очнувшись, не нашел ни камня, ни второго горца. И хотя Красный камень для горцев – ужасно ценная штука, твой дед не погнался за тем магом. Он решил, что сначала должен исцелить тебя и владыку. И еще нескольких слуг – чтобы не оставлять вас без защиты. Владыку и Алмель он привел в чувство довольно быстро. А вот с тобой у него ничего не вышло. Даже на следующий день, уже после того, как мы все пришли в себя и совсем оправились, ты по-прежнему не подавала признаков жизни. Лорд Хедриг думает, что ты приняла на себя главный удар той магии, что защищал