«Теперь, когда все в сборе», — продолжила я, укладывая руки на коленях, — «Вы можете сами выбрать того, кто желает все мне объяснить. Голубоглазый или кареглазый?» — я перевела взгляд на Скаут, — «Или зачинщица?»
«Вовсе я не зачинщица», — сказала Скаут, — «Позволь напомнить, это за мной гнались, я никого не преследовала».
«Зачинщица», — повторил Майкл с усмешкой, — «Мне это нравится».
Скаут показала ему язык, а он ей подмигнул. Она снова вспыхнула румянцем. Я еле сдержала улыбку.
«Ты права. Тебя втянули в конфликт, и ты имеешь право получить ответы. Что ты хочешь знать?»
«Скаут уже рассказала, что меня ударили магией огня», — сказала я, — «остальное я додумала сама. Вы трое в сговоре, бродите под монастырем и сражаетесь с плохими типами, которые устраивают землетрясения и швыряются огнем».
Молчание.
«Вполне не плохо», — наконец, сказала Скаут.
Майкл подмигнул мне: «Ну как тебе землетрясения и метание огня?»
Хмуро посмотрев на тонкую больничную простынь, я принялась обрывать катышки с ткани. Думаю, сейчас самое время задуматься, во что же меня втянули или, может быть правильнее будет сказать, зашвырнули.
«Я не уверена», — начала я после минутного молчания, — «Я думаю, я не в том положении, чтобы сомневаться в реальности происходящего. Я испытала на себе и землетрясение и огонь. Это больно», — призналась я. От воспоминания об опаляющем жаре меня передернуло, я повела плечами, чтобы расслабится.
«Но я жива», — сказала я, посмотрев на них, — «И пока я не могу принять это как данность. Кроме того, я еще не успела все хорошенько обдумать. Определиться, есть ли во всем этом смысл».
Я посмотрела на Скаут. Она сидела поникшая, закусив губу. На лице написан страх и возможно, сожаление. Наверное, чувствуешь беспомощность, понимая, что тот, кого ты впустил в свою жизнь, может из нее исчезнуть, оставив тебя одного.
«Это имеет смысл», — тихо сказала она. Высказывание было утверждением, но в ее тоне звучал вопрос: «Что теперь будет с нами и нашей дружбой?»
Мы посмотрели друг на друга, и в это мгновение что-то перевернулось во мне — я поняла, что мне дана возможность обрести что-то вроде новой семьи, возможность доверять кому-то, рискнуть. Мои родители за четыре тысячи миль отсюда, зато у меня появилась новая лучшая подруга. И это дорогого стоит. Это то, за что надо держаться.
«Хорошо, тогда…», — начала я, пристально взглянув на Скаут, — «Думаю, лучше вам все мне рассказать».
Потребовалось всего мгновение, чтобы она осознала, что я согласна участвовать во всем, чем бы они ни занимались. Когда Скаут поняла это, лицо ее просияло.
Прежде, чем мы совсем расслабимся, Джейсон вступил в разговор.
«Перед тем, как ты расскажешь ей больше того, что она уже знает, подумай о том, что ты делаешь», — начал он, — «Она была под землей совсем недолго. Значит, есть вероятность, что они ее не узнают. Мы снова можем заняться своими делами, и им не обязательно знать о ее существовании».
Он скрестил руки и нахмурился.
«Но если ты просветишь ее, она станет участницей конфликта. Частью сообщества. Ты привлечешь к ней внимание, они отметят ее как сторонника анклава. Она станет мишенью. Если ты ей расскажешь, она будет в деле. Как бы то ни было, она будет замешана в этом».
Его «как бы то ни было» прозвучало как «пока смерть не разлучит нас», но меня это мало волновало.
«Смотрите», — спокойно сказала Скаут, переводя взгляд на меня, — «Она на больничной койке, вся утыкана трубками», — она метнула на Джейсона нетерпеливый взгляд, — «Она уже замешана в этом».
Приняв решение, Скаут вскочила с кровати. Она прошлась по кругу, Майкл и Джейсон посторонились, чтоб пропустить ее. Они обменялись взглядами, ожидая, когда она начнет.
«Единороги», — вдруг сказала она.
Повисла пауза.
«Единороги», — снова повторила Скаут.
Я только моргала в недоумении.
«Я без понятия, о чем ты».
«Ага», — сказала она, подняв палец, — «Не ожидали, что я с этого начну. Ну, серьезно, единороги. Представь средневековую Европу. Там есть лошади, крупнорогатый скот и прочие вьючные животные. Времена темные, грязные, кругом нищета».
Джейсон наклонился к Майклу: «К чему она клонит?»
«Без понятия», — ответил Майкл, — «Я эту речь впервые слышу».
«Умолкни, Гарсия. Итак, грязь, темнота, крестьяне — печальное зрелище. И вот однажды девица гуляет в поле или еще где-нибудь, она ожидает увидеть там лошадь. Но вместо этого, встречает единорога. С рогом, белоснежной гривой, в волшебном сиянии». Скаут сделала паузу и в ожидании посмотрела на меня.
«Прости, Скаут, но если это была метафора, я не уловила суть».
«Солидарен», — добавил Майкл.
Скаут немного наклонилась, продолжая, голос ее стал тише и торжественнее.
«Только подумай. Что если, в поле была не просто обычная лошадь. Что если там, действительно, был единорог».
«А…», — откликнулся Джейсон, — «Понятно».
«Ага», — подтвердил Майкл.
«В мире есть люди», — сказала Скаут, — «которые похожи на единорога в поле. Уникальные. Редкие», — она остановилась и взглянула на меня с торжественным видом, — «И они одарены. Магией».
После предисловия о единорогах, мне следовало догадаться к чему все идет. Пока, получив эту маленькую подсказку, я только удивленно уставилась на Скаут. «Магия», — наконец, повторила я.
«Магические силы всех форм и масштабов», — сказала она, — «Вижу, ты сомневаешься, но ты сама была свидетелем и испытала все на себе», — она кивнула на капельницу, — «Ты на собственном опыте убедилась в существовании магии».
Я нахмурилась.
«Хорошо, землетрясение и огонь — это не что иное, как магия».
Джейсон подался немного вперед.
«Тебе нужно время чтобы свыкнуться с этой мыслью», — сказал он, — «Тебе еще многое предстоит узнать. Это было только вступление».
Он улыбнулся мягкой улыбкой, от которой сердце затрепетало, не смотря на обстоятельства.
«С таким очарованием, ты, должно быть, пользуешься успехом у девушек, Шеферд», — сухо заметила Скаут. Я еле сдержала улыбку, пока она на меня смотрела. Она одарила меня таким взглядом, каким учителя смотрят на провинившихся учеников.
«Пожалуйста, продолжай», — подбодрила я ее.
«Ладно», — продолжила она и подняла руки для большей выразительности, — «Очень маленький процент населения обладает магическими способностями».
«Какими именно способностями? Землетрясения, сжатие воздуха и что-то в этом роде?»
«О, это только малая часть. Существуют разные степени могущества, различные виды навыков. Власть над стихиями, такими как огонь, вода и ветер. Заклинания и чары».
Частицы головоломки начали собираться.
«Это про тебя!» — воскликнула я, припомнив книги в комнате Скаут. Кулинарные книги. Книги с заклинаниями.
«Ты можешь создавать заклинания?»
«В каком-то роде, да», — сказала она также обыденно, как если бы я спросила ее о серьге в носу, — «Меня называют заклинателем».
Я выжидающе посмотрела на Джейсона и Майкла, они только тряхнули головами. «Это только вводный инструктаж. О нас расскажем позже», — Майкл перевел взгляд на Скаут, — «Продолжай».
«Магическая сила обычно появляется в период полового созревания. При наступлении переходного возраста».
«Растет грудь и землетрясения?» — спросила я, — «Хороши перемены».
«Серьезно», — Скаут кивнула в знак согласия, — «Это довольно странно. Однажды утром ты просыпаешься — и вдруг у тебя уже второй размер груди и мистический дар управлять предметами или ты плетешь чары и воюешь со Жнецами за власть над Чикаго. Сериал «Сплетница» по сравнению с этим отдыхает».
Я задумалась, пытаясь представить, на что похожа такая жизнь. Нет, не о том, как ходить со вторым размером груди, хотя это было бы хорошим дополнением. Я глянула на свою грудную клетку. Да уж, не плохое дополнение, однако…
«Ты еще с нами?»
Я подняла глаза, в лицо бросилась краска. Я смущенно улыбнулась.
«Я тоже об этом подумала», — сказала Скаут, подмигнув мне.
«Пока вы совсем не перешли на девичьи темы», — вмешался Джейсон, — «Лучше скажи ей о подвохе».
«О подвохе?» — переспросила я.
«Вот всегда так…», — сухо заметила Скаут, — «Положение вещей таково, что магия не постоянна. Она не может длиться вечно, по крайней мере, даром. Пока мы молоды — подростки, или лет до двадцати пяти — магия делает нас сильнее. Она действует в согласии с нашим телом, разумом, душой. Пока мы молоды, это как особое чувство, которое помогает нам по-новому узнавать мир, управлять им. Мы получаем доступ к тому, что человечество забыло, испугавшись пробных попыток в чародействе. Страх заставляет многих забыть о своем даре».
«А когда вы становитесь старше?»
«Сила обретает свою цену», — сказал Джейсон, — «И как нам кажется, цену неприемлемую».
«Слишком высокую», — добавил Майкл.
Я удивленно посмотрела на них.
«Цену? Такую как разум? Она сводит с ума или типа того?»
«И такое бывает», — ответила Скаут, — «Она разрушает тело и душу изнутри».
Я удивленно приподняла бровь.
«Ты хочешь сказать, она разрушает тело и может убить?»
Она кивнула: «Чем старше ты становишься, тем сильнее магия требует подпитки от тебя. Она поглощает тебя, трансформирует. Магические способности действуют, как паразит. Чтобы остаться в живых, приходится постоянно утолять жажду этой силы, подпитывать ее».
«Чем?» — мой голос был спокойным, поэтому Скаут ответила также спокойно.
«Энергией других. Те, кто поддерживает свою силу, должны научиться питаться сущностью других — как вампиры, только высасывающие душу. Мы зовем их Жнецами».
«Пожинающими жизни», — подумала я вслух.
«Несущими смерть», — подтвердила она, — «Если жить надоело, зови этих типов».
«Ты сказала, они забирают энергию у других», — повторила я, — «Что это значит?»
Джейсон сделал шаг вперед: «Ты встречала людей, из которых будто выкачали энергию, подавленных и вялых. Например, как ученики, которые постоянно спят на занятиях?»