Понимая, что сценка закончена, я поискал улетевший нож, потом развязал Эвелину и снял ободок с тхэлусом с её головы.
Обруч с серым камнем на лбу девушки я не трогал, но на мгновение, когда пальцы были рядом, ощутил едва заметный холодок. Ага, есть контакт, здесь всё-таки замешана псионика.
Потирая руки, Эвелина стояла и переминалась с ноги на ногу. Было заметно, что девушка всё ещё в шоке, хотя при этом она старалась храбриться.
Чернолунница не сводила взгляда с бедняги, умершего от отравления.
— Это же магия Серых Хранителей, — вдруг сказала она, а потом прикрыла рот ладонью.
— Кого?
— Мне нельзя… я не должна была говорить…
— Я думал, что вы, чернолунники, все заодно, — хмыкнул я, поднимая магострел.
Эвелина замотала головой, а потом, опомнившись, закивала. Да, конечно, они все заодно. Но мне было всё равно на внутренние отношения в Церкви Чёрной Луны, и я с интересом рассматривал оружие.
Эта винтовка была вся потрёпанная, без штыка, да и патронов у лысого не обнаружилось. Вот жжёный псарь, он мне угрожал незаряженным оружием.
С досады я пнул его и закинул магострел в лес.
— Но как ты справился с ними? Ты же сказал, что ты Безлунный из деревни.
— Глава рода требовал, чтоб мы умели защищать свои дома и свой род, — отчеканил я, снова засовывая пистолет за пояс и прикрывая курткой.
— Но… но… это не магическое оружие, — Эвелина ткнула пальцем.
— И это тоже, — я показал нож, — совсем не магическое.
Чернолунница закрыла глаза, потёрла лицо, пытаясь что-то понять. Потом застонала, осенила себя знамением и, вскинув голову, стала шептать молитву.
— Незримая… на пути моём… да не убоюсь… все невзгоды…
Я в это время бесцеремонно прошерстил карманы всех троих, и оказался богаче на целых три рубля и полсотни меченок. Да эти ребята, судя по всему, тут уже сегодня неплохо награбили.
Потом я оттащил тела в лес и раздел, чтобы осмотреть. Естественно, ни у кого никаких татуировок.
Прикрыв тела сухими ветками, я вернулся к Эвелине. Она, закончив молитву, снова смотрела на меня с широкой улыбкой.
Настала моя очередь хмуриться и с сомнением смотреть на девушку. Я ткнул пальцем в небо:
— Что, оттуда новые указания?
Чернолунница мотнула головой, а потом сунула два пальца в рот и коротко свистнула. Зашуршала трава — через поле к нам скакала лошадь. Я уж думал, она потерялась, а нет, просто отбежала от греха подальше.
— Я вспомнила учения наших наставниц, — снова запрягая лошадь, сказала Эвелина.
— Довериться первому встречному? — хмыкнул я.
— Нет. Они говорили, что помощь Незримой не может быть очевидной.
Я снова хмыкнул. Заскрипела повозка — Эвелина уже вскочила на скамейку и мягко стегнула лошадь. Ей не терпелось отсюда поскорее свалить.
— Так что за «знамение»? — всё же спросил я, пристраиваясь к неспешному темпу лошади.
Девушка некоторое время молчала. Я уже подумал, что она не ответит, как прозвучали слова:
— Мой наставник давным-давно, когда был молодой, встретил Предтечу. Это случилось в этом краю.
У меня уши чуть не треснули, так я вслушивался в каждое её слово. Мне пришлось взять себя в руки, и я спросил:
— И что? Тот сказал ему, где искать Последнего Привратника?
В этот момент впереди показались крыши, возвышающиеся над полями. Эвелина привстала на козлах, показывая вперёд:
— Межедар!
Но я даже не смотрел на город.
— Так что случилось-то с тем Предтечей?
Эвелина, вздохнув, села обратно на скамейку.
— Наставник сказал, что убил его… Так ему велела Незримая.
Глава 19. Чумазый
Близость города взволновала чернолунницу, и она больше не спешила делиться секретами. На все расспросы об отце Филиппо она отвечала уклончиво:
«Если наставник захочет, то расскажет…»
Как будто уже было решено, что мы вместе к нему доберёмся.
Для меня было проблемой, что этот отец Филиппо находился далеко на фронте. А это значило, что мне в любом случае выгоднее не разлучаться с Избранницей…
Вот только интуиция подсказывала мне, что с ней мои проблемы удваиваются.
— Возьми, — девушка вдруг протянула круглую деревянную коробочку.
— А?
Сняв крышечку, я внутри обнаружил чёрный крем, напоминающий гуталин. Его в нашей Свободной Федерации применяли с глубокой древности, и отказываться не спешили.
— Наверное, ты хочешь походить на нашего брата? — намекнула Эвелина, проведя пальцами по волосам.
Оказалось, что это была краска для волос. Другого варианта у меня не было, и я густо намазал шевелюру. Волосы были грязными и пыльными после ночной потасовки и долгой дороги, но меня это не волновало.
Чёрные пальцы ощутимо измазали лицо, оставляя следы. Я посчитал, что так даже лучше, и для надёжности мазнул ещё и по шраму.
Волосы теперь жирно лоснились, на них нещадно налипала пыль, но от седой шевелюры не осталось и следа. Я до сих пор был в невзрачной серой форме, в которой меня обучал Альберт Перовский, так что мою принадлежность к какому-нибудь роду определить было трудно.
Эх, где бы достать зеркало? Или, может, поймать какого оракула и взглянуть через него?
Василий внутри заволновался, и я усмехнулся. Не боись, Вася. Я-то понимаю, что потом придёт нам обоим жжёный псарь — налетит столько Стражей Душ, что я смогу осмотреть себя со всех сторон.
Я вернул крем, промолчав о догадливости Эвелины. Пусть думает что угодно. Не хочет отвечать на мои вопросы, я тогда тоже напущу туману.
Под её цепким взглядом я вытащил из кошеля последний защитный браслет огня, и надел, спрятав под рукавом.
— Подарок главы рода, — ответил я на немой вопрос.
— Удивительно, как он беспокоится за жизни Безлунных.
— Ну, так я ж вернусь с войны с почестями и титулом, — невозмутимо ответил я.
Хотя прекрасно видел, что Эвелина ни капли не верила.
***
Межедар оказался довольно странным селением, разделённым на две половины — каменную и деревянную. Как пояснила Эвелина, давным-давно город соединился в один из двух, и, насколько я понял, подъехали мы с деревянного края. Однако крыши башен, виденные издалека, принадлежали именно каменной части города.
— Давным-давно тут был спящий Красный Вертун, — говорила она, когда мы уже двигались мимо первых домов, — И он напоследок здорово шарахнул.
Межедар не был окружён никакой стеной, напоминая немного Маловратск, но здесь окраина представляла из себя самые натуральные трущобы, где селились те, кому не хватило денег на богатый центр. Жильё, сбитое из мусора и обломков цивилизации, едва походило на дома.
Жильцы были под стать обстановке. Твою псину, а ведь нищие из капитских гетто выглядели богаче, чем эти бедолаги — улицы были полны грязных оборванцев, которые бродили среди куч мусора и бросали жадные и ненавидящие взгляды на нашу повозку.
Эвелина протянула руку назад, нашаривая что-то в повозке, и вытянула длинную, примерно в её же рост, прямую палку. Где она её там хранила?
— Так спокойнее, — с улыбкой кивнула она, качнув оружием, — Никогда не знаешь, когда вдруг Незримая захочет проверить стойкость веры.
Я кивнул ей в ответ, будто понимал, о чём она. Как у неё всё просто — любой удар судьбы, это проверка от высших сил. Не удалось устоять, значит, виноват — показал слабость и нетвёрдость духа. А если смог устоять, то это, конечно, всё благодаря высшим силам.
У посоха была одна странность. Когда Эвелина махнула им, вытащив и уперев в подножку, то мне почудился ветер псионики. Будто бы оружие излучало, или было напитано магией…
Древко в два пальца толщиной изящно обмотано серым бинтом, а на концах надёжно запрессованы два железных колпачка. Один отливал явной синевой, а другой краснел медным цветом.
— Плата за проезд! — вдруг прозвучало сбоку, и на нас дохнуло вонью и перегаром, даже лошадь недовольно фыркнула.
Один из оборванцев, осмелев, чуть ли не кинулся под лошадь. Со сдвинутыми бровями он протянул грязную ладонь, требуя эту самую «плату».
— Три меча, три меча, — забубнил он заплетающимся языком.
И тут же отлетел, получив ощутимый тычок шестом в грудь. От посоха повеяло магией, и мне в лицо брызнуло несколько капель влаги.
Отлетев, незнакомец упал, кувыркнулся пару раз и затих. Неужели чернолунница убила его?! Но нет — бедолага заворочался, поскуливая. Его стоны было хорошо слышно.
— Мечи он захотел, — Эвелина, как ни в чём не бывало, снова устроила посох рядом, уперев концом в подножку и прижав к боку, — Палки ему достаточно.
— А разве чернолунники не против насилия? — задумчиво произнёс я, оглядываясь на людей, взволнованно подскочивших к упавшему.
— Кто тебе сказал? — возмутилась Эвелина, — Мы против неправедного гнева. А если гнев праведный, то в чём грех?
Я усмехнулся. А ничего не скажешь, хитро.
Моя рука, с самого начала дёрнувшаяся к поясу, где за курткой прятался пистолет, опустилась. Проведя ладонью по лицу, я посмотрел на пальцы, ожидая увидеть кровь. Но нет, ничего, только капли воды.
Я попытался вспомнить, каким кончиком орудия ударила Эвелина. Синим или красным?
Мои опасения, что на нас может кинуться разъярённая толпа, рассыпались, когда я увидел, что горожане пытались не поднять земляка, а хоть что-то стащить у него. А тот уже вовсю ворочался и пытался отталкивать грабителей руками и ногами.
— Межедар, — с отвращением произнесла чернолунница, — Досталось же красивое название такому захолустью.
Я пожал плечами, присматриваясь, как девушка держит посох. При всей её худобе и миниатюрности пальцы крепко стискивали древко. Упругие жилы под кожей намекали, что эта Эвелина — страшный противник.
Когда она оттолкнула того доходягу, я едва успел заметить посох, и услышал явный свист воздуха. Оружие выстрелило мгновенно, и так же быстро отступило. Сила в этих тонких пальцах неимоверная…
Строения вокруг стали преображаться, наращивая надёжность и добротность. Это уже были настоящие дома, из брёвен и брусьев, и жители здесь стали попадаться приличнее.