– У тебя конвульсии. Я не смогу долго сдерживать тебя. Ты слишком сильная, а док будет занят.
– Срежь с нее одежду, – приказал Дулитл.
– Нет. Нет-нет… – заплакала Андреа.
Рафаэль притянул ее к себе, обнял и прижал спиной к своей груди.
– Не бойся, – прошептал он. – Все будет хорошо.
Не прошло и минуты, как она была полностью обнажена. Уродливые серые пятна покрывали ее торс. Должно быть, она получила сильнейший удар. Андреа снова вздрогнула, задрожала и вскрикнула от боли.
– Не борись с изменениями, – тихо сказал Дулитл, открывая кожаный саквояж. – Пусть они поглотят тебя.
– Я не могу.
– Конечно, можешь, – возразила я.
– Нет! – прорычала она сквозь стиснутые зубы.
– Ты не умрешь из-за того, что стесняешься пятнышек гиены. Я уже видела первоначальную форму, а Дулитлу вообще все равно. Верно, док?
– У меня накопилась куча историй, которые я мог бы рассказать, – усмехнулся он. – Это пустяк. Ничего значительного.
Выражение лица дока свидетельствовало об обратном, но Андреа его, к счастью, не видела.
– Мы поставим тебя на ноги в кратчайшие сроки, – продолжил он.
– А Рафаэль думает, что ты сексуальна в первоначальной форме. Он извращенец, помнишь? Давай, Андреа. Ты можешь это сделать.
Рафаэль обнял ее:
– Обращайся, милая. Ты можешь. Просто позволь телу взять верх.
Серые пятна увеличились. Она стиснула мою ладонь, чуть не раздавив пальцы.
– Меняйся, Андреа. И, по-моему, ты задолжала мне десерт.
– Разве? – выдавила она.
– Да. Вы с Рафаэлем сбежали, и мне пришлось заплатить по счету. Если ты умрешь у меня на руках, мне будет трудно вернуть деньги, а я слишком скупа, чтобы залипнуть со счетом. Давай.
Голова Андреа дернулась, ударившись о грудь Рафаэля. Она вскрикнула. Ее плоть растекалась, трансформируясь и превращаясь – еще мгновение, и я увидела худое, длинноногое существо, покрытое короткой шерстью.
В лице новой Андреа было что-то и от человека, и от гиены.
Правда, в отличие от буд, чей облик зачастую представлял собой ужасающую мешанину несогласованных частей, Андреа была пропорциональна, красива и элегантна. Жаль, она не видела себя такой.
Док ощупал ее живот пальцами левой руки, держа скальпель в правой.
– Теперь я сделаю надрез, а ты будешь выталкивать. Просто и легко, как ты тренировалась.
– Тренировалась? – выдохнула Андреа.
– Обучение на извлечения серебра, – пояснил Дулитл.
– Я не тренировалась!
Конечно нет. Она же долго притворялась, что не была оборотнем.
– Она ничего не знает, – сообщила я.
Андреа опять содрогнулась. Рафаэль еще крепче прижал ее к себе. Кровь отхлынула от его лица.
– Серебро жжет. Твоя плоть пытается отторгнуть его, но оно впивается все глубже. Ты должна бороться, – растолковал док. – Это идет вразрез с твоими инстинктами, но, когда я начну, ты должна напрячься и надавить на серебро, чтобы помочь мне и в первую очередь себе.
– Не могу, – простонала Андреа.
– Можешь, – возразил Рафаэль. – Все наши учатся. Мы тренируемся с раннего детства. Ты вдобавок и рыцарь ордена. Ты вытолкнешь чертову иглу. Перестань плакать и жалеть себя.
– Ненавижу тебя, – прорычала она.
Дулитл расположил скальпель над самым большим серым пятном.
– Готова?
Он сделал надрез, не дожидаясь ответа. Черная кровь хлынула из раны. Андреа раздавила мою руку, закричала, напрягаясь, и серебряная игла выскользнула ей на живот.
Док промокнул кожу Андреа марлей.
– Хорошая девочка. Молодец. Ты справилась. А теперь – повторим.
Потом Рафаэль отнес Андреа в душ, шепча ей на ухо что-то ласковое и успокаивающее. Моя роль на этом была окончена. Я направилась в спальню и увидела, как Дали делает надрезы на спине Дерека, чтобы вытащить иглы.
В отличие от Андреа, он давным-давно тренировался, и дело продвигалось быстро.
Дерек шутил, щелкал челюстями и рычал с притворной яростью.
– Я теб-р-р-р-я пр-р-р-р-рикончу! – наконец театрально взревел он, коверкая слова.
Кэрран фыркнул от смеха. Дали захихикала. Даже Джим улыбнулся, задержавшись в комнате и перестав таращиться в свой блокнот.
Я вздохнула. Хотелось побыть одной, в полном одиночестве. Нельзя – надо быть начеку. Может, посмотреть на бои? Наверняка кто-то сейчас умирает на потеху кровожадной публике. Так я сразу соберусь и возьму себя в руки.
Нельзя расклеиваться.
Правда, когда я вышла в коридор, меня охватил запоздалый шок. Болезненные искорки магии электрически заплясали по коже и растаяли, принеся облегчение, а затем и беспокойство.
В дальнем конце коридора показалась молодая женщина в сари. Она направлялась ко мне, сопровождаемая красногвардейцами. В руках она несла украшенную орнаментами металлическую шкатулку.
Я вернулась к нашим «апартаментам» и загородила собой дверь.
Процессия остановилась передо мной.
– Подарок, – проговорила женщина и улыбнулась. – Для юноши с разбитым лицом.
Я взяла шкатулку.
– Я позабочусь о том, чтобы он его получил.
Ее улыбка стала еще шире.
– Какую красивую кожу ты на себя нацепила, – сказала я. – Уверена, ее владелица очень громко кричала, прежде чем ты убила ее, чтобы присовить себе такое богатство.
Красногвардейцы потянулись за оружием.
– Ты тоже будешь кричать, когда я сдеру с тебя шкуру, – пообещала она.
Я улыбнулась ей в ответ:
– Я вырежу твое сердце и заставлю тебя его съесть. Или ты можешь избавить меня от хлопот и проглотить язык, как сделал твой чешуйчатый дружок.
Ее улыбка превратилась в оскал.
Она наклонила голову и ушла прочь. Охранники с облегчением за ней последовали.
Я принесла шкатулку в спальню и объяснила, откуда она взялась.
Дерек молча протянул руку и открыл крышку. Внутри лежали человеческие волосы. Он подхватил копну когтями и вытащил. Крови на них не было. Обычные темные пряди, собранные в конский хвост.
Верхняя губа Дерека поднялась, обнажая клыки.
Волосы Ливи.
– Это сделали, чтобы изуродовать ее? – спросила я.
Дали покачала головой:
– Вдовы отрезают себе волосы. Ракшасы насмехаются над ним. Если Ливи его невеста, то он – покойник.
Я проснулась около пяти.
Утро начала с легкой тренировки. После растяжки последовал душ, а потом завтрак. Все по шаблону.
Оборотни уже сгрудились вокруг стола. Перевертыши любят поесть. Удивительно, как стол не сломался под тяжестью блюд, которые они заказали.
– Овсянка просто ужасна, – поморщился Дулитл и кинул очередной кусок масла в свою миску.
Дали облизнула ложку:
– Наверняка повар слепой, да еще и с двумя левыми руками.
– Как можно облажаться с кашей – вот что мне интересно? – проворчал Рафаэль. – Она едва съедобна и вообще не приготовлена как следует. Вот у нас дома такого никогда не бывает.
– Я передам эти слова твоей матери, – сказал ему Дулитл.
– Кукурузный хлеб – кирпич! – Джим взял желтый брусок и постучал им по столу. – А сосиски бумажные.
– Наверное, они надеются уморить нас голодом, – предположила Андреа.
– Больше похоже на то, что они планируют устроить нам адскую боль в животе. – Кэрран положил себе на тарелку еще бекона.
Для людей, которые постоянно превращаются в зверей и рвут зубами добычу, эти оказались весьма привередливы.
– Кейт неплохо справляется с колбасками, – заявил Джим.
Шесть пар глаз уставились на меня. Спасибо, Мистер Превосходство. Как раз то, что нужно.
– Точно! – Андреа щелкнула пальцами. – Те, которые у нас были в начале месяца, да? Не знала, что их приготовила ты. Я думала, они покупные. Они были хороши!
Ее улыбка получилась просто ангельской.
Из всех случаев, когда я хотела стрелять лазерами из глаз, этот был бы самым подходящим…
– Что ты кладешь в фарш? – поинтересовался Рафаэль, бросив на меня совершенно невинный взгляд.
Ха! Я начиняю колбасу болтливыми ягуарами и для пикантности добавляю мясо гиены.
– Оленина и кролик.
– У меня прямо слюнки потекли, – произнес Дулитл. – Поделишься рецептом?
– Конечно.
– Понятия не имел, что ты эксперт по колбасам, – невозмутимо проговорил Кэрран.
Умри, умри, умри, умри…
Даже Дерек усмехнулся.
Рафаэль опустил голову и дернулся.
– Он задыхается? – спросила Дали, наморщив нос.
– Нет, ему просто требуется немного времени, – ответил Кэрран. – Молодой буда. Легко возбудим.
– С кем мы сегодня боремся? – поинтересовалась я, желая проломить ему голову чем-то тяжелым.
– «Багровые бестии», – сказал Джим.
– Ты шутишь? – приподняла брови Андреа.
– Нет. Во главе с французом. Он называет себя Циклон. Жестокая группа.
– Француз, говоришь? Он меня знает, – вставила я.
Джим встрепенулся:
– Насколько хорошо?
– Достаточно, – ответил за меня Кэрран. – Он ее боится.
– Он видел, как ты сражаешься? – спросила Андреа.
– Да. Но очень давно.
– Когда? – продолжил выпытывать Джим. – Он знает, как ты дерешься?
Если он попытается исключить меня из команды, я порву его в клочья.
– Двенадцать лет назад в Перу. Я сильно сомневаюсь, что он помнит все тонкости моего обращения с холодным оружием.
– Что ты делала в Перу? – удивился Рафаэль.
– Дралась в Хойо-де-Сангре.
У него глаза едва не вылезли из орбит.
Да, мне было тринадцать. Нет, я не хотела об этом говорить.
– Ладно. Он – профессиональный гладиатор. Путешествует с одной арены на другую, привлеченный призами. Да, чуть не забыла, он крутой стихийный маг. Специализируется на воздухе и предпочитает мощные заклинания. Вероятно, он попробует шлюз или трюм. Кто еще в его команде?
Джим скорчил кислую мину, будто прожевал лимон целиком.
– Скорее всего, они возьмут опытных бойцов. У них есть тролль Скала, голем Секира и вампир Стилет.
– Упырь старый? – уточнила я.