Доспехи не были рыцарскими латами, покрывавшими все тело. Нагрудник, что-то на плечах и локтях, а также щитки на ногах, прикрывающие даже колени. Все причиндалы, думаю, из кожи, лишь на нагруднике какая-то металлическая пластина закреплена.
«Во блин, меня что, в средневековье угораздило попасть? А у нас все говорили, что если и есть где-то еще цивилизация, то обязательно на порядок выше по развитию, чем мы. Три раза ха!»
Один из вышедших людей что-то проговорил на незнакомом языке, показавшемся мне какой-то тарабарщиной. О, вспомнил, на выходцев с нашего Кавказа похожи, причем и внешне, и речью. Блин, они что, и в других мирах есть?
Видя, что я ничего не отвечаю, все тот же, который и начал первым говорить, подошел и ткнул мне в грудь кулаком, несильно так, просто как бы обращаясь ко мне. Что-то опять заговорил, но я лишь помотал головой.
А вот после этого уже последовал удар, да какой! Этот мужик, мать его, со всей дури приложил меня по башке палкой, что держал в левой руке. Опустившись от удара на землю, я очутился на коленях, а этот ушлепок палочкой меня за подбородок так тянет. Я поднял голову и, тряхнув ей (было больно), посмотрел на него. Тот указал на свою обувь, кожаные сандалии, и, высунув язык, недвусмысленным жестом потребовал их вылизать.
Ну ладно, четверо так четверо. Где наша не пропадала! Тело, конечно, незнакомое, но вспомню все по ходу дела. Коряво ли, нет, а унизить себя я не дам, это уж точно. Блин, первый день в новом теле и в новом мире…
– Больше травы – легче косить!
Я резко вскинул руки, ухватил конец палки и выхватил ее у не ожидавшего такого действия мужика, а свободным концом ткнул его в горло. Рухнул упырь как подкошенный, скрючился и заскулил, как пес шелудивый. Надо отдать должное его друзьям, они быстро пришли в себя и пошли на меня. А на меня наконец накатило. Палка была чуть длиннее метра и толщиной с рукоятку от молотка, ухватистая такая. Напоминала меч для кендо.
– Потанцуем, черти! – рявкнул я своим, скорее всего, недавно сломавшимся голосом и скользнул приставным в сторону одного из противников.
Первого срубил простым боковым в голову; идя по инерции, развернулся и, присев, выбросил ногу, подсекая еще одного. Удар сверху по грудной клетке заставил его скрючиться и завопить. Последний оказался самым умным, просто выставил перед собой руки. Ну, по ним и получил, так, чтобы отсохли. Убивать я их не собирался, даже и мысли не возникали такие. Просто содрал с одного заплечный мешок (владелец, кстати, совсем не протестовал). Осмотрев мешок и выудив из него что-то наподобие плаща, я укрылся и двинул дальше по лесу. Теперь уже было видно, что тут проходит узкая тропочка.
Как оказалось, позволить мне уйти далеко они не собирались. Сзади раздался вой. Обернувшись и чуть присев, я увидел стандартную картину. Видимо, борзота везде одинаковая. Первый мужик, который заставлял меня вылизать сандалии, несся на меня как каток, держа в поднятой руке нож. Да это целый мачете, самый настоящий, им меня зараз пополам перерубить можно!
Присев еще и уходя в сторону прямо перед противником, когда тот уже опускал мачете на меня, я выставил его же палку так, что тот, налетев на нее, наверное, что-то себе внутри порвал. Как заорал этот униженный воин, надо было слышать. Я ведь палочку-то не в руках держал, а свободным концом в землю упер, и как его вообще насквозь не проткнуло – вот что удивительно.
Мачете уже лежал на земле, я спокойно его поднял и, крутнув в руке, отметил про себя, что для моих молодых ручонок он несколько тяжел. Трое друзей ретивого горца – вот же привязалось, но как же похожи-то! – стояли столбом. А мне уже было весело. Проведя перед своим горлом мачете, я вытянул его в сторону противников. Все-таки здравый смысл возобладал, и те бросились бежать.
Побитый лежал на земле, корчило его неслабо. Отодвинув его руки от живота, я осмотрел тело. Да, фиговое у меня перерождение получилось, парень сейчас копыта отбросит. Да и хрен с ним, в общем-то.
Дальше меня ждало новое удивление. Киска, про которую я как-то уже позабыл, вдруг возникла рядом с живым еще наглецом и, как бы спросив у меня разрешения, спокойно так перекусила тому горло. Горец даже не дернулся, что удивительно, просто затих и обмяк, а меня вырвало. Рвало минут пять, сильно и мучительно. Я махнул кошке, пытаясь отогнать, но та лишь взглянула на меня как-то обиженно, что ли, и одним движением челюстей отделила голову убитого. Меня опять согнуло пополам, хоть рвать уже было совсем нечем.
Спустя час я привел себя в порядок, даже снял сандалики с трупа, все же в обуви удобнее. Больше из одежды не брал ничего, ограничился добытым плащом, сандалиями и небольшим мешочком с какими-то монетами.
Мешочек был небольшим, но достаточно тугим. Высыпав на ладонь часть содержимого, рассмотрел более внимательно. Монеты на вид были преимущественно медными, а часть из чего-то вроде серебра или свинца – хрен его поймешь. Проведя пальцем по одной из монет в попытке разглядеть получше, вновь поразился: денежка засверкала, как надраенный пятак, а ведь я просто пальцем провел. Проделав еще раз ту же процедуру, заметил слабое свечение между моим пальцем и монетой, и ассоциации с тем, что было в памяти, всплыли сами собой. Это удивило еще больше. Интересно, что это такое?
Ладно, надо дальше идти, а то уже какое-то рычание со всех сторон началось, гости на обед пожаловали, а мне как-то не хочется видеть, что это за гости. Да и самому, несмотря на травлю, кушать захотелось еще сильнее. Кошка идет рядом с довольным видом, аж хвост трубой стоит. Вот на фига она это сделала? Может, этому дебилу еще кто-то помог бы, а так мокруха на мне, а ведь я только появился в новом мире…
Лес оказался густым, высоким, но небольшим по протяженности. Через час я уже вышел по тропке на окраину и увидел что-то вроде деревни или поселка – фиг знает, как правильно. Закутавшись глубже в плащ, несмотря на дикую жару (градусов тридцать пять, наверное), двинул вперед.
Подойдя к крайнему дому, остановился возле плетня. Да, натуральный такой плетень – красота. Увидел на крыльце хозяйку дома, обычную с виду тетку лет пятидесяти, и, слегка поклонившись, показал жестом, что хотел бы поесть. При этом указал на мешок с деньгами и сделал международный жест пальцами, потерев большим по указательному и среднему, давая понять, что у меня есть чем заплатить.
На удивление, женщина меня поняла. Слегка нахмурившись, показала рукой влево, добавив что-то на своем языке. Ее речь также была похожа на какое-то из кавказских наречий.
Повернув голову в том направлении, что указала женщина, увидел примерно в центре деревни большую постройку, напоминающую то ли сельский магазин, то ли американский салун. Тут и коновязь тебе, и широкое открытое крыльцо, разве что дверок маленьких не хватает – были вполне обычные.
Поклонившись женщине в знак благодарности, отметил едва заметный кивок с ее стороны и двинул в том направлении. Кошка за мной, кстати, не пошла, оставшись на опушке, только мяукнула, прощаясь.
Разглядывая по пути дома и то, что было рядом с ними, отмечал про себя, что они несильно отличаются от тех, к которым я привык. Те же узкие окна, черепичные крыши. А вот из чего стены, пока непонятно. Дерево вроде, но какое-то странное на вид, очень светлого оттенка. Или выбелено так?
Таверна, а это походило больше всего именно на нее, была почти пуста. Пройдя к предполагаемой стойке (тут это был просто длинный высокий стол из почти черного дерева), я обратился к человеку, стоящему по другую сторону.
– Милейший, вряд ли вы понимаете мою речь, но я хотел бы перекусить, если можно.
Я дублировал свою речь жестами и почти сразу понял, что говорить было не нужно, и так прекрасно поняли. Бармен, или как его тут называют, указал на ближайший стол и показал два пальца. Лады, подождем.
Как мне кажется, всех смущает моя внешность, ведь я еще юный совсем, но держусь уверенно. Люди вокруг выглядят несколько сурово, хмурятся, а я такой молодой и смелый, смотрю открыто, никому не угрожаю, взгляд не прячу, то есть, скорее всего, веду себя, по их мнению, странно.
Сев за стол, отметил про себя удобство деревянной лавки под пятой точкой, отличная работа. Стол тоже сделан очень аккуратно и такой гладкий, словно пластиковый.
Спустя примерно пять минут передо мной оказалась большая плоская тарелка, видимо из глины, коричневая, но глянцевая, на которой возлежала огромная порция самой настоящей яичницы. Желтка было много, как я люблю, а в центре находился нормальной такой величины кусок мяса. На вид мясо как мясо, не знаю, как будет на вкус, но слюна у меня, наверное, сейчас покинет рот. Бармен спросил жестом, нужно ли что-то из питья. Я утвердительно кивнул, тот на минуту скрылся за стойкой и вернулся с большой кружкой из той же глины, наполненной чем-то, пахнущим весьма недурно.
Я спросил, сколько должен, высыпав часть монет на ладонь. Глаза у бармена были абсолютно спокойны. Не спеша вытерев руки о передник, он выбрал из кучки медяшек одну серебренную монетку, а также штук шесть мелких медных, положил передо мной что-то типа салфетки или маленького полотенца и вернулся к себе за стойку.
Я для интереса провел ладонью над тарелкой – еда была горячей. Ковырнув трезубой вилкой яичницу, отправил кусок в рот, решив пробовать сразу и не принюхиваться, а то вдруг не понравится.
Пища была просто прекрасной. Не знаю, то ли голод сыграл со мной такую штуку, то ли еда действительно была очень вкусной, но сожрал я (в буквальном смысле) все, что было на тарелке. Наелся отлично и попробовал на вкус питье. Больше всего это было похоже на морс из брусники.
Наевшись и напившись, я просто сидел, отдыхая, когда за спиной громко стукнула входная дверь. Чуть повернув голову, увидел давешнюю тройку удальцов, что убежали из леса, бросив умирать своего дружбана-наглеца. Один из парней что-то говорил двум здоровенным мужикам в доспехах и при саблях.