Сэм ничего не слышала о правителе Дхурана, но надеялась, что с ним будет так же легко работать, как и с шейхом Садиром, Она уже знала, какие возникают проблемы, когда приходится иметь дело с человеком, который настроен против тебя.
Девушка невольно вздохнула. С того момента, когда она приехала сюда четыре недели назад, Джеймс Рейнольдс сразу же невзлюбил ее. Он был на два года ее моложе и только недавно получил степень. Сначала девушка приняла его колкости за юношеское желание привлечь к себе внимание и не одергивала его, щадя его гордость. Но с каждым днем становилось только хуже.
Сэм даже пожалела, что как-то при нем упомянула о своем интересе к истоку реки, протекавшей через Дхуран. Теперь Джеймс нет-нет да вставлял замечания, что она мол тратит время, за которое ей платят, не на проверку границ, а на суету вокруг источника, о котором и так все давно известно. Ничего не могло быть дальше от истины.
— Не бери в голову, — пыталась успокоить ее Талия. — Он, очевидно, просто хочет привлечь твое внимание, но это его проблема.
— Дело в том, что это становится и моей проблемой. Меня возмущает, что он подает мой интерес к источнику так, словно я претендую на какое-то открытие.
— Все равно, я бы на твоем месте относилась к этому спокойнее. Мы все слышали легенду о том, как был найден источник, и кто, если честно, мог остаться к ней равнодушным?
Трудно было не согласиться с этим.
История была такая. Несколько столетий назад предки нынешних правителей Дхурана, пустынные кочевники, во время одного из переходов были застигнуты песчаной бурей и сбились с пути. После нескольких дней блуждания, оставшись без воды, они стали молить Аллаха спасти их. Закончив молитву, вождь поднял голову и увидел птицу, севшую на выступ скалы.
— Смотрите! — воскликнул он. — Где есть жизнь — там должна быть вода. Да будет благословен Аллах!
Подняв руку, вождь ударил кулаком по скале, и оттуда забил родник, который стал рекой и напоил целый Дхуран — землю, принадлежавшую его народу…
— Потом, конечно, было доказано, что река текла под землей сотни миль, прежде чем достигнуть Дхурана, — напомнила подруге Сэм. — Легенда, скорее всего, основана на том факте, что трещина в скале позволила потоку вырваться наружу. И, к счастью для Дхурана, это случилось на его территории.
Закат! Здесь, в пустыне, он пылал в полном великолепии. Вере остановил свой джип, чтобы насладиться зрелищем.
Как всегда, его машина шла первой. Вере уже давно оставил эскорт сопровождения далеко позади, срезав несколько миль напрямик по пустыне. И вот он выехал на дорогу, ведущую к оазису.
Подростками он и Дракс зарабатывали себе авторитет в любимом спорте арабов, проверяя свои способности противостоять коварству песчаных дюн. Так же как и другие, он не раз переворачивался, прежде чем освоил искусство езды по пустыне с той изящной виртуозностью, которой никто не мог достигнуть, кроме араба, странствующего в песках.
С появлением современных систем навигации опасность потеряться и погибнуть от обезвоживания ушла в прошлое. Но приручить саму пустыню все равно никогда не удастся.
Оазис Двух Голубей, в котором расположилась команда, был внутри границ Дхурана, где находился исток реки. Именно река делала земли Дхурана богатыми и плодородными.
Его предки долго и упорно боролись, чтобы утвердить свое право на источник, и много кровопролитных войн велось между Дхураном и его соседями за столь великую ценность, пока, наконец, правители не собрались вместе и не достигли соглашения, где должны располагаться границы между их государствами.
Вере помнил историю, что рассказывал его отец, о том, как его прадед получил официальное признание своего права на часть земли, содержащую источник. Он влюбился в дочь английского дипломата, который был послан для ведения переговоров. Лорд Альфред Сандерс, естественно, использовал свои дипломатические способности на пользу своей дочери, когда понял, что ему не удастся отговорить ее от брака с молодым арабом…
Вере переключил скорость и начал медленно съезжать по крутому склону. Его взору открылось озеро, отражающее синеву неба. Как любила это место мать! Перелетные птицы останавливались здесь на отдых, бедуины пригоняли сюда свои стада, устраивали традиционные ежегодные ярмарки и играли свадьбы.
Но сейчас пребывание здесь не действовало на Вере благотворно.
Его преследовало ощущение пустоты и боли. Но почему? Он привык думать, что способен держать свои эмоции в определенных рамках.
Боль, которую он почувствовал, потеряв своих родителей, поразила и испугала его. В этом он не признался никому, даже Драксу, — напротив, попытался запрятать ее глубоко внутрь себя. Он знал, что придет время, и он станет новым правителем Дхурана. Разве подданные смогли бы поверить в его силу, если бы ночью он плакал, скучая по своей матери? Для блага Дхурана и его народа он решил отделить себя от любви к своей матери и от горечи потери. Вере решил тогда, что такая безутешная скорбь — проявление слабости. Он не мог позволить себе стать эмоционально уязвимым и через любовь, помня о своем долге перед страной. У него не было уверенности, что он оказался бы способен поставить свои обязанности перед страной выше своих личных чувств, если бы он полюбил и женился, а потом по тем или иным причинам потерял бы свою жену.
До сих пор это решение хорошо служило ему, начиная с того дня, когда он принял его, сидя один в саду матери, тоскуя по ее успокоительной ласке. Серьезному впечатлительному подростку, ему казалось, что единственно правильный выбор — навсегда закрыть двери своего сердца. Он не мог быть уверен, что найдет в себе силы поставить долг над любовью.
Сейчас же он разбудил в себе чувства, которые давно считал побежденными, это заставило его создать внутри себя армию воинственно настроенных, противостоящих этим чувствам эмоций. Главным среди них был внутренний голос, говоривший ему, что эта женщина была специально подослана соблазнить его, и что страсть к ней оскорбительна и неприемлема.
Сэм проснулась с первым проблеском рассвета и никак не могла заснуть снова. Было бы легко объяснить это неприятностями, что причинял ей Джеймс. Легко, но неверно, призналась она себе.
Надев черный халат, который обычно носили мусульманки, прекрасно защищающий от песка и солнца, она вышла босиком из палатки.
Узкая тропинка вилась возле берега, широкими вытоптанными участками подходя к самому краю воды там, куда животные приходили на водопой. Пока Сэм шла по тропинке, стаи потревоженных голубей облаками поднимались над деревьями, рассыпаясь белыми хлопьями по утреннему небу, чтобы вскоре опять опуститься на ветки. Какая-то проворная птица стрелой метнулась к воде и тут же снова взмыла в воздух, держа в клюве блестящую рыбку.
Тропинка повернула в сторону, и Сэм так внезапно остановилась, что едва удержалась на ногах. Широко открытыми глазами она взирала на стоявшего перед ней мужчину. Ее сердце воспарило на волне пьянящего восторга, казалось, так же легко, как и стая голубей.
— Вы!.. — прошептала она.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Сэм помнила, что он высокий, но не представляла, что настолько. Она помнила, что он строен и широкоплеч, но не знала, как рельефно могут выделяться его мышцы в утреннем свете солнца.
Она колебалась, разрываясь междужеланием бежать от него или же подчиниться ему. Ничего похожего не случалось с ней прежде.
— Как вы нашли меня? — Сэм была вся переполнена каким-то почти благоговейным восторгом.
Может быть, она спит? Тогда лишь бы не проснуться! Зачем она потратила столько времени, пытаясь убедить себя, что ничего особенного не произошло между ними? Почему не могла поверить тому, что чувствовала? Ведь он поверил, потому и пришел сюда. Нашел ее! Радость захлестнула девушку.
Вере казалось, что он превратился в камень. Нет, не в камень, потому что камень не мог бы чувствовать того, что чувствовал он. Камень не мог быть пронзен той острой потребностью обладать ею, наполнить жизнью те образы, которые существовали в его голове: их тела вместе, ее голова закинута назад, в то время как его руки ласкают ее, разводя в стороны податливые бедра, и вот он овладевает ею так, как она и умоляла его сделать, — бесконечно долго и томительно чувственно…
Стоп. Его охватила злость. Верное решение принято уже давно.
Сэм едва могла удерживать свои чувства. Они заставляли трепетать ее словно лань, увидевшую охотника и знающую свою судьбу. В следующую секунду он может подойти к ней, заключить ее в свои объятия, а потом… Она сделала к нему шаг, затем другой. Ее шаги все ускорялись вместе с растущим желанием дотронуться до него. Но пьянящее возбуждение сменила острая боль недоумения, когда он, вдруг повернувшись к ней спиной, быстро пошел прочь.
В смятении она остановилась, чувствуя себя несчастной и беззащитной.
Нет!
Она что, в своем отчаянии сказала это вслух? Может быть, поэтому мужчина обернулся и так посмотрел на девушку своими изумрудными глазами, что она замерла на месте и не двигалась до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
Стоя перед зеркалом, Сэм смотрела на свое бледное отражение. Если она сейчас же не пойдет и не присоединится к остальным, то не только пропустит завтрак, но и дождется, что кто-нибудь прибежит сюда в ее палатку узнать, все ли с ней в порядке.
В порядке? По ее спине пробежала дрожь. Сэм не была уверена, что когда-нибудь вообще будет в порядке.
— Сэм, наконец-то. Я уже собиралась пойти посмотреть, не проспала ли ты.
Беспокойство, смешанное с легким осуждением, в голосе Анны Смит — женской половины супружеской пары статистиков, работавших в их команде, заставило Сэм виновато улыбнуться.
— Извини, — начала девушка, но, к счастью, прежде, чем она успела перейти к объяснению своего опоздания, Анна затараторила:
— Ты никогда раньше не пропускала завтрак, к тому же разве не помнишь, что сегодня прибывает правитель Дхурана? Я уже думала, что ты опоздаешь на встречу.