Электричество, как и солнце, никогда не пойдет на компромисс: оно не позволяет мгле омрачать свое сияние, не допускает двойственности, не прельщает скрытой глубиной и тайнами. Это, по сути, – чистый свет.
– Ты замечала, что некоторые устройства работают во время магического прилива, а некоторые – нет?
– Например?
– Хотя бы телефоны. Порой их глючит, а временами – нет.
Мальчишке захотелось поболтать. Вероятно, тоже решил найти со мной общий язык. Как не пойти ему навстречу? Не надутая же я девица, в конце-то концов.
– На сей счет существует две гипотезы. Первая утверждает, что работа или отказ устройства определяются интенсивностью магической волны.
– А вторая?
– Магия непостоянна, – я хмыкнула. – Это не скрижали, высеченные в камне. Мы пропускаем силу сквозь себя, и наши мысли и желания меняют ее облик. Слыхал о могуществе папы римского?
– Да.
– Его власть основана исключительно на вере паствы. Тысячи тысяч людей полагают, что он может исцелять страждущих, и он действительно это может. Возьмем автомобиль. Как он работает?
– Точно не знаю, – Дерек замялся. – Двигатель сжигает горючее, превращая его в газ, который, как бы сказать, вроде бы расширяется и что-то толкает, клапан, по-моему… И это заставляет колеса вращаться. Вот.
– В принципе верно. – Я кивнула. – А как насчет телефона?
– Э-э-э… – Дерек неуверенно взглянул на меня. – Провода вибрируют от голоса?
– Допустим. А как, набирая номер, ты связываешься с нужным человеком? А что, если на провод сядет птичка? Он по-прежнему будет вибрировать?
– Понятия не имею. – Мальчишка пожал плечами.
– Я тоже. Как и большинство людей. Никто никогда не задумывается о начинке телефона. Работает себе и хорошо. Автомобили – дело иное. Им требуется техобслуживание и ремонт, ломаются они часто, а их починка может обойтись недешево. Поэтому владелец волей-неволей должен разбираться во внутреннем устройстве своего драндулета.
– Чтобы его не ободрали?
– Именно. Гипотеза состоит в том, что поскольку народ в основном не сечет даже в базовых принципах работы телефона, он для людей становится волшебным. Они слепо верят, что он просто работает – и точка. Тогда как автомобили представляются комбинацией механических частей, подверженных поломкам, поэтому, когда наступает магический прилив, машины выходят из строя.
– Классная гипотеза, – похвалил Дерек.
– К сожалению, она сильно осложняет мне жизнь.
И вдруг накатила магическая волна. Электричество тотчас вырубилось, город погрузился во мрак.
Потом мои глаза привыкли к темноте, мы свернули за угол и обнаружили цепочку колдоламп. За следующим поворотом – «Казино».
– В курсе, куда мы едем? – спросила я.
– В некромантскую клоаку.
Я покачала головой, прощаясь с надеждой сохранить с ним нейтралитет.
– Заруби себе на носу: что бы ни случилось, не оборачивайся волком. Разве что совсем припрет. Если ты помылся, они тебя не учуют и, пока не обрастешь шерстью, не сообразят, что ты из Стаи. Пусть остаются в неведении.
– Почему?
– Во-первых, не хочу афишировать сотрудничество с оборотнями. У ребят из «Казино» может сложиться впечатление, что мое поведение неэтично.
– Племени не понравится, что с тобой – волк?
– Угадал.
Тед, кстати, будет тоже недоволен.
– Во-вторых, после перевоплощения и драки тебе потребуется жратва и логово, чтобы отоспаться. У меня, видишь ли, может не найтись подходящего под рукой.
– Усек.
– Умница.
Город, пойманный в паутину света и теней, тут же наброшенную на него луной, лежал пустынный и притихший. Может быть, вундеркинду-перевертышу удастся сохранить в «Казино» человеческий облик? Я от всей души на это надеялась.
Аппетит магии избирателен. Сначала она сжирала небоскребы, двигаясь сверху вниз, затем возжелала чего-нибудь посложнее и поновее. Первым пал «Бэнк оф Америка плаза». За ним последовали высотки: «Сан траст», «Ван Атлантик-центр» и «Пичтри плаза». Не устояло и новое здание «Кока-колы». Стадион «Джорджия доум» обвалился до того, как осел прах веков. За ним поспешили совершить сэппуку (иными словами, харакири) под натиском магии и остальные памятники инженерной мысли человечества. В один прекрасный день Конгресс-центр Джорджии зашатался, точно молочный зуб, и, не успели обыватели глазом моргнуть, рухнул, подняв тучу пыли.
Мало кто ожидал, что Племя выкупит освободившийся участок. И уж совсем никто не предполагал, что погонщики расчистят завалы и за пять лет воздвигнут на их месте собственный Тадж-Махал. Богато изукрашенные двери волшебного дворца распахнулись, открыв взорам зевак сверкающие ряды игровых автоматов, и город, который думал, что видел все, застыл в немом изумлении. Впрочем, остолбенение длилось ровно до того момента, когда первый болван вспомнил, что у него в кармане завалялось несколько баксов. Теперь «Казино» считалось одним из семи чудес Атланты. Сюда стекались толпы жаждущих заплатить налог на глупость. К счастью для нас с Дереком, время было позднее даже по стандартам этих дегенератов, поэтому у входа в гнездышко Натараджи нам не пришлось проталкиваться сквозь орды игроманов.
В «Казино» я бывала множество раз, но оно никогда не переставало меня удивлять. Штаб-квартира Племени возвышалась над городом, как воздушный замок, мираж среди песчаных дюн. Алебастрово-белый днем, ночью он переливался золотом и индиго электрических прожекторов и колдоламп.
Племя внесло в свой Тадж-Махал коррективы. Центральное здание под крышей-куполом окружали восемь минаретов вместо четырех. Комплекс огораживала высокая стена с мощными сторожевыми башнями, где стояли гаубицы и волшебные баллисты. По грубо вытесанным парапетам прогуливались мрачные стражники и подручные вампиры. От места так и разило магией некромантов.
Мы шли между бронзовыми изваяниями странных божеств, расставленных вдоль длинных прямоугольных фонтанов. Кое-кого я узнавала, правда, индуистская мифология никогда не была моим коньком.
Самая большая статуя располагалась в собственном круглом фонтане прямо напротив входа. Диковинная четырехрукая фигура, застигнутая в вихре танца, балансировала на одной ноге, топча жуткого демона.
На ладони божества извивались языки пламени, вторая рука трясла барабан-дамару, третья указывала пальцем на приподнятую ногу, четвертая благословляла. Поправший невежество мира космический танцор, чье тело объято огнем, а лицо безмятежно.
Шива Натараджа, владыка танца.
Я притормозила, и Дерек задержался посмотреть на скульптуру, после чего хмуро уставился на сооружение.
– Значит, он назвал себя в честь бога?
– Да.
В наше время, чтобы взять себе имя того или иного божества, требовались железные нервы. Хладнокровия владельцу было не занимать, но если он стремился сделаться Шивой, путь ему предстоял долгий.
Натараджа являлся кем-то вроде царька в местном филиале Племени.
Надо упомянуть, что Племя объявило себя новой породой людей. Ну, или, наоборот, – старой. Зависит от того, с кем вы говорите. Как и у ордена, у этих ребят имелись свои законные владения почти в каждом штате, однако, в отличие от рыцарей, свое несметное богатство они вкладывали в «разгадывание извечной загадки жизни и смерти». По крайней мере, так утверждалось в их брошюрах. Племя экспериментировало и с техникой, и с магией, многие адепты имели склонность к некромантии и некронавигации, то есть воскрешали и изучали умерших, а также ухаживали за оными.
Силы и власти Племени не занимать. Эти типы, и без того опасные до чертиков, подняли некромантию на уровень искусства. Меня восхищал исключительный профессионализм погонщиков, что, впрочем, не мешало их презирать.
«Казино», конечно, открыто для всех. Оставив лошадей у коновязи, мы поднялись по ступеням к двери, миновав двух приветственно взмахнувших ятаганами часовых-близнецов в одинаковых черных плащах поверх кольчуг. Клинки их были покрыты царапинами, какие получаются от частой заточки после того, как лезвие затупилось о нечто твердое.
Ненавижу казино в принципе. Соблазн легких денег пробуждает в людях худшие инстинкты. В воздухе пахло жадностью, разочарованием и безысходностью.
Мы с Дереком прошествовали мимо игровых автоматов, переделанных для запуска вручную. Мужчины и женщины, забывшие обо всем на свете, сосредоточившиеся только на скармливании «одноруким бандитам» очередной порции денег, сами выглядели нежитью, двигаясь с механической монотонностью.
Какая-то особа истерически завизжала и запрыгала под звон монет, водопадом посыпавшихся в лоток. Ее лучившееся счастьем лицо выглядело диким, едва ли не безумным.
Обогнув карточные столы, мы направились к служебному входу, за которым открылся лестничный проем. Там торчали еще два охранника, тощих и одетых точь-в-точь как те, у главного входа. Едва мы появились, как нам навстречу кинулась миниатюрная женщина.
Ее рост чуть-чуть превышал пять футов, и она казалась на добрых полфута ниже меня. Изумрудное платье не оставляло простора для воображения. Такую не назовешь щуплой тростинкой. Когда писаки сентиментальных романчиков воспевают «великолепные изгибы, переходящие в тонкую талию» и «мягкую плоть, которая так и просится, чтобы ее изучили», нечто подобное они и имеют в виду. Короче, мне до нее далеко. Ну и пусть. Зато мое тело прекрасно выполняет свое предназначение: сильное, выносливое, с отличными рефлексами, позволяющими убивать врагов прежде, чем они убьют меня.
Вот чему я завидовала, так это волосам. Огненно-рыжие кудри, расплавленное красное золото до самых бедер. На лице Дерека проступила похотливая ухмылка. Ровена улыбнулась ему, как будто он только что прочитал ей вдохновенную поэму.
– Кейт! Как же я счастлива вновь увидеть тебя!
Теперь ее улыбка могла запустить ракету в космос – а мягкое контральто и легкий польский акцент довершали картину. Тут любой мужчина потеряет последние остатки самоуважения.
Я покосилась на Дерека. Волчок-вундеркинд еще не растекся липкой лужицей, но его взгляд был прочно прикован к декольте Ровены. В глаза ей он старался не смотреть. Умный мальчик.