– Мне очень плохо… – опять прошептал огромный кот.
Он обмяк в моих объятиях, и я опустила его на подушку. Теперь его тело содрогалось от сильного озноба.
Кровь полилась на простыни и комки бинтов, клочья слипшегося меха встали дыбом.
– Вот дерьмо! – Дулитл оттолкнул меня в сторону и схватил шприц.
Я отошла. Кэрран взял меня за плечи и повернул лицом к противоположной стене – к другой койке.
– Мне нужно, чтобы ты кое-кого опознала.
На кровати лежал мужчина, укрытый одеялом. В его неподвижной позе было нечто неестественное. Вожак откинул одеяло. Тип оказался привязан к раме. Темные волосы, волевой подбородок. В его лице определенно было что-то знакомое. Я уже видела его прежде.
Он разлепил веки, и я невольно попятилась от напора в его взгляде.
Бродяга, которого я встретила у кабинета Теда. Головоломка сошлась.
Какая же я дура.
– Мы обнаружили его без сознания рядом с Корвином, – произнес Кэрран. – Думаю, он пытался отбить Дерека, но не захотел объяснить мне, для чего.
– Развяжи его.
– Он себя не контролирует.
– Но ты не можешь держать в своем лазарете крестоносца ордена привязанным к койке.
Оттуда, где лежал Корвин, послышался хриплый, мучительный вой агонизирующего зверя. На миг мне почудилось, что Кэрран вот-вот примется молотить кулаками по стене, однако спустя мгновение вожак вновь обрел хладнокровие.
– Сперва заставь его успокоиться, Кейт.
Я присела на край койки. В глазах крестоносца сквозило безумие. Они все чокнутые. Быть таковыми им предписывалось по должностной инструкции. Если у парня сейчас «сгорят предохранители», он устроит тут кровавую баню.
– Я узнала, кто упырь и чего ему надо, – начала я.
Рыцарь пристально смотрел на меня. Когда крестоносцы по-настоящему заглядывают тебе в глаза, ты покрываешься холодным потом и понимаешь, что есть лишь две возможности: драться или драпать. Но его взгляд был не таким.
Он просто внимательно слушал.
– Упырь не отступится, – продолжала я. – Вскоре он вернется, и мне придется вступить с ним в бой. Кэррану тоже. А пока мы будем сражаться, кое-кто останется лежать, привязанным к койке, потому что оказался слишком упертым и твердолобым.
– У меня забрали оружие, – прохрипел рыцарь.
– Если он пообещает не нападать на моих людей и оставаться в крепости, оружие вернут, – прорычал Кэрран. – Я не могу позволить ему шастать по окрестностям, когда вокруг творится такой беспредел. Он либо согласится сотрудничать, либо будет связанным.
Я взглянула на крестоносца. Безумие в зрачках вспыхнуло напоследок и погасло.
– Согласен.
Сняв с пояса нож, я перерезала ремни, стягивающие руки.
Он сел, потирая запястья. Я передала ему нож, и рыцарь разрезал путы на щиколотках.
– Как тебя зовут? – спросила я.
– Ник.
Он оказался одет в «фирменный» спортивный костюм Стаи, и, надо сказать, от рыцаря уже не воняло.
– Кэрран, вы его помыли, что ли?
– Пришлось макнуть в воду. У него были вши.
– Отдайте оружие, – напомнил Ник.
Вожак жестом велел нам следовать за ним.
Мы покинули палату, прошли по коридору и замерли перед запертой дверью.
Кэрран взялся за ручку и повернулся к Нику.
– Я должен уйти. А ты – стой здесь.
Мужчины смерили друг друга взглядами.
– Он останется, – встряла я.
Крестоносцы, конечно, психи, однако они все-таки рыцари ордена. Их слову можно верить.
Кэрран открыл нам дверь и удалился. Мы же переступили порог небольшой комнатушки.
У стены находилась кровать, рядом – узкий комод и стол, заваленный оружием.
Помещение выглядело нежилым: ни личных вещей, ни разбросанной одежды. С потолка свисала здоровенная боксерская груша. Интересно, входит ли данный спортинвентарь в стандартную обстановку комнат крепости?
Ник направился к столу, я села на кровать.
Вероятно, когда его нашли оборотни, он был вооружен так, словно пошел на медведя. На столе поблескивала дюжина острых акульих зубов. И не только. Два пистолета от компании-производителя «ЗИГ Зауэр» (девятимиллиметровый и на двадцать два миллиметра), дробовик, несколько обойм и коробки с различными патронами. Моток длинной цепи. Серебряной, судя по цвету металла. Короткий римский меч гладиус, кинжалы и серп (таким обычно перерезают горло). На углу стола лежала проволока с деревянными ручками, – гаррота. Имелась и пара кожаных наручей с кармашками для акульих зубов, пояс с инструментами, р-аптечка и бинты.
Ник разоблачился до пояса, продемонстрировав мускулистый, покрытый шрамами торс. Левое плечо было перевязано.
Он размотал бинты, под которыми обнаружилась воспаленная рваная рана, и налепил на нее пластырь из р-аптечки.
Взял со стола чистые бинты. Я встала и принялась помогать.
Мы молчали. Наконец с раной было покончено. Рыцарь надел рубашку, нацепил пояс с инструментами.
– И давно ты за ним следишь? – спросила я.
– Четыре года.
На меня крестоносец внимания не обращал, полностью поглощенный арсеналом. Собрав акульи зубы, он начал рассовывать их по наручам.
– Квебек, Сиэтл, Талса.
– Все это не сможет ему повредить. – Я обвела рукой стол.
Ник прицепил на пояс гладиус. Моя реплика не имела значения. Он все равно попытается, поняла я.
– Откуда ты узнал, что упырь нападет на Дерека?
– Мальчишка связан с тобой. Самая логичная мишень.
– Самая логичная мишень – я.
– Нет. Ты нужна ему живой.
Крестоносец шагнул ко мне и прикоснулся к руке. На кончиках пальцев мелькнуло опалесцирующее свечение.
– Сила, – произнес он. – Она влечет его, как пламя – мотылька.
Однако ему никакие внешние проявления моей силы не требовались. Он чувствовал ее на ощупь. Я захотела припомнить, дотрагивался он до меня при первой нашей встрече или нет. По-моему, я слегка задела его курткой.
– Ты возложила на себя ответственность за мальчишку. В общем, виновата в случившемся.
А он прав.
– Слова того, кто позволил Стае захватить себя и привязать к койке, дешево стоят. Возвращайся обратно с башкой упыря – и тогда получишь право меня судить.
Секунду-другую он глядел в упор. Лицо было непроницаемым. Затем произнес скрипучим голосом:
– Справедливо.
Мы сделали выпады одновременно. И вот уже на меня нацелено дуло пистолета, а острие «Погибели» прижимается к яремной вене Ника. Не знаю как, но я предугадала следующий ход крестоносца.
Дверь медленно отворилась. Кто-то вошел в комнату и застыл. Ни я, ни Ник не решались отвести взгляда друг от друга. Время тянулось. Наконец, оборотень решил убраться восвояси.
Дверь за ним захлопнулась. Тишину нарушил громкий стук.
– Собрался действовать, так не тяни резину. – Я поморщилась. – Чтобы я с чистой совестью могла перерезать тебе горло.
Ствол дернулся вверх, и пистолет со щелчком предохранителя исчез в кобуре.
– Позже, – буркнул рыцарь.
Я убрала саблю в ножны. Стук повторился.
– Войдите, – любезно пригласила я.
Дверь снова открылась.
На пороге стояла женщина.
– Вас желает видеть Кэрран, – сообщила она мне.
Посланница проводила меня к залу Совета рядом с «амфитеатром».
Переступив порог помещения, я обнаружила на полу мертвую девочку. Она лежала на боку: ноги непристойно раздвинуты, руки вытянуты. Футболка мокрая и рваная. Сквозь дыру выпало крохотное сердечко на золотой цепочке, которым соблазнится только девчушка-подросток. Деревянные половицы оказались исцарапаны когтями, – наверное, перед смертью она находилась в зверином облике.
Ее шея изгибалась под неестественны углом, голубые глаза все еще таращились в потолок. Лет ей было максимум четырнадцать.
Кто-то сломал ей шею одним сильным, точным ударом.
Кэрран смотрел на труп, выглядывая из полу- мрака.
У стены, потирая лоб, сидел Мэхон. В руке он зажал белый листок бумаги.
– Упырь прислал нам номер телефона, – произнес вожак.
Мэхон прикрыл лицо ладонью. Передо мной как наяву предстала разыгравшаяся здесь сцена: девочка с безумным от мысленного приказа упыря взором бросается вперед, на ходу трансформируясь в дикого зверя.
Мэхон инстинктивно кидается ей навстречу, мощные ручищи сжимают тело, круша тонкие косточки. Звереныш падает на пол, превращаясь обратно в ребенка… Где именно нашли записку, уточнять я не стала.
– Звонить будешь? – спросила я Кэррана.
– Да. Что посоветуешь?
– Он выходит из себя, если теряет контроль над ситуацией. А думает он своим членом.
Вот и все. Чем могу, тем и поделюсь.
Вожак взял спикерфон, набрал номер. Один длинный гудок, второй. Щелчок: Боно на связи.
– Насколько понимаю, ты получил мое послание.
– Да, – ответил Кэрран.
– Ты сам убил девочку, кот? Наверняка она сейчас валяется на полу, а ты пялишься на нее и гадаешь, хорошо ли было с ней трахаться. Насчет последнего могу просветить. Она оказалась неуклюжа и глупа, но очень мила. Вначале несколько суховата, однако, когда полилась кровь, ее было столько, что все пошло как по маслу.
Лицо Кэррана было расслабленным, почти безмятежным.
– Твоя подружка с тобой? – возбужденно продолжал Боно.
Язык у него заплетался, как будто упырь был под кайфом.
– Такая высокая, черноволосая, востроглазая? Я искал ее, но безуспешно, пришлось взять блондиночку, которая была у тебя прежде. Собираюсь употребить завтра на ланч. Когда ешь свежатину, надо предварительно поставить мясо на стол, чтобы оно было комнатной температуры… Ладно, обучать тебя тонкостям высокой кухни – пустая затея. Мои детки скоро начнут разделывать твою бабенку на филе. Не желаешь послушать ее вопли?
Из трубки донесся звук открываемой двери. Женский голос умоляюще залепетал:
– Прошу вас, не надо. Прошу вас, нет…
Я. На ее месте должна была быть я.
Но мне оставалось только стоять и слушать.
Кэрран с каменным лицом взял стул и связал узлом металлические ножки.
Вдруг пленница Боно охнула и разразилась рыданиями пополам с душераздирающими криками.