Через несколько мгновений пришёл ответ: «Да – Валентина Николаевна. Я связывалась на прошлой неделе с ней по одному из кандидатов, получила положительный ответ».
Я про себя усмехнулся и послал сообщение: «Судя по голосу, ей не больше 20 лет, симпатичная ‘стерва’?»
Пришедший в ответ смайлик с примечанием много прояснил: «На прошлой неделе ей ещё было не 50, но за 45 точно. И да, очень симпатичная не-стерва». Я снова набрал тот же номер «Пересвета» и услышал то же приветствие. Изменив голос, прохаркал в трубку:
– Здрасьте, это Валя?
– Нет, это Дарья. А Вали у нас нет.
– Ошибся, извините.
И положил трубку. Голос тот же, но имя другое. Всё понятно: «креденталии» Владимира больше не в чести у молодых сотрудниц «Пересвета». С чего бы это… но гадать не хотелось.
Я обратился к резюме Стерховой.
Конец квартала ознаменовался грандиозным скандалом – из заявленных в прогнозе бизнес-плана одной тысячи коробов для реализации реально продались не более четырёхсот. Когда генеральный запросил анализ причин, то выяснилось, что прогноз продаж не учитывал маркетинговых рекомендаций, в итоге затраты оказались фактически равными доходу от реализации. Все знали, включая Владислава, зама генерального в фирме, где работала Стерхова, что это не было её виной. Напротив, она сразу запрашивала расчетные данные – из чего такие планы по их району, кто рассчитывал объемы поставок, откуда у логистов такая уверенность в продаваемости тысячи коробов в квартал? В действительности, это Владислав не перепроверил расчеты плановиков и выставил в план ей объёмы, втрое превышающие реально допустимые по фактическим условиям, предварительно утвердив их у своего шефа. Когда логистическая машина запустилась, было уже поздно что-то исправлять – фуры с товаром были отправлены, и Стерховой пришлось арендовать дополнительные складские площади, потому что прогноз продаж, спущенный ей сверху для выполнения, оказался ошибочным: товар не разошёлся, собственные площади на складе не освободились. Владислав, по-видимому, до конца надеялся, что она сможет раскидать коробки по розничным сетям, чтобы высвободить место, но магазины и супермаркеты отказывались их принимать без рекламной поддержки, а весь промо-бюджет этого квартала ушёл в другой регион. Ни копейки на продвижение для Стерховой. Влад знал, что подставил её по всем направлениям, но не мог признать это перед шефом – тогда бы его собственная карьера тут же и закончилась. Пришлось пожертвовать доблестной Светланой Ивановной, и шефу была представлена вполне приемлемая версия: неспособность Стерховой организовать продажи в плановых объемах привела к стагнации запасов и, как следствие, серьёзным убыткам. Она была не тот человек, чтобы идти напролом по офисным коридорам и искать истину, поэтому всё сошло… Влад отделался замечанием, она – «по собственному желанию», без рекомендательного письма.
Конечно, всё это мне стало известно намного позже. Когда я разговаривал с Владиславом, то чувствовал его отрешенность – или ему массаж делали в это время, и он только мычал в трубку, или тоже экспериментировал с ложечкой, и я ему помешал.
– Владислав Валерьевич, я, может быть, не во время? Или вы не помните Стерхову?
– А-а… извините, нет, отчего же, я помню её прекрасно. Э-э… дело в том, что… как бы это поделикатнее сказать… она очень хороший организатор, порядочный человек. Может, где-то жестко ставит свои требования, но подчиненные и коллеги её уважают, безусловно, за компетентность и деловой подход. У нас с ней не было проблем.
– Ясно. Отчего же она покинула вас – вы не заинтересованы в таких сотрудниках?
Владислав замялся:
– Да, видите ли… – было очевидно, что он не был уверен, какую причину своего увольнения озвучила сама Светлана новому работодателю. – Некоторые… итоговые результаты её работы не совсем нас, так сказать, устраивали.
«Некоторые итоговые результаты» – это очень сильно сказано, и такой грамотный руководитель, как Афиноген, конечно, заметил тавтологию. Но спросить напрямую о том, что говорила о причинах своего увольнения сама Стерхова, мой собеседник всё-таки не решился.
После некоторого молчания я попробовал уточнить:
– То есть вы не готовы дать ей положительную рекомендацию?
Он молчал.
Этот тип из «Саванны» меня озадачил – нерешительный, противоречивый, косноязычный Владислав совершенно не производил впечатления коммерческого директора довольно-таки крупной компании. «Может, ещё один обиженный?», – усмехнулся я про себя. Между тем в трубке услышал:
– Рекомендацию? Знаете, я лично с ней прекрасно ладил. Она профессионал, ей не нужно повторять ничего дважды – задача поставлена, исполняется.
– А результат? Вы говорили…
– Да, вышел некий казус со стагнацией, по итогам прошлого квартала. Вышло так, что это была её вина… большие убытки, вы понимаете.
– Нет, честно говоря, не совсем понимаю. Она занималась у вас планированием? По моим данным, в «Саванне» маркетинг совершенно четко распилен, извините за каламбур, на планирование, рекламу и продажи. И Стерхова со своим подразделением занималась реализацией маркетинговых планов, то есть продажами. Она их хронически не выполняла?
– Ну, я бы не был столь категоричен… в этот раз у неё было весьма низкое выполнение плановых показателей, в результате чего образовался значительный избыток товара на складах компании.
Я выдержал паузу – ровно столько, сколько было необходимо, потом заметил:
– Владислав Валерьевич, мы же с вами знаем, что план продаж может быть завален по совершенно конкретным причинам, не так ли? Если нарушена цепь взаимодействия внутри компании, то к продажникам приходит, как правило, уже искаженный вариант…
– В общем… вы меня извините, но, мне кажется, я не вправе обсуждать с вами такие вопросы – это уже из области политики компании и относится к компетенции службы экономической безопасности. Могу ещё раз повторить, что у меня лично проблем по работе со Светланой Ивановной не было, а вы уже сами смотрите – брать вам её на работу или нет. Я ей желаю удачи. Всего доброго!
В трубке пошли гудки. Я откинулся на спинку кресла и задумчиво завертел карандаш между пальцами. Теперь выходило, что формально у меня нет устных положительных отзывов с прежних мест работы на двоих из трёх претендентов на вакантную должность. Представленные бумажные рекомендации я не брал в расчет – такие налепить можно сколь угодно. С точки зрения языка Эйнштейна совсем не важно, от кого и по каким причинам получен негатив – от коллег ли иль руководителей, или подчиненных. Я был уверен, что, проделав ещё один раунд телемаркетинга на уже ином уровне «компетентных респондентов», получу больше дополнительной информации, но опять же очень субъективной, на грани сплетен. Каждый из нас где-то когда-то с кем-то взаимодействует и оставляет позади себя шлейф впечатлений и эмоций, и было бы удивительно, если бы этот аромат оказался исключительно от «Dior» или, наоборот, исключительно от зеленого бака с табличкой «№2», что стоит у крайнего подъезда того дома.
Третий. Карпов.
Я проверил надежность запертой двери, отодвинул кресло подальше от стола, поближе к пальме за спиной, и взял ложечку. Через некоторое время увидел, как живого, прямо перед собой – Карпова.
Вот он стоит посреди светлой приёмной, несколько насмешливо глядя в широкие карие глаза помощницы руководителя. Она сидит, слегка откинувшись в своём секретарском кресле, и небрежно накручивает на тонкий длинный пальчик с огромным черным ногтем локон прямых белокурых волос.
– Ты определенно уверена, что командир меня не примет? – спрашивает он.
– Вадик, ну вы же обо всём уже договорились. Он подписал соглашение сторон, ты по этому соглашению получаешь достаточно денег, чтобы три месяца загорать на Кипре, пока твоё резюме вертится на кадровых сайтах – зачем сейчас тебе эта встреча? Только испортишь всё.
Он молчит, потом с улыбкой произносит:
– Ты не задумывалась, почему в этой компании все руководители – преимущественно женщины до тридцати и, так называемые… мужчины… на инфантильной основе? Даже самый главный «безопасник» во взгляде прячет тихую грусть?
– Да ну тебя! Он женат и у него двое детей, – она поворачивается к компьютеру.
– Нет, Вика, ты не поняла – я не имею ввиду сексуальную ориентацию. Я про то, что человек подсознательно окружает себя людьми, среди которых он – авторитет и «гром и молния». Он за счет вас поднимает свою самооценку. Вокруг должны быть одни бездари и растяпы, которые согласно кивают на совещаниях: «Да, сан-сэй, мы бестолочи, совершенно справедливо, сан-сэй – полные бестолочи!»
Он так комично промямлил последнюю фразу, что Вика широко улыбается, продолжая тарабанить по клавиатуре и глядеть в монитор. Она произносит:
– Зато тебе нужно было вылезть! Мало платили, что ли? Где ты сейчас такую зарплату найдёшь?
– Да не в деньгах дело, Викуль. Всех не заработать всё равно. Мне за державу обидно.
– Ну, значит, из тебя ещё юношеский максимализм не вышел. Человек уже двенадцать лет этот бизнес ведёт, а ты – без году неделя, учить его взялся, Вадик – жесть!
– Да не учить – я реальные вещи предлагал по оптимизации процесса. Ведь у меня был корпоративный сектор, Вика, это фактически ви-ай-пи: здесь нельзя такой же тяпкой, что и в мелком опте…
Мягкий зуммер входящего сигнала прерывает его тираду. Вика отвечает на телефонный вызов, задаёт уточняющие вопросы и ставит звонок в режим ожидания, сокрушаясь:
– Ну почему все звонящие сходу начинают преодолевать секретарский барьер? Как будто все с одних курсов по теле-коммуникациям, как под копирку…
– Ну… твой барьер… преодолеть… – Карпов многозначительно смотрит на её высокую грудь, – весьма и весьма…
(Я усмехаюсь. Ложечка подрагивает между пальцами.)
– Не надо шалить, лапа. Звонок, кстати, про тебя – желают получить рекомендацию, а у босса занято – не могу ему звонок перевести, – и она откровенно задерживает взгляд на его переносице, затем щебечет в трубку, и я слышу её голос в режиме эхо