Я села на белый диван.
— Для человека, погруженного в магию, ты, кажется, очень любишь технологии.
— Мне нравится их цивилизующее влияние. — Сайман сел напротив меня.
— И тот факт, что их получение становится все более и более дорогостоящим, не имеет к этому никакого отношения?
— Это не относится к делу, Шаррим.
Шаррим. Королева. Так меня называли люди Роланда. Сайман был не просто знатоком магии. Он также был информационным брокером. Секреты были его товаром, и он пытался ткнуть меня носом в мой. Это было нормально. В эту игру могли играть двое.
— Я думаю, что это совершенно уместно для нашей дискуссии, Озир. Скажи мне, Локи когда-нибудь приезжает навестить своего внука? Что он думает о твоей кроватке?
Сайман сел прямее.
— Позволь мне избавить тебя от хлопот, — сказала я. — Давай перестанем притворяться, что ты не знал об этом до того, как я заявила права на город. Это то, чем ты занимаешься. Ты видел слова на моей коже, и ты отправился с нами к Черному морю и бродил по замку Хью д'Амбрея. Нельзя отрицать, что я похожа на своего отца. Ты понял это и решил ничего с этим не делать. Ты прикидывался дурачком, потому что хотел знать, что из этого выйдет. Теперь мы знаем. Ты должен сделать выбор, Сайман. Ты бы предпочел разговаривать с Шаррим или с Кейт Дэниелс? Я могу быть и той и другой, но я гарантирую тебе, что одна тебе понравится больше, чем другая.
— А если я скажу — Шаррим? — осторожно спросил Сайман.
Я откинулась назад.
— Тогда мы можем обсудить, почему ты не смог поддержать меня в моем противостоянии с отцом. У тебя есть контакты по всему континенту. Ты знал, что придет Хью д'Амбрей. Ты знал, что за ним последует Роланд. Ты не сделал ничего, чтобы предупредить меня. Теперь ты в моем городе, и у тебя хватает наглости носить лицо моего отца. Это была шутка или ты пытался сделать заявление, Сайман?
Я наклонилась вперед и пристально посмотрела на него своим жестким взглядом.
Сайман сидел очень тихо.
— Я бы очень хотела получить объяснение.
Сайман открыл рот.
— А если выберу Кейт?
Я вытащила пластиковый пакет с грязным стеклом.
— Мне нужно его проанализировать. Я ищу пропавшего оборотня. Возможно, ты вспомнишь его: высокий, крупный, оборачивается буйволом. Его зовут Эдуардо Ортего, и он ездил с нами на наш веселый отдых на Черном море. Я нашла его автомобиль с кольцом из этого стекла вокруг него. Кольцо было около двенадцати футов в диаметре и полфута в ширину. Стекло регистрирует цвет бронзы на м-сканере. Все, что ты можешь мне рассказать. Какая мифология, какая разновидность магии, что угодно. Наш обычный тариф.
Сайман моргнул.
— И это все?
— Ага.
Он посмотрел на зип-пакет так, словно это был скорпион, готовый ужалить его. В его голове происходили лихорадочные вычисления.
— А если я скажу «нет»?
— Тогда я отнесу его куда-нибудь еще.
Сайман сплел пальцы рук в единый кулак и оперся на него, глядя вдаль.
— Не торопись. — Я откинулась на спинку дивана.
— Ты пытаешь сообщить, что у тебя нет намерения влиять на события в городе? — спросил Сайман.
— Нет, если я не решу, что они нуждаются в моем влиянии.
— Это не оценочный, а фактический вопрос, — сказал он. — Может быть, только один из двух ответов: да или нет. Ты собираешься править?
— Нет.
Сайман размышлял.
— Я не могу решить, то ли ты не можешь понять шаткость своей ситуации, то ли ты намеренно не замечаешь ее, как страус, прячущий голову в песок.
— Ты всегда придумываешь такие лестные метафоры. В последний раз, когда у нас была одна из наших небольших бесед, ты сравнил меня с кактусом.
Сайман нахмурился, наморщив лоб.
— Кейт, дело не только в том, кто ты и достоинства твоих конкретных поступков. Речь идет о Нимроде, а ты его дочь. Ты подмяла под себя независимую от него территорию. Все, у кого есть что-то против него, придут сюда.
Они придут за мной? Ты этого не говорил.
— Спасибо, Капитан Очевидность за краткое изложение того, что мы итак знаем, это было самым впечатляющим.
— Тебя будут испытывать. Тебе будут бросать вызовы. Тебе понадобится поддержка. Если ты просто будешь избегать этого, город превратится в ничейный, поскольку различные силы будут соревноваться друг с другом за привилегию изгнать дочь Нимрода.
— Я намерена защищать город. Ничейным он не будет.
Сайман сделал паузу и снова уставился на меня. Что-то, что я сказала, очевидно, сломало его внушительный мозг.
— Ты будешь защищать город, но ты не собираешься править им.
— Да.
— Какой смысл защищать его? Ты ничего не получишь. Ты подвергнешь себя опасности без какой-либо реальной выгоды для себя. Это потому, что ты хочешь одобрения своего отца?
— Он может взять свое одобрение и засунуть его туда, где солнце не светит. Мне по-барабану.
— Тогда зачем?
— Потому что я притязала город. Я несу ответственность за его сохранность.
Он видимо не знал, что ответить.
— Я здесь живу, — сказала я. — Мне нравится Атланта. Я не хочу, чтобы она стала тем ужасным местом, где людьми правят придурки и держат в страхе. Ты тоже здесь живешь. Разве ты хочешь, чтобы это место превратилось в адскую дыру?
Молчание затянулось.
— Все, с кем ты вступаешь в контакт, становятся временно безумными. — Сайман тяжело опустился на диван. — Твой отец, Нимрод, Строитель Башен, обладает почти божественной силой. Ты ребенок женщины, которая предала его, и у тебя явно нет желания служить ему. Твоя сила, само твое существование — прямой вызов ему. Вместо того, чтобы убить тебя, он позволяет тебе действовать автономно, предположительно, чтобы ты могла превратиться в реальную угрозу для него. Тот дикарь, которого ты решила взять в свою постель, создавал Стаю в течение семнадцати лет. Сама его личность была связана с тем, чтобы стать Царем Зверей, но он бросает все это, чтобы жить с тобой в пригороде, хотя его уход на пенсию никогда не был частью сделки, которую ты заключила со своим отцом. И Стая позволяет этому случиться.
Откуда он знает?
— Кэрран любит меня. Он ушел, потому что хочет быть со мной.
— А твой отец?
— У него очень давно не было детей. Я его первенец в этом возрасте.
Сайман поднял брови.
— Это мне ни о чем не говорит.
— Он заинтригован моим существованием.
Сайман открыл рот, затем закрыл его.
— Я не буду частью этого безумия.
Он взял зип-пакет и подтолкнул стекло обратно ко мне.
— Неправильный ход, — сказала я ему.
— Твой отец убьет тебя, — сказал Сайман. — Возможно, не сегодня, но, безусловно, скоро. Если он не убьет тебя в ближайшем будущем, тогда в следующий раз любая сила попытается захватить город. Когда это произойдет, все, кто когда-либо поддерживал тебя, станут жертвами чистки. Ты прокаженная. Все, к кому ты прикасаешься, помечены.
Серьезно?
— Стать твоим союзником — подписать смертный приговор. Я ничего не получаю, поддерживая тебя. Я рискую разозлить тебя, отказавшись служить, но ты покинула Стаю, так что ты больше не в состоянии использовать ее против меня, и ты не предпримешь никаких действий, чтобы наказать меня напрямую, потому что ты скована своей собственной моралью.
Хорошо. По крайней мере, мы знали, где находимся. Я забрала зип-пакет и вышла.
***
Я ВОШЛА В двери «Кадам Армс» в половине десятого. Кузница занимала прочное здание в юго-восточной части города. Семь лет назад, когда я впервые пришла сюда, чтобы купить клинок, здесь были только Арнав, его сын Нитиш и дочь Неха. С годами бизнес рос, и кузница росла вместе с ним. Когда я сегодня зашла внутрь, я увидела двух подмастерьев, один из которых показывал лезвие покупателю, а другой пополнял запасы на полке. Ученица, которой едва исполнилось пятнадцать, подбежала ко мне, чтобы спросить, чего я желаю. Я спросила Нитиша, и через пять минут меня провели в подсобку, где Нитиш спокойно рассматривал несколько стальных блоков.
Нитиш взглянул на меня. Он стал мужчиной среднего роста, с густыми темными волосами, яркими темными глазами и улыбкой, которая освещала его лицо. Семья Нитиша происходила из Индии, города Удайпур, района, который с шестнадцатого века снабжал правителей Моголов оружием. Кофтгари был у него в крови. Это было точное искусство, особенно когда дело касалось надписей. Даже малейшее изменение изгиба в арабской надписи или неправильный угол штриха в кельтской руне на лезвии могут изменить его значение. Нитиш был лучшим в городе.
Я развернула кинжал и положила его на стол. Улыбка погасла. Он быстро накинул ткань обратно на лезвие.
— Это один из твоих, — сказала я.
Нитиш покачал головой.
— Да, точно, — сказала я ему. — Это твой кофтгари на лезвии. Есть только одна кузница, которая делает работу такого качества, и я могу сказать по образцу, что она не принадлежит твоему отцу. Для кого это было сделано?
— Это не очень приятный разговор, — тихо сказал он.
— Я знаю, что покупателем был мужчина, вероятно, последователь ислама.
Нитиш покачал головой.
— У меня пропал друг. Я нашла кинжал в его кабинете. Я знаю, что он не его. Он собирался жениться.
— Я женат. У меня дети, — сказал Нитиш.
Я откинула ткань, обнажив кинжал.
— Мне просто нужно имя. Тебе это никак не аукнется. Я не знаю где мой друг, но он пока жив. Он хороший человек, а его невеста потеряла руку, защищая беременную женщину. Они заслуживают шанса быть счастливыми. Мне нужно только имя.
Он не смотрел на меня.
— Что, если бы Према пропала? — Я позволила имени его жены упасть между нами, как тяжелому камню. Я должна была отправиться прямиком в ад за то, что так поступала с ним. — Нитиш, я бы не пришла к тебе, если бы у меня был выбор.
Нитиш натянул ткань обратно на лезвие и наклонился ближе.
— Пойдем.
Я взяла кинжал и последовала за ним через кузницу, мимо горна кузни и звона молотков, в дальнюю комнату. Он распахнул тяжелую дверь, включил свет и закрыл за нами дверь. Четыре стены, заполненные оружием, уставились на меня.