— Мы все еще не знаем, где Шакуш, — сказал Ник. — Вы чувствуете его?
Бахир покачал головой.
— Я знаю кое-кого, кто может, — сказала я. Я, вероятно, отправлюсь прямиком за это в ад, но выбора не было. Мы должны были спасти Эдуардо и город.
— Ты не можешь использовать Митчелла, — сказал Лютер. — Во-первых, это неэтично. Во-вторых, это жестоко. В-третьих, он был моим коллегой, и это вопрос элементарной человеческой порядочности. Он упырь, черт возьми.
— Что, если бы он больше не будет упырем? — спросила я.
Лютер открыл рот и сделал паузу.
— Ты думаешь снова поджечь его?
— Так вот как это выглядело?
— Да. На самом деле я был обеспокоен.
— Тогда да. Что-то вроде этого.
— Мой моральный долг требует защищать его, — сказал Лютер. — Ответ — нет.
— Почему бы нам не спросить Митчелла, хочет ли он этого? — спросила я. — Если он скажет «нет», я уйду. Если он вызовется, ты поможешь мне.
— Помочь тебе сделать что именно? — спросил Ник.
Объяснять было слишком долго и сложно.
— Увидишь. Бахир?
— Да.
— Почему вы не превратились в упыря?
Бахир моргнул.
— А должен был?
Упыри были джиннами без достаточного количества магии, чтобы принять свои истинные формы. У него, должно быть, было достаточно магии.
— Вы можете превратиться в ифрита?
Бахир улыбнулся.
— Не до конца.
Это все объясняло. У него уже было достаточно магии, поэтому он миновал стадию упыря.
— Хорошо. — Кэрран наклонился вперед, в его голосе безошибочно слышались командные нотки. Внезапно все внимание сосредоточилось на нем. — Нам нужно ограничиться. Чем больше людей, тем больше потенциальных целей для одержимости джинном. Это буду я, Кейт, Бахир, Мэхон, Джордж. — Он взглянул на Мэхона. — Кто-нибудь еще?
— Я поговорю с семьей — сказал Мэхон.
— Я! — Джули вызвалась добровольцем.
— Нет, — сказали мы с Кэрраном одновременно.
— Но…
— Ты только что получила от объединенных родителей «нет», — сказал Лютер. — Ложись, ты проиграла бой.
— Я пойду. — Дерек вышел из тени в коридоре.
Кэрран задумался.
Дерек ждал.
— Хорошо, — наконец сказал Кэрран. — Кто еще?
— Я пойду, — сказал Лютер. — С оговоркой, что если джинн вселится в меня, один из вас убьет меня. Мой магический резерв слишком велик.
Кэрран посмотрел на Ника.
— Шесть рыцарей, — сказал Ник. — Включая меня.
— Этого должно быть достаточно, — сказал Кэрран.
Мэхон и Ник одновременно поднялись, направляясь к телефону. Я поднялась наверх, чтобы одеться.
Глава 21
КЭРРАН ВЪЕХАЛ на парковку перед зданием «Биозащиты», следуя за грузовиком Лютера. Дерек пошевелился на заднем сиденье. Он был таким тихим и неподвижным, что я почти забыла о его присутствии.
По дороге был момент, когда я подумала, что когда-нибудь будет по-другому. Но потом решила, что сошла с ума. Так будет всегда: каждые несколько месяцев ехать на верную смерть, пытаясь защитить людей, которых мы никогда больше не встретим. Некоторые люди занимались рисованием, некоторые пекли. Мы сделаем это, что бы, черт возьми, это ни было. Я просто не хотела умирать. Я не хотела, чтобы умирал Кэрран. Я хотела спасти Эдуардо.
Я хотела, чтобы все было как обычно, если не на несколько месяцев, то хотя бы на несколько недель.
Сегодня вечером магия разошлась вовсю. Когда я вышла из машины, меня обдал теплый ветерок. В воздухе чувствовалась перемена.
Темная тень скользнула по звездам над головой, когда угольно-черный крылатый конь пролетел по воздуху, кружа по двору. Арабские лошади никогда не были моими фаворитами. Они были преданны до предела и готовы были загнать себя до смерти ради отличного гонщика, но, на мой вкус, были немного взвинченными. Но эта лошадь была совершенна, от бархатной шерсти и шелковистой гривы до заостренных копыт ее изящных ног. Огромные крылья, черные, как полночь, распростерлись на ее плечах. Она скользила в воздушных потоках грациозным существом из ожившей легенды. Даже Мэхон наблюдал за ней, наполовину высунувшись из своей машины.
Я краем глаза посмотрела на Кэррана, когда он подошел и встал рядом со мной. Мы наблюдали, как лошадь мягко приземлилась на тротуар с Бахиром, припавшим к ее спине.
— Ты когда-нибудь хотел, чтобы было просто нормально? — тихо спросила я его.
— Да. Но тогда мы бы никогда не увидели ничего подобного.
Бахир с легкостью спешился.
— Где вы ее нашли? — спросила я.
Бахир погладил морду лошади.
— Это был не я, Амаль сама меня нашла.
Он прищелкнул языком в ее сторону. Амаль встряхнулась, и ее крылья исчезли.
Атланта с каждым днем становилась все более и более страннее.
— Пошли, — позвал Лютер. Мы последовали за ним в здание, вверх по лестнице, в дальний конец длинного коридора, где большие двойные двери были широко открыты. Перед нами раскинулась большая комната, лишенная мебели. Пол был покрыт меловой краской. У стен стояли бронзовые жаровни, наполненные углями, готовыми к розжигу. Должно быть, это была комната заклинаний.
Посреди комнаты, в защитном круге, нарисованном мелом на полу, небольшой кучей лежал Митчелл. Глифы вокруг оберега слабо светились — заклинание нанесло адский удар. На полу вокруг упыря валялись обрывки ткани. В кресле у стены сидела женщина и читала книгу.
— Кровь, — сказал Кэрран.
Я взглянула на Лютера.
— Мы пытались надеть на него смирительную рубашку, чтобы он не поранился. — Лютер вздохнул. — Он продолжает пытаться разбить себе голову об пол.
— А как все организовано во время технологий? — спросил Ник.
— Из пола выходят решетки, — сказал Лютер. — Сейчас они опущены, чтобы он не бросился на металл.
Я подошла к кругу.
— Митчелл.
Митчелл никак не показал, что услышал или учуял меня.
— Он не отвечает, — сказал Лютер. — Я пытался.
— Некоторое время назад я пыталась кричать, — сказала женщина. — Он замкнулся где-то глубоко в своей голове.
Я взглянула на линии круга. Он был разработан, чтобы удерживать магию внутри, а не снаружи. Хм. Я никогда раньше этого не делала, но у моего отца такое сработало.
Я притянула к себе магию. Она пришла нетерпеливой и готовой, как послушное домашнее животное. Я собрала ее вокруг себя, плотно упаковала и позволила ей подпитать мой голос, чтобы достучаться до Митчелла.
— Митчелл.
Лютер вздрогнул.
— Господи, Дэниелс.
Упырь развернулся, подняв свою деформированную голову, и перекатился на ноги. Я прошла вдоль границы круга. Упырь медленно поворачивался, приближая ко мне лицо. Вблизи мне стали видны пятна крови на краске внутри круга.
— Ты… — прошептал упырь.
— Ты чувствуешь ифрита? Он зовет тебя сейчас?
— Да-а-а.
— Ты знаешь, кто ты? — спросила я.
— Да-а-а… — Он опустил голову, но его взгляд пронзил меня. — Я пламя. Я бездымный огонь. Это, — он протянул ко мне руки, — моя тюрьма. Убей меня.
Я опустилась на одно колено. Он наклонился так близко, насколько позволяла граница круга. Нас разделяло всего три дюйма.
— Я могу исцелить тебя, — прошептала я. — Но это тебе будет стоить.
— Я заплачу.
— Остановись, — сказал Ник. — Она пообещает тебе весь мир, а потом сделает тебя своим рабом. Она ничего не может с этим поделать. Это у нее в крови.
— Подождите-ка, что это за разговоры об исцелении? — Лютер замахал руками. — Что происходит?
Взгляд Митчелла ни разу не дрогнул.
— Я бы предпочел быть рабом, чем быть таким.
— Если я исцелю тебя, ты должен будешь помочь мне сразиться с ифритом, — сказала я ему. — Ты сможешь найти его, когда станешь цельным?
— Да.
— Как только все закончится, ты поселишься здесь, под опекой Лютера. Ты будешь служить в отделе «Биозащиты» в течение пяти лет. — Это должно дать им достаточно времени, чтобы решить, что с ним делать.
— Да.
— Поклянись огнем, который горит в тебе.
Упырь открыл рот.
— Я клянусь.
Я встала, вытащила книгу из рюкзака и протянула ее Лютеру.
— Мне понадобятся эти принадлежности.
Он просмотрел страницы.
— Что это?
— Мы собираемся развить Митчелла до его надлежащего состояния.
— О, хорошо. Подожди, что?
***
УГЛИ БЫЛИ зажжены. Я закончила рисовать алхимический знак для эфира и почти закончила с символами. Митчелл сидел внутри двух треугольников. Сразу за двумя треугольниками на столе, рядом со спичками и маленьким пузырьком с моей кровью, ждал полгаллоновый стакан с прозрачной жидкостью — триметилборатом. Я прихватила его перед тем, как мы вышли из дома.
В комнате собралась группа коллег Лютера. Я познакомила его с теорией основного состояния джиннов, и он объяснил ее им. Реакция была, мягко говоря, неоднозначной. До меня донеслись голоса.
— Ты же понимаешь, что если это сработает, мы нашли лекарство от гулизма.
— Да, но лекарство хуже, чем болезнь. Мы не можем бегать по сельской местности, превращая упырей в джиннов.
— Технически они уже джинны.
— Это не относится к делу.
— Мы понятия не имеем, на что они способны.
— Что во флаконе?
— Ты хочешь сказать, что мы не должны этого делать? — спросил Лютер.
— Нет, — ответила женщина. — Я говорю, что это незаконно, опасно и, возможно, неэтично, но мы определенно должны это сделать.
— Да, согласен с Марго.
— Такая возможность выпадает раз в жизни.
— Просто в качестве эксперимента.
Маги.
— Что ты чувствуешь по поводу того, что она вытворяет? — Это, должно быть, Мэхон. Такое низкое рычание могло исходить только от него.
— Мы позволяем друг другу быть теми, кто мы есть, — сказал Кэрран. — Мне не обязательно должно нравиться все то, что ей приходится делать. Я люблю ее.
Я тоже тебя люблю. Просто запомни это после того, как увидишь, что я собираюсь сделать.
Я нарисовала последний круг вокруг символов. Обереги были самых разных видов, и этот не был сдерживающим, скорее, он функционировал как зеркало, фокусируя любую магию, попадающую в оберег, на существе внутри него.