Ближе к концу статья цитировала канцлера Эшкрофта: «К настоящему моменту мы полагаем, что диверсантом является иностранный агент, чья цель состоит в том, чтобы подорвать магическую мощь всего Аустермера. Магистериум не остановится ни перед чем, чтобы схватить преступника и восстановить порядок в нашем великом королевстве».
Девушка скомкала газету в руках. Нападение было совершено, когда она томилась в ловушке в его поместье. Он лгал репортерам, пока она лежала в постели в его доме.
Элизабет должна была остановить его, и время поджимало.
Тем не менее ответ на письмо оставил ее в полной неопределенности, что делать дальше. Несколько недель назад она не стала бы тратить время на такие мелочи, а направилась бы прямиком в Духовенство, стучась во все двери до тех пор, пока кто-то не отзовется. Теперь же понимала, что сделай это – ее тут же отправят обратно, откуда она пришла, а то и похуже. Элизабет рассчитывала заручиться поддержкой Харгрува и его добрым словом, чтобы доказать: она достойна того, чтобы к ней прислушались. Ожидание его ответа и восстановления доброго имени – вот что поддерживало ее этими долгими холодными и голодными ночами. Теперь у нее не осталось никого.
Нет… все же кое-кто остался. Натаниэль. Однако дни, проведенные в поисках, так и не приблизили ее к Хемлок-парку. Город был огромен, и она чувствовала, что может навеки затеряться в нем, становясь все более невидимой для окружающих людей до тех пор, пока совсем не исчезнет словно тень. Никто не предложил ей руку помощи. Большинство отказывалось удостоить ее даже взглядом.
Элизабет не знала, поведет ли Натаниэль себя иначе. Но если и был кто-то в Брассбридже, кому она все еще могла доверять, то это он.
Низкий худощавый молодой человек промелькнул неожиданно перед глазами Элизабет, заставив резко затормозить. Она застыла на тротуаре в толпе людей, проплывающих мимо. Это невозможно. Либо ее посетили галлюцинации из-за ее простуды, либо Сайлас появился внезапно из ниоткуда, будто девушка призвала его, мысленно произнеся имя его хозяина. Могла ли она обознаться?
Элизабет обернулась, ища его в толпе. Ее взгляд упал на худощавую фигуру, аккуратно ступающую сквозь полуденную суету. На молодом человеке была надета не зеленая ливрея, которую обычно носил Сайлас, а отлично пошитый костюм с безупречно повязанным вокруг бледной шеи галстуком. Но его волосы – ослепительно белые, собранные на затылке лентой, – их нельзя было спутать ни с чьими другими. Это не галлюцинация, он выглядел реальным.
Дрожа, она мгновение колебалась, а затем во весь дух припустила по улице под крики кучеров, перед колесами карет которых проскакивала. Элизабет бежала по тротуару, всматриваясь в толпу, но Сайлас пропал из виду. Она в спешке последовала в том же направлении, в котором двигался он, вглядываясь в витрины магазинов, мелькающих по пути. Ее собственное грязное отражение с тоской и отчаянием смотрело на нее оттуда, а голубые глаза лихорадочно блестели из-за простуды. Девушка замедлила ход, стараясь не замечать огонь, раздиравший ее легкие, пока она бежала.
Вот он. Проблеск белых волос скрылся за поворотом. Она поспешила за ним, не обращая внимания, что здания вокруг нее становились все более обветшалыми, кареты исчезали и сменялись повозками, нагруженными всяким мусором и тухлятиной. Кривые карнизы, увешанные грязным бельем, нависали над узкой улицей. В ее сырых темных углах пахло мочой. Сайлас выглядел белой вороной в этом месте, но никто не удостоил его взглядом. Тем не менее, этого нельзя было сказать о Элизабет.
– Куда это вы торопитесь, маленькая мисс?
Сердце ушло в пятки. Элизабет смотрела прямо перед собой, будто не замечая боковым зрением зловеще ухмыляющееся лицо мужчины. Как бы она ни надеялась, он не отстал. Позади под тяжелыми башмаками хрустнуло разбитое стекло, и несколько теней отделились от стены ближайшего здания.
– Я спросил, куда направляешься? Может, мы сможем помочь.
– Одари нас своей чудесной улыбкой, – проворковал другой мужчина.
Сайлас ушел слишком далеко, и его тень мелькнула за проезжавшей мимо повозкой. Элизабет попыталась позвать его, но ей удалось выдать лишь хриплый жалкий звук. Несмотря на это, он остановился и повернулся, сверкнув желтыми глазами.
Она не могла точно сказать, услышал ли он ее на самом деле или его реакция была лишь совпадением. У нее не было времени это выяснять.
– Сайлас, – прошептала она. А затем пустилась со всех ног.
Шаркающие звуки из-под ее башмаков полетели над брусчаткой. Когда мужчины попытались отрезать ей путь, она свернула в проулок, натыкаясь на бегу на ящики и поскальзываясь на сырых газетах. Крысы с писком разбегались по более мелким ответвлениям улицы, и девушка последовала за ними в надежде, что они-то уж точно знают хорошее место, чтобы спрятаться. Черные тени обволакивали ее, и ботинки скользили на чем-то осклизлом. В воздухе стоял гнилостный запах, а лужи, покрытые грязной пеной, блестели на брусчатке. Мучительно задыхаясь, она вбежала на задний дворик какого-то мясного магазинчика.
– Сюда! – раздался голос. Мужчины преследовали ее по пятам.
Элизабет доковыляла до конца улочки и повернула за угол, когда обнаружила, что попала в тупик. Здание, чья задняя стена запирала проулок, выглядело заброшенным: окна заложены кирпичом, дверь, когда-то выкрашенная в черный, облупилась и была заперта на амбарный замок. Она подергала дверную ручку, но без толку.
Раздался звук расплескивающих лужи шагов. Для Элизабет более не было смысла сохранять тишину, потому что ее преследователи уже должны были заметить этот отнорок. Подстегиваемая страхом, она подсунула пальцы под одну из деревянных досок, приколоченных поперек двери, и потянула ее со всей силы, отшатнувшись, когда та с пронзительным металлическим скрипом отошла от косяка и осталась у нее в руках. Кривые ржавые гвозди торчали из ее концов.
Это импровизированное оружие оказалось очень кстати. Один из мужчин появился в начале переулка: на его брюках виднелись засохшие пятна крови, волосы были коротко острижены, а исхудалые щеки покрылись струпьями. При взгляде в его глаза Элизабет охватило отвращение.
Он ухмыльнулся.
– А вот и ты, маленькая мисс. Что насчет улыбки?
– Не приближайся, – предупредила она, – иначе я ударю тебя.
Он пропустил ее слова мимо ушей. Улыбнувшись всеми своими пожелтевшими зубами, сделал шаг навстречу. Элизабет набралась смелости и ударила. Доска приземлилась на его плечо и застряла в нем. Упав на колени, он взвыл от боли, ища руками ее самодельное оружие. Когда она вырвала доску из его плеча, раздался чудовищный звук хлюпающей плоти. Кровь хлынула на кирпичную стену.
Потрясенная, Элизабет отшатнулась и уперлась спиной в дверь. Она поборола малефикта и сражалась с демонами, однако это было совсем другое. Это был человек. Неважно, какое зло он нес в себе, но он не превратится в кучку пепла и не перейдет обратно в Потусторонний мир, если умрет. Крики боли в ее ушах вызывали тошноту.
Officium adusque mortem. Было ли это ее долгом – сражаться с ним, даже рискуя лишить его жизни, если шанс спастись означал спасение большего количества людских жизней?
– Сюда, идиоты! – завопил мужчина, прижимая руку к влажному разорванному рукаву, опершись на стену и поднимаясь на ноги. Он смотрел на Элизабет, и кровь пузырилась под его пальцами. – И будьте осторожны – она вооружена.
В ответ не раздалось ни звука.
– Вы слышите меня?
В проулке стояла гробовая тишина.
– Хватит валять дурака! – рявкнул он.
Из-за угла раздался слабый звук, затем мягкий вежливый голос произнес:
– Не судите своих друзей так строго. Боюсь, они не в состоянии прийти вам на помощь.
– Это какая-то шутка? – Мужчина отскочил назад и обернулся. Весь цвет схлынул с его изможденного лица. – Что… что ты такое? – заикаясь, спросил он.
– Это очень сложный вопрос, – шепотом отвечал голос. – Видите ли, я – весьма древнее существо. Я добивался падения империй и видел смерть королей. Целые народы, канувшие в Лету, боролись когда-то, чтобы выведать секрет моего настоящего имени. – Он вздохнул. – А сейчас я поставлен в неловкое положение. Определенно у меня в планах не было таскаться по загаженным переулкам, чтобы прикончить парочку второсортных преступников, и уж точно не в этом костюме и новых туфлях.
Глаза мужчины едва не вылезли из орбит. Он попытался бежать, но это была ошибка. Элизабет не видела, что произошло после того, как он свернул за угол и пропал из виду. Она услышала лишь сдавленный крик, за которым последовала оглушительная тишина, от которой у нее зазвенело в ушах.
Девушка сползла вниз по двери, и доска из ее ослабевших рук со стуком упала на мостовую. Кашель сотряс все тело, словно она была кроликом в пасти огромного пса. Когда Сайлас показался в поле ее зрения, Элизабет сморгнула слезы. Он выглядел, как и прежде, но теперь на его лице красовалось пятно крови. Демон достал платок из нагрудного кармана и смахнул его, затем, скривив губы, посмотрел на испачканную ткань и выбросил его прочь.
– Мисс Скривнер, – сказал он, поклонившись.
– Сайлас, – выдохнула она, – я так рада тебя видеть.
– Любопытно. Это не то, что по обыкновению я слышу от людей.
– А что они обычно говорят?
– По большей части они либо кричат, либо непроизвольно справляют нужду. – Он внимательно изучал ее. – Что вы здесь делаете? Мы с мастером Торном полагали, что вы уже давно вернулись в Саммерсхолл.
У Элизабет не было сил объяснять Сайласу произошедшее в Ледгейте и рассказывать про Эшкрофта. Хлынувший из глаз во время очередного приступа кашля поток слез показался ей подозрительно обильным. Она знала, что не следует испытывать облегчение от присутствия Сайласа, ведь он демон, убийца и злейший враг хранителей, но, по крайней мере, не притворялся кем-то другим, и поэтому его можно было считать более достойным уважения, чем тех людей, которые встречались ей вне Саммерсхолла.