Элизабет выглянула в окно. Солнце висело низко в небе, просвечивая красным сквозь колючие кусты. Их спутанные ветви расступились, пропуская доктора Годфри и Беатрис, затем снова переплелись.
Она повернулась к Натаниэлю с открытым ртом. Его ярость прошла, но лихорадочный блеск в глазах остался.
– Идем, Скривнер, – весело сказал он. – Нам нужно поторопиться. Не возражаешь, если я на тебя облокочусь?
– Подожди, – запротестовала она, – тебе нельзя вставать с постели.
– Ох, это объясняет, почему мои ноги отказываются ходить. – Мужчина смерил меч в ее руке одобрительным взглядом. – Отлично, ты пришла подготовленной.
– Но… – Когда Натаниэль обмяк, она бросилась его ловить, чтобы тот не рухнул на пол. Он стал таким слабым, что не мог даже с первого раза ухватиться за ее плечи. – Куда мы идем?
Натаниэль рассмеялся, будто она задала совершенно бессмысленный вопрос.
– Конечно же, вызывать Сайласа. Мы вернем его.
Ее глаза расширились. Она не знала, что вернуть Сайласа возможно, но догадывалась, куда они пойдут, и Натаниэлю не нужно было говорить об этом вслух. Запретная комната – та, что находилась за запертой дверью.
Им потребовалась целая вечность, чтобы пройти по коридору, останавливаясь каждый раз, когда Натаниэль наваливался на нее, моргая и возвращаясь в сознание. Это, безусловно, была плохая идея. Если у Элизабет есть хоть капля здравого смысла, она сейчас же развернется назад и уложит его обратно в постель. Он не мог прогнать ее, как прогнал Беатрис и доктора Годфри; даже если бы захотел, то не сумел бы проделать путь до той комнаты в одиночку. Однако, как только эта мысль пришла в голову, совесть Элизабет взбунтовалась.
Он никогда не простит ей предательства, а она не могла оставить его таким: снова двенадцатилетним мальчишкой, не имеющим того, на кого можно положиться. Элизабет была единственным человеком, кто у него остался.
Когда они подошли к двери, Натаниэль пробормотал себе под нос енохианскую фразу и щелкнул пальцами.
Ничего не произошло. Он моргнул, непонимающе уставился на дверную ручку и выругался.
– Сайлас следил за всеми ключами. Обычно я просто…
Мужчина снова щелкнул пальцами, но безрезультатно. Магия исчезла. Она видела по лицу, как сильно это потрясло его. Он выглядел так, словно протянул руку перед собой, чтобы опереться, но не нашел там ничего, лишь пустоту. Теперь Натаниэль не знал, что делать.
– Подожди-ка. – Девушка подняла меч и саданула его рукоятью о дверную ручку. Первый удар оставил на ней вмятину. От второго она с грохотом упала на пол.
Натаниэль начал трястись. Элизабет с беспокойством посмотрела на него и обнаружила, что он смеется.
– Скривнер, – пробормотал он.
Она нахмурилась.
– Что?
– Просто… ты такая… – Натаниэль смеялся слишком громко, чтобы закончить фразу, при этом беспомощно задыхаясь от боли. Он сделал движение рукой, похожее на взмах молотка, заколачивающего гвоздь.
– Я думаю, ты выпил слишком много опия, – буркнула она и толкнула дверь, втаскивая его внутрь.
Вонь от эфирного горения внутри казалась удушающей. Оглядываясь, Элизабет ощутила, что затылок покалывает. Шторы были задернуты, света хватало лишь на то, чтобы разглядеть: комната пуста. Несколько небольших предметов, которые она не могла опознать, были разбросаны в центре, словно когда-то там жили дети, в беспорядке оставившие свои игрушки. Впервые за несколько недель она ощутила иллюзорное присутствие призраков этого дома – погибших родных Натаниэля. Осторожно опустив его на пол, она пересекла комнату и отдернула занавески.
Пыль закружилась на фоне солнечных лучей, хлынувших в помещение. Взглянув вниз, Элизабет отскочила в сторону. На досчатом полу под ногами была вырезана замысловатая пентаграмма, ее канавки почернели и покрылись грязью. Повсюду на полу темнели пятна крови, некоторые из них выглядели такими большими, что она подумала, не отмечают ли они места чьей-то смерти. Предметы, которые девушка заметила в самом начале, оказались наполовину растаявшими свечами, закрепленными в лужицах собственного воска в каждой из пяти вершин пентаграммы. Два других предмета ждали их на полу рядом с кругом: спичечный коробок и кинжал, клинок которого потускнел от пыли.
Она вспомнила слова Сайласа, сказанные им несколько недель назад: «Вы не захотите этого видеть». Именно здесь он был призван в царство смертных, далеко не один раз за долгую-долгую историю.
Натаниэль возился с коробком, его пальцы дрожали слишком сильно, чтобы вытащить спичку. Элизабет зажала меч подмышкой и взяла коробок у него из рук.
– Я хочу помочь, – сказала она. – Как это делается?
Он поднял на нее свои прозрачные глаза. Солнечный свет струился сквозь тонкую ткань его ночной рубашки, очерчивая линии тела. Он и сам походил на привидение.
– Ты уверена?
Это было хуже, чем использовать всевидящее зеркало, и даже хуже, чем украсть книгу из Королевской библиотеки. В первый день своего ученичества Элизабет поклялась защищать королевство от демонической магии. Если она поучаствует в призыве демона и слух об этом каким-то образом расползется, то даже шепот и малейшие подозрения могут навсегда перекрыть ей дорогу к возвращению в Великую библиотеку. Ни один хранитель больше не заговорит с ней. Она станет изгнанницей из того единственного мира, к которому когда-либо принадлежала.
Однако клятвы ничего не значили, если они требовали от нее оставить небезразличных ей людей в момент величайшей нужды. Если только так Элизабет могла стать хранителем, то это было ей не суждено. Она должна самостоятельно принимать решения о том, что правильно, а что – нет.
Хотя девушка молчала, Натаниэль видел ответ, написанный на ее лице. Его рука сжалась в кулак. Она подумала, что чародей попытается отговорить ее, но он произнес:
– Следи за тем, чтобы оставаться вне круга, не переходи черту. Это важно.
Элизабет неуклюже зажгла спичку забинтованной рукой и обошла пентаграмму. Каждая свеча словно символизировала принесение в жертву чего-то прошлого и начало чего-то нового. Так много пламени было в ее воспоминаниях: сияние свеч на гранатовой рукояти Демоноубийцы; Уорден Финч с красноватым отблеском факела на лице, спрашивающий, не водится ли она с демонами; Книга Ока, превратившаяся в пепел на ветру.
Вытряхивая последнюю спичку, она подняла глаза и увидела кинжал в руке Натаниэля. Прежде чем девушка успела среагировать, он провел им по своему обнаженному запястью, рядом со шрамом на предплечье. Это был лишь неглубокий порез, но вид крови, каплями выступающей на его коже, заставил ее сердце пропустить пару ударов от переживаний, которые она никогда не испытывала ранее. Когда юноша закончил, клинок выпал из его ослабевшей руки.
– Отойди, – произнес Натаниэль.
Он прижал запястье к краю круга, оставляя красное пятно на полу. Когда чародей заговорил снова, его голос отдавался эхом, полным древней силы:
– Кровью дома Торнов я призываю тебя, Силариатас.
Силариатас. Вот каким было настоящее имя Сайласа. Оно не выскользнуло у нее из головы, как другие енохианские слова, которые она слышала от Натаниэля, а застряло там, тлея, словно выжженное огнем на поверхности ее мыслей.
Солнце на улице скрылось за крышами, погрузив комнату в тень. Легкий ветерок потревожил застоявшийся воздух, погасив одновременно все пять свечей. Кольца на гардинах звякнули, когда зашевелились занавески. В центре пентаграммы появилась фигура.
На ней не было ничего, кроме белой ткани, свободно обмотанной вокруг талии. В своей наготе он казался не просто стройным, каким она видела его раньше, но худым и почти изможденным. Тени скользили по его ребрам, суставам запястий, острым лопаткам. Его формы выглядели такими изящными, словно все ненужное было стерто. Распущенные волосы ровным серебристым каскадом ниспадали на плечи, скрывая лицо. В месте, где меч вошел в его грудь, не было никакого следа. Он выглядел иначе, чем раньше – более красивым, более пугающим и менее похожим на человека, чем когда-либо.
Демон поднял голову и улыбнулся.
– Здравствуй, Натаниэль.
Глава двадцать восьмая
Какое-то время абсолютно ничего не происходило. Сидя на полу, Натаниэль смотрел на Сайласа. Выражение его лица было как у человека, который готов ринуться в бой, зная, что победит, лишь дорого заплатив за это. Элизабет ничего не понимала. Она не ждала радостного воссоединения, но это… что-то было не так. Что-то странное скользило в улыбке демона.
– Сайлас, – окликнула девушка, делая шаг вперед. – Ты в порядке?
– Стой! – Грубый приказ Натаниэля прозвучал резко, как пощечина. Он перехватил ее за запястье. – Не прикасайся к кругу.
Она с легкостью могла сбросить руку Натаниэля, но взгляд Сайласа заставил ее остановиться. Его зрачки были настолько расширены, что радужки казались черными, лишь по краям обрамленными желтым цветом, напоминающими солнце во время полного затмения. Во взгляде не осталось и следа от прежнего Сайласа; кажется, что он даже не узнал ее.
– Он не может пересечь линию, – объяснил Натаниэль, – но в тот момент, когда ты дотронешься до нее, заберет твою жизнь. Попросту убьет тебя.
Во всем этом не было никакого смысла. Еще вчера утром Сайлас приносил ей завтрак, помогал одеться к балу и застегивал сережки на ушах. Однако Натаниэль не предупреждал бы, будь это не так.
– Что с ним такое? – прошептала Элизабет.
Несколько минут Натаниэль сидел, прикрыв глаза. Пот блестел на его висках, склеив несколько прядей волос.
– Он голоден, – ответил маг после долгой паузы. – По обыкновению, демонов призывают сразу после того, как умирает их прежний хозяин. Когда они сыты, с ними проще сторговаться. Однако прошло уже шесть лет с тех пор как…
С тех пор как погиб Алистер Торн, подумала Элизабет. С момента последней уплаты Сайласу.
– Это не человек, – продолжил Натаниэль. – Когда он в таком состоянии, все то время, что мы провели с ним, все взаимопонимание, которого мы достигли, – все это не имеет значения. Голод слишком силен.