— Конлан?
Мне ответил низкий рычащий звук.
Вот дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Он перекинулся. Он превратился в львенка.
О Боже мой.
Я уставилась в глаза. Возможно, мне это показалось.
— Конлан?
— Рррр-ррхр-рваву.
Нет. Не показалось. Он перекинулся.
Я протянула руку, и Конлан забился поглубже под кровать.
Дерьмо.
— Конлан, выходи.
— Рррр-рххр!
Зазвонил телефон. Может, Кэрран. Я схватила трубку.
— Кейт Леннарт.
— Здравствуйте, — прощебетал слащавый мужской голос. — Я звоню из «Саншайн Риэлти». Вы заинтересованы в продаже своего дома?
— Нет. — Я повесила трубку и снова опустилась.
— Ррррвааау!
— Конлан Дилмун Леннарт, не рычи на меня больше. Вылезай из-под кровати.
Он попятился дальше в темноту, прижимаясь к дальней стене. Кровать весила тонну. Я, вероятно, могла бы приподнять ее край на несколько секунд, но это было все. Это принесло бы мне мало пользы.
Я могла бы взять метлу и тыкать в него ею. Этого было бы достаточно долго. Но тогда это могло бы еще больше напугать его. Может быть, мне надо сесть на пол и подождать?
Раздался звонок в дверь. Если вернулся посыльный, мы с «Сарратом» могли бы высказать ему свое мнение.
Я вскочила на ноги, подошла к окну и осторожно отодвинула занавеску, ровно настолько, чтобы видеть. На подъездной дорожке стоял «Джип» Стаи.
— Никуда не уходи, — сказала я Конлану.
В дверь снова позвонили.
Я вышла из спальни, закрыла дверь, сбежала вниз и рывком распахнула дверь.
Андреа ухмыльнулась мне.
— Наконец-то я сбежала. Лора назвала меня в лицо «Андреа Безжалостная». Ты можешь поверить этой суке? Подожди, пока я не расскажу тебе, что она сделала. Я должна была дать ей месяц на таскание камней. Мы можем перекусить…
Я схватила ее и втащила внутрь.
— Окааай, — сказала она. — И тебе привет, пусечка.
— Мне нужно, чтобы ты помогла мне поймать моего ребенка.
— Годовалый ребенок ускользнул от тебя. Как пали могущественные.
— Он прячется под кроватью. Мне нужно, чтобы ты помогла мне вытащить его.
— Почему ты позволила ему залезть под кровать?
— Заткнись, и пойдем со мной. — Я потащила ее вверх по лестнице.
— Ладно, ладно.
Я отперла дверь спальни и рухнула рядом с кроватью. Андреа распласталась рядом со мной.
— На что я смотрю?
Два сияющих золотых глаза уставились на нас в ответ.
— Арраавру рарраурур.
Она открыла рот. Он остался открытым.
Конлан снова прижался спиной к стене.
Андреа села и указала под кровать, ее голубые глаза открылись так широко, как только могли.
— Да, — сказала я ей.
— Когда? — пискнула она.
— Только что.
— Как он выглядит?
— Я не знаю. Ты сама увидишь, когда мы достанем его из-под кровати.
Мы обе снова заглянули под кровать.
— Хорошо, — сказала Андреа. — Хорошо, он перекинулся, так что он должен быть голоден. У тебя есть мясо?
— Все мясо заморожено.
— Что с тобой не так? — требовательно спросила она.
— Кэрран уехал на одну из своих охотничьих вылазок. Здесь только я и Конлан. Последние три дня я ем сэндвичи с салями и рамен.
— Зачем тебе делать это с собой?
— Потому что так проще?
— Чем ты его кормишь? — Она указала под кровать.
— Курица, овсянка, яблоки, овощи…
Андреа уставилась на меня.
— Я тебя вообще знаю? Что у тебя есть на десерт?
— Печенье.
— Твой сын — лев.
— Я это знаю!
— Печенье не поможет. Ты знаешь кого-нибудь из охотников на львов, которые заманивают в ловушки печеньем?
— Я не знаю никаких охотников на львов, и точка. И знаешь что, яблочный пирог у меня хорош.
— У меня для тебя новости, Кэррана интересовал не твой яблочный пирог.
Подловила.
— У тебя еще остались салями?
— Нет.
Андреа зарычала.
— Сходи за печеньем.
Минуту спустя мы сидели на кровати, уставившись на тарелку на полу с двумя шоколадными печеньями и маленькой лужицей меда.
— Я не думаю, что ты не понимаешь всю эту подноготную с хищными кошками, — сообщила мне Андреа.
— Он любит мед.
Мы сидели в тишине.
— Это не работает, — прорычала я.
Ее глаза заблестели.
— Тебе следует попробовать позвать: кис, кис-кис-кис.
— Я прибью тебя, и никто не найдет твоего тела.
Она усмехнулась.
Еще минута. Из-под кровати донеслись звуки приглушенного жевания.
— Он что-то ест. Что он там может жевать?
Андреа нахмурилась.
— Электрические провода. Старые салфетки. Дохлых жуков.
Кейт Леннарт, мать года. Чем вы кормите своего сына? Дохлыми жуками, которых он находит под кроватью. Я спрыгнула с кровати.
— Нам нужно вытащить его немедленно.
Андреа закатила глаза.
— Я говорила тебе, что ты долбанутая мамашка?
— Через минуту я стану адской мамашкой. — Я присела на корточки у кровати. — Ты поднимаешь, я хватаю.
— Хорошо. — Андреа ухватилась за край массивной кровати и рывком подняла ее, словно та ничего не весила. Черный львенок размером с маленького чау-чау метнулся к ней. Я бросилась на него и промахнулась. Он зарычал и вцепился зубами в голень Андреа.
— Оу!
— Не роняй кровать на моего ребенка!
Я схватила Конлана за шиворот и дернула к себе.
— Убери его от моей ноги! — взвыла Андреа.
Я просунула руку под мохнатое горло Конлана и сжала, в моем голосе звучала сталь.
— Отпусти. Отпусти прямо сейчас.
Андреа зарычала, и звук, вырвавшийся из ее горла, был чисто гиены. Я сжала сильнее, применяя удушающий захват. Конлан разжал зубы и ахнул. Я откатилась в сторону, переместив сына так, что приземлилась на него сверху, и Андреа уронила кровать. Пол содрогнулся.
Красное пятно расползлось по ее джинсам.
— Твой сын укусил меня!
— Прости.
Конлан взбрыкнул подо мной. Я держала крепко.
— Он укусил меня! — Она указала на свою ногу.
— Он ничего не может с этим поделать. От тебя пахнет гиеной, и ты страшная.
— Я не страшная. Я хорошая! Я раз двадцать с ним нянчилась. Я угощала его мороженым! Неблагодарный мальчишка!
Паршивец оставил попытки сбросить меня и распластался на полу. Я встала. Конлан встряхнулся. Он выглядел точь-в-точь как львенок. Его мех был черным и бархатисто-мягким, с едва заметными дымчатыми полосками, а уши круглыми и пушистыми. Он моргнул и подергал ушами. Я рассмеялась.
— Он очаровательный, — сказала Андреа. — Я все еще злюсь, но он такой пушистый. Малышка Би раньше была такой же пушистой.
— Раур-раур, — сказал ей Конлан.
Я протянула руку и щелкнула его пальцами по носу.
— Нет.
Он отпрянул, как наказанный котенок, и моргнул.
— Ты укусил тетю Андреа. Мы не кусаем своих друзей.
Конлан заметил тарелку и подошел к ней. Розовый язычок выскользнул у него изо рта. Он слизнул мед.
— Теперь видела все, — сказала Андреа. Она задрала штанину джинсов и показала мне красную рану на голени. — Я почувствовала, как его зубы царапнули кость. У него чертовски острый укус. Прям лев.
— Прости.
— О, тебе придется придумать что-нибудь получше, чем «прости». Твой сын напал на альфу клана буда. — Она сморщила нос, глядя на меня.
— Оно уже закрывается, ты, большой ребенок.
— Заведение закроется лучше, если ты угостишь меня поздним обедом и «Маргаритой».
Конлан дочиста вылизал тарелку, забрался ко мне на колени и прижался. Он, похоже, весил не менее тридцати пяти фунтов. Вероятно, ближе к сорока.
— С обедом, возможно, придется подождать. Вот что я тебе скажу: проведи для меня ускоренный курс по малышам-оборотням, а я угощу тебя нашей домашней сангрией.
Сангрия начиналась как эксперимент. До того, как образовался лес площадью в пятьсот акров, кто-то в этом районе, должно быть, выращивал виноград у себя на заднем дворе, потому что мы наткнулись на поляну с несколькими старыми лозами. Кристофер упомянул, что вырос на винограднике в Калифорнии, я попросила его научить меня делать вино, одно привело к другому, и теперь я готовила лесную сангрию. Я также посадила несколько лоз на заднем дворе, но они были слишком молоды, чтобы давать плоды.
Глаза Андреа загорелись.
— Ты приготовила новую порцию?
— Ага.
— Договорились. Обычно они меняются при рождении, а затем примерно раз или два в неделю, так что у тебя есть шанс привыкнуть к этому. Но твой мальчик никогда раньше не перекидывался, поэтому ваши промежутки могут отличаться.
У нас всегда все было не так.
— Как долго это длится?
— Он вернется назад, когда ему для чего-то понадобятся руки или когда он устанет. Те же правила, что и у взрослого оборотня: одна смена, может быть, две в сутки, а после этой секунды ему нужно вздремнуть. Малыши еще не знают своих пределов, так что будь готова к тому, что он попробует две смены подряд и шлепнется прямо на лицо. Это забавно. Они просто подпрыгивают и падают.
В последний раз, когда он упал и получил шишку на лбу, я, как летучая мышь из ада, загнала его к Дулиттлу.
Андреа села рядом со мной.
— Не унывай. С детьми все просто. Проблемы создают подростки. Не успеешь оглянуться, как он станет подростком, и Кэрран начнет учить его полуформе.
— Остановись.
— Худшее позади. Он хорошо сложен, он пропорциональный, нигде не торчат странные кости…
— Я серьезно, остановись.
— Ладно, ладно. Итак, что еще? О, ему придется немного поучиться, выясняя, что он может делать в каждой форме. Некоторые вещи происходят инстинктивно. Например, если он за чем-то гонится, он может перекинуться, не задумываясь. Но часто они пытаются укусить предметы, находясь в человеческом обличье, или меняют форму и хотят держать свою бутылочку. Малышка Би таскала ложку во рту, когда превращалась в гиену. Это было так смешно. Я нарезала ей мясо, а она хотела, чтобы я кормила ее им с ложечки. Подожди, пока я не скажу Рафаэлю.