— Кто настучал?
Он вздохнул.
— Никто. Я видел это в твоих глазах, когда мы сражались с отцом. Как насчет твоей ответственности как жены и матери? Как насчет этого?
— А что насчет этого?
— Ты убьешь себя. Или ты убьешь его, и это убьет тебя. В любом случае, ты бросишь меня и сына. Думаешь, Конлана будет волновать, что ты пожертвовала собой? Это утешит его, когда он будет плакать из-за того, что тебя нет рядом?
— Он будет жив, чтобы плакать. Ты будешь жив. Это все, что меня волнует. Мы с отцом связаны. Пока жив один из нас, жив и другой. Ты думаешь, я хочу этого? — Я повернулась к нему. — Я бы сделала что угодно, лишь бы было еще немного времени. Десять лет. Пять. Год. Любое время, чтобы быть с вами обоими, но он приближается. Он уже пытался убить Конлана. Единственный способ обезопасить его — убрать отца из уравнения.
— Роланд будет не единственным врагом, который будет у Конлана.
— Да, но прямо сейчас он хуже всех. Я не хочу этого делать, Кэрран. Я не жду этого с нетерпением. Но если мне придется умереть, чтобы наш сын мог жить, чтобы моего отца остановили, тогда я убью этого сукина сына, даже если я тоже умру.
— Я понял, — сказал он сухим голосом.
— Если мне придется это сделать, не пытайся меня остановить.
Он взял меня за руку. Я позволила ему.
— Я не буду тебя останавливать, — сказал он. — Это твоя жизнь. Это твой выбор, что тебе с ней делать. Я пытался остановить тебя в прошлом, но это никогда не срабатывало. Это бессмысленно. Ты будешь делать то, что решила.
Я ожидала сражения. Это было слишком просто.
Он одарил меня взглядом Царя Зверей.
— Но если я соглашусь на это, тебе придется смириться с тем, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что дело не зайдет так далеко.
— Включая превращение в бога.
— Включая это. Мне нужно было обновление. Это был единственный способ получить его.
— Но ты — не ты, Кэрран.
Он ухмыльнулся, показав мне зубы.
— Все еще я.
— Чушь собачья. Ты видел лицо Барабаса? Что произойдет, когда оборотни начинают тебе поклоняться?
— У них не будет шанса. Так или иначе, всему приходит конец. — Он сказал это с ужасающей окончательностью.
Пути назад от божественности не было. Это было смертельно. Это будет разъедать его, медленно, но верно, постепенно меняя его, пока мужчина, которого я любила, не исчезнет. Он знал это и все равно пошел на это.
Он сделал это ради меня. Он отказался от свободной воли, чтобы я выжила. Ох, Кэрран.
Если мы каким-то образом выживем, я останусь с ним навсегда, живя ради проблесков моего прежнего Кэррана в боге.
— Что произойдет, когда технология будет в зените?
— Ничего не случится. Эрра оценивала мою божественность. Ее еще недостаточно, чтобы сделать меня богом. Со мной все будет в порядке.
Он притянул меня к себе, обнял и вдохнул мой аромат.
— Я никогда тебя не отпущу.
Я уткнулась лицом в изгиб его шеи.
— Придется.
— Нет. — Он поцеловал мои волосы. — Ты и я, Кейт. Мы навсегда. Конлан вырастет и пойдет своим путем, а мы с тобой все еще будем вместе, ссорясь из-за того, кто кого спасет.
Он обнимал меня, пока я тихо плакала у него на плече и желала всем, что у меня было, жизни, которой у меня не будет. Что хорошего в бессмертии, если люди, которых ты любишь, не могут быть рядом с тобой?
Впервые в жизни я пожалела, что вернулась магия.
Наконец, я успокоилась. Слез хватило всего на пару минут, но мне показалось, что прошла вечность.
— Нам придется рассказать Конклаву, — сказала я.
Кэрран поморщился.
— Да. Им это не понравится. Они приняли бы огненного мага, но дракон — это не то, с чем они могут справиться.
Я знала это. Лютер однажды дал мне разъяснение. Мы жили в эпоху хаоса, никогда не зная, одержат ли верх магия или технология, и что они нам преподнесут. Человеческий разум не был создан для того, чтобы справляться с постоянной неопределенностью. Вместо этого он стремился найти порядок и последовательность, некую закономерность, своего рода логическое уравнение, где за конкретным событием всегда следовало определенное следствие. Вода испарялась при нагревании до точки кипения. Солнце всходило на востоке и садилось на западе. Все магические волны, в конце концов, пошли на убыль. Нам удалось выделить правила из хаоса. Эти основные убеждения поддерживали наш рассудок, и мы защищали их любой ценой, в противном случае дом логики, построенный на этих основаниях, разваливался бы, и мы бы скатывались в безумие.
«Старшее существо не может проявиться, если нет вспышки» — основной постулат. Дракон был подавляющим существом, существом такой силы и опустошения, что ничто в нашем арсенале не могло сравниться с ним. Это было похоже на столкновение с метеоритом. Теоретически мы знали, что горящий космический камень может упасть с неба в любой момент и убить нас, но мы отказались зацикливаться на этой возможности. Мысль о том, что дракон может проявиться в любой момент и напасть на город, а защиты от него нет, была настолько пугающей, что наш мозг нажимал на тормоз, отвергая такую возможность. И этот дракон не просто проявлялся. Он был умен и хитер. У него была армия, и он хотел вторгнуться. Нам понадобились бы неопровержимые доказательства, чтобы вытащить коллективный разум Конклава из песка.
— Я знаю, что Конклав нам не поверит, — сказала я. — Нам придется убедить их.
— Для этого потребуется весь город. — Он погладил меня по руке. — У нас есть только один шанс создать эту коалицию. Если мы пойдем с огненным магом, а Нейг проявится как дракон, выяснится, что мы знали и намеренно скрывали это.
— Тогда альянс развалится.
Он кивнул.
— И когда придет твой отец, некому будет сражаться с ним.
«Джип» уехал. Светловолосый водитель быстро свернул. Джули.
— Куда она поехала? — Мне стало интересно.
— Понятия не имею.
Когда мы шли обратно к шраму, я повернулась к нему.
— Тебе следует сдаться, и позволить гриве отрасти.
— Угу. А потом мы сможем засидеться допоздна, и ты заплетешь ее в косы и вплетешь в них ленточки…
— Разве ты не хочешь похвастаться своими красивыми волосами, Златовласка?
— Я покажу тебе волосы.
Я приподняла бровь.
— Это что, какая-то угроза?
— Подожди и все узнаешь.
ГЛАВА 14
Я ПОВЕСИЛА трубку и бросила на телефон злобный взгляд. Он не пискнул и не убежал прятаться под кухонный стол. Жаль.
В окна лился утренний свет. В моей любимой кружке медленно остывала половина моего утреннего кофе. В доме было тихо.
Прошлой ночью, приехав домой, мы забрали сына у Марты, выполнили минимум необходимых действий по поддержанию личной гигиены и отключились втроём на нашей огромной кровати. Мне приснился кошмар, что ночью вдарили технологии и разорвали Кэррана на части. Я проснулась в холодном поту. Потребовалось несколько минут, пока Кэрран держал меня, чтобы мое тело избавилось от чувства паники.
Как только мы встали, пришла Джордж и забрала Конлана, и мы разошлись. Кэрран пошёл к Джордж, чтобы созвать Конклав, а я стала звонить из нашего дома. Я не хотела, чтобы он уходил. Магия действовала всю ночь. Технологии могли ворваться в любую минуту, но он вёл себя так, будто ничего не случилось. Никто не знал, насколько он был человеком, а насколько… богом, а моя тётя всё ещё не выходила на связь. Но провести весь день, цепляясь за мужа, чтобы убедиться, что он не исчезнет, было невозможно. Нам нужно было собрать Конклав, а собрать всех влиятельных людей Атланты в одном месте было всё равно, что вырвать зуб, только гораздо менее весело.
Зазвонил телефон.
— Это Эми из «Саншайн Риэлти»…
— Вычеркните меня из своего списка звонков, или я найду вас и заставлю пожалеть об этом. — Я повесила трубку. Отлично. Теперь я перешла к угрозам. Какой козел-садист звонит по одному и тому же номеру двадцать чертовых раз в течение недели, приставая к незнакомым людям с просьбой продать их дом?
Я допила кофе. Это был первый раз, когда я смогла прийти в себя за несколько дней. Я вспомнила, что мне нужно было разобраться во многих вещах, но у меня не было возможности сделать это, пока они происходили, и теперь я просто не могла собраться с силами.
Теперь Кэрран был теофагом, как и Кристофер, только гораздо более развращенным. Он съел шесть воплощений различных животных-богов. Только время покажет, переживет ли он технический сдвиг. Думать об этом было все равно, что подставлять шею и ждать, когда обрушится топор.
Джули исчезла после спасения Ровены. Я позвонила Дереку и в Гильдию, и в последний раз, когда ее видели, она уезжала из Кингз-Роу на максимальной скорости. Она вернется. Если она куда-то уезжала, у нее обычно была на то веская причина.
Дракон собирался вторгнуться в город. Дракон, брат которого убил большую часть моей семьи. Когда я, наконец, расскажу Эрре, она будет вне себя. Она, должно быть, подозревала, что в этом замешан дракон, но я сомневаюсь, что она догадывалась, что он и наш древний враг были связаны. Этот разговор пройдет хорошо, я просто знала это.
Нам всего лишь надо убедить город во вторжении дракона без каких-либо доказательств.
А мой отец все еще готовил наступление.
Я чувствовала, что меня недостаточно, чтобы ходить вокруг да около.
По крайней мере, Ровена была жива. Хоть что-то я сделала правильно.
Кто-то постучал в дверь. Я подошла и открыла ее.
Сайман стоял на моём пороге с большой лампой в стиле «Тиффани», которая поместилась бы на прикроватном столике, в одной руке и спортивной сумкой в другой.
— Ты отказался от богатой и интеллектуальной жизни и решил продавать лампы от двери к двери?
— Прикалываешься, — сказал он. — Возможно, я нашел способ пообщаться с суанни.
Я отступила в сторону, впустила его и заперла за ним дверь.
— Это еще одна вещичка из коллекции Дэвида Миллера? — спросила я.
Дэвид Миллер был магической версией идиота-гения. Жестокая шутка природы или судьбы, он вообще не мог пользоваться магией, но каждый предмет, к которому он прикасался при жизни, приобретал какую-то случайную силу. Сайман потратил целое состояние, чтобы собрать вещи Миллера после его смерти.