— Знаю. Слишком невероятное совпадение. Я думала то же самое по поводу так называемого самоубийства моего отца. Он не мог приложить пистолет к виску сразу же после того, как был найден мертвым его партнер.
— Какого черта! — Калеб вдруг остановился прямо посреди зала. — Разве ваш отец не принял яд?
Увидев, что пары вокруг смотрят на них с жадным любопытством, Люсинда понизила голос до шепота:
— Нет.
— Проклятие. Он был убит. Почему вы, черт возьми, не сказали мне об этом?
Калеб схватил ее за руку и потащил из зала в сад. Там он остановился и взял ее за плечи.
— Я хочу знать, что произошло с вашим отцом, — потребовал он.
— В него стреляли, но сделали так, чтобы это выглядело, будто он сам нажал на курок. Но я уверена, это убийство.
Энергия бурлила вокруг них. Люсинда почувствовала силу дара Калеба.
— Вы, безусловно, правы.
Люсинда ощутила невероятное облегчение.
— Мистер Джонс, не знаю, что и сказать. Вы единственный, кто мне поверил.
Глава 17
— Все взаимосвязано, — тихо сказал Калеб.
— Что взаимосвязано? — Она слегка запыхалась от танца и холодной энергии, которая завихрилась вокруг нее. — Вы что-то смогли прояснить?
— Да, благодаря вам. Мне с самого начала этого дела следовало задать очевидный вопрос, а я был слишком занят тем, чтобы выследить Халси.
— А что это за очевидный вопрос?
— Каким образом убийство вашего отца и его партнера связаны с кражей вашего папоротника?
— Я не понимаю. Разве между этими событиями есть связь?
— А вот это, мисс Бромли, я и должен установить.
— Но вы чувствуете, что связь есть?
— Я должен был понять это раньше. Могу лишь сказать, что я немного отвлекся.
— У вас и так было полно дел. Вы выследили и разогнали секту. Поняли, что человек, назвавшийся Ноксом, был на самом деле безумным ученым, которого вы давно искали. Не говоря уже о том, что вы нашли тело миссис Дейкин и удостоверились, что я не причастна к убийству лорда Фэйерберна. Так что неудивительно, что вам не пришло в голову заняться убийствами, произошедшими полтора года назад.
— Это все незначительные вещи, — возразил Калеб. — Меня отвлекло совсем другое.
— Другое?
— Я полагаю, что смерть вашего жениха тоже связана со всем этим. Просто должна быть связана.
Люсинда изумилась:
— Неужели вы думаете, что между смертью мистера Глассона и всеми этими убийствами тоже есть связь?
— Это единое целое. Теперь мне ясна вся схема. Просто в мой мыслительный процесс вклинилось нечто гораздо большее, и оно отвлекло меня.
— Вот как? — Она удивленно смотрела на него. — И что же это за отвлечение, которое оказалось настолько сильным, что заставило даже талантливого мистера Джонса совершить ошибку?
— Вы, — просто сказал он.
— Что? — только и смогла вымолвить она.
Он обхватил ее лицо своими сильными руками.
— Это вы меня отвлекли, Люсинда. Я еще не встречал никого, кто бы настолько спутал все мои мысли, как вы.
— Это что-то не похоже на комплимент.
— А это вовсе не комплимент. Это констатация факта. Более того, я думаю, что не смогу сосредоточиться, если не узнаю наверняка, что и я являюсь для вас таким же отвлечением.
— О, — прошептала она. — Да. Да, вы тоже меня отвлекаете, сэр. И даже очень.
— Я рад это слышать.
Его губы сомкнулись на ее губах.
Все ее чувства вдруг вспыхнули, и темный сад словно озарился светом. Всего несколько минут назад цветы, высаженные по краям террасы, прежде невидимые в темноте, превратились в крошечные разноцветные фонарики, трава стала изумрудной, а высокие кусты стали похожи на сверкающие зеленым стены. Вокруг вибрировала энергия жизни, заряжая чувства Люсинды.
Калеб прижал ее к себе. Его губы скользнули вниз по шее.
— Вы хотите меня, Люсинда? — спросил он довольно грубо. — Я должен это знать. Не знаю, смогу ли я сосредоточиться на чем-либо, пока не получу ответа.
Люсинда уже давно отказалась от надежды испытать силу страсти. Но сейчас страсть пронеслась по всему ее телу будто вихрь. Она никого не предаст, если позволит себе отдаться этой страсти. Она рискует лишь собственным сердцем, и риск большой. Но мысль никогда не испытать тот восторг, который ожидают ее в объятиях Калеба, была гораздо страшнее. Лучше полюбить и потерять.
Люсинда провела рукой по его лицу.
— Я желаю вас, Калеб. Вы этот ответ хотите услышать?
Он снова впился губами в ее рот. Музыка и приглушенный шум голосов из зала растаяли в каком-то другом измерении. Приводящая в трепет энергия вибрировала в темноте ночи.
Люсинда обняла его за шею и открыла рот. Она не сразу поняла, что Калеб поднял ее на руки и понес в глубь светящегося сада.
— Я чувствую исходящий от вас жар, — сказал он.
— А я чувствую ваш, — сказала Люсинда и провела пальцем по линии его подбородка.
— Сад — это ваш мир. Каким он сейчас вам кажется?
— Волшебным. Живым. Каждое растение, до самой тонкой травинки, испускает слабый свет. Я вижу тысячи оттенков зеленого в листве деревьев. Цветы светятся.
— Похоже на волшебный пейзаж.
— Так оно и есть. А что видите вы?
— Только вас. — Калеб остановился перед низким темным зданием. — Откройте дверь.
Она нащупала ручку и толкнула дверь. Внутри было тепло и стоял сильный аромат сухих трав и цветов — лаванды, роз, ромашки, мяты, розмарина, тимьяна и лавра. В лунном свете Люсинда увидела темные пучки растений, свисающих с потолка. На полу стояли корзины с такими же пахучими травами.
— У меня тоже есть такой сарайчик, — сказала она.
— Здесь мы будем одни.
Калеб медленно опустил ее на ноги. В углу стоял стул, и Калеб использовал его как засов, сунув ножку в ручку двери. Потом подошел к Люсинде.
— Вы обо всем подумали.
— Да.
Очень осторожно Калеб снял с нее очки, отложил в сторону и снова обнял ее.
Она так дрожала от возбуждения и предвкушения, что ей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не потерять равновесие.
Потом он повернул ее к себе спиной и начал расстегивать крючки платья, одновременно целуя ее плечи.
— Слава Богу, вы не носите эти чертовы стальные корсеты.
— Общество практичной одежды считает их вредными для здоровья, — пояснила Люсинда.
Он засмеялся.
— Не говоря уже о том, что есть моменты, когда они являются помехой.
Он начал спускать вниз сначала лиф, а потом и уложенную в несколько ярусов юбку платья, пока оно не оказалось у ее ног. Люсинда осталась в тонкой сорочке, панталонах, чулках и туфлях.
Она расстегнула сюртук Калеба и сунула под него руки, наслаждаясь жаром его тела. Калеб торопливо освободился от сюртука, снял галстук и расстегнул рубашку. Люсинда прижала ладони к его груди.
— Нам нужна постель, — сказал Калеб.
Он перевернул стоявшую поблизости корзину и вывалил на пол целый ворох сухих растений. За ней последовала вторая, потом третья и четвертая, пока на полу не образовалась огромная куча. Ее аромат был таким сильным, что Люсинде захотелось тут же зарыться в пахучий ворох.
Калеб набросил свой сюртук на душистое сено и опустил Люсинду на импровизированную постель. Под тяжестью их тел травы примялись и выбросили в воздух еще больше пьянящей энергии.
Он лег рядом с Люсиндой, полуприкрыв ее своим телом, и положил руку ей на грудь. Что-то шевельнулось внутри Люсинды. Она услышала тихий сдавленный крик и не сразу поняла, что он вырвался из ее собственного горла.
— Тише, — приказал Калеб. Его голос прозвучал так, будто он подавил смех. А может, и стон. — Мы ведь не хотим привлечь внимание тех, кто вдруг решит совершить вечернюю прогулку по саду?
Она моментально очнулась от своего транса. Вряд ли ее репутация в глазах света могла опуститься еще ниже, но было бы более чем оскорбительно, если бы ее застали раздетой в объятиях мужчины. Некоторые вещи женщина просто не может пережить.
— Не бойтесь, — сказал Калеб. — Я услышу, если кто-то приблизится. Я не очень-то хороший охотник, но отличный слух — это наша фамильная черта.
— Вы уверены?
— Вы сомневаетесь, что я смогу защитить вас? Он был тверд, как гранитная скала.
— Я вам доверяю, — прошептала Люсинда, удивившись, что произнесла эти слова. Однако их правдивость потрясла ее до глубины души. — Я действительно вам доверяю, Калеб Джонс.
Он склонился над ней и поцеловал — медленно и почтительно. Люсинда поняла, что это была своего рода печать, которой он скрепил свою клятву.
Люсинда прижалась к нему, наслаждаясь тяжестью его мускулистого тела. Он прикасался к ней так, будто она была редкой, экзотической орхидеей.
Люсинда вздрогнула, когда рука Калеба оказалась у нее между ног, и замерла.
— Мне надо почувствовать ваш жар, — прошептал он. Она раздвинула бедра, сначала неуверенно, а потом с чувством все возрастающего возбуждения. Его рука скользнула по чулку вверх к обнаженной ноге поверх подвязки. Интимность этого прикосновения была почти невыносимой. Трепет прокатился по всему ее телу.
— У вас есть все, о чем настоящий алхимик мог только мечтать, — сказал Калеб. — Все секреты полуночи и огня.
Он гладил Люсинду нежно и осторожно, находя чувствительные места. Она глубоко вдохнула. Все ее мышцы были напряжены. Это растущее напряжение каким-то образом так смешалось с экзотической энергией трав, что Люсинда уже не могла отличить нормальное от сверхъестественного.
Желая так же близко узнать Калеба, как он узнавал ее, Люсинда непроизвольно провела рукой по его телу.
Он уже расстегнул брюки, и ее пальцы нащупали его твёрдую плоть. Вздрогнув, она отдернула руку. Калеб замер.
— Вы находите меня… неприемлемым? — прошептал он с болью в голосе.
— Вы более чем… приемлемы. — Люсинда прижалась лицом к его груди, радуясь, что в темноте не видно, как краска залила ей лицо. — Просто я не ожидала, что… этого приемлемого так много.
Люсинда почувствовала, как затряслась его грудь.