Тем не менее некоторые подозревали, что те по-прежнему оставались иудеями, и пытались извлечь из этого выгоду в собственных целях. Многие христиане в Европе считали иудаизм неразрывно связанным с оккультными силами и могущественной магией. Например, Пико делла Мирандола, христианский мыслитель и оккультист, живший в XV веке, утверждал, что самым могущественным языком в мире является иврит, поскольку именно на нем Бог обращался к Адаму и Еве. Еврейский мистицизм, возникший в XII веке в виде Каббалы, впоследствии почитался как экзотическая и древняя форма магии. Многие христиане отчасти фанатично верили, что большинство евреев обладают знаниями о сверхъестественном, поэтому отсылка к человеку, который «родился евреем» (и предположение, что его переход в христианство был лишь прикрытием), придавала больший вес утверждениям Уисдома. Незрячесть практикующего наделяла его дополнительным авторитетом: слепота издавна ассоциировалась с более тонким восприятием мира духов. Если слепой еврей, владеющий оккультными искусствами, утверждал, что где-то зарыты сокровища, Генри бы в это поверил.
Было ли дело в убедительном источнике Уисдома или в количестве денег, которые он обещал, но Генри не сомневался, что стоит попробовать. Он выдал 20 ноблей (около 3 фунтов 13 шиллингов) на расходы, и в день Нового года Уисдом и Ниниан отправились на север. Через три недели Ниниан вернулся один и с пустыми руками. Они снесли крест и раскопали место, где должны были быть зарыты деньги, но ничего не нашли. Уисдом, опасаясь буйного нрава своего клиента, отказался возвращаться с плохими новостями. В этот момент можно было бы ожидать, что Генри полностью откажется от авантюр мага. Но у Уисдома имелся еще один план, как раздобыть деньги, самый рискованный и всерьез грозивший всем причастным лицам смертной казнью.
Истинный образ странствующего еврея, проезжавшего через Брюссель. Филипп Якобус Бреполс
1800–1833. The Rijksmuseum
Дав Генри несколько недель на то, чтобы остыть, в первую неделю Великого поста Уисдом и Ниниан снова обратились к нему. По всей видимости, они прибыли в Вестминстер, где Невилл тогда играл в теннис, ставший особенно популярным во время правления Генриха VIII, так как, возможно, Уисдом не был уверен, что его впустят, если он отправится непосредственно к Невиллу домой. Так или иначе, Уисдом утверждал, что у него есть окончательное решение всех бед молодого лорда, и предложил убить жену Генри. По его мнению, жили они без любви, а леди Энн была достаточно благочестивой женщиной, чтобы сразу попасть на небеса. Это пошло бы на пользу им обоим и позволило бы Невиллу снова жениться: по собственному выбору, на том, кого он полюбит и кто принесет приличное приданое. Возможно, Уисдом планировал предложить любовное заклинание, чтобы подобрать подходящую невесту.
Важно помнить, что в этой истории мы опираемся на показания Генри Невилла, которые он давал в тюрьме в 1546 году, где находился за попытку убийства. В документе утверждается, что Генри пришел в полный ужас от такого предложения и не дал на него добро. Возможно, так оно и было, но тогда кажется странным, что он еще два раза встречался с Уисдомом, по-видимому случайно, сначала в Мургейте, а затем в Мурфилдсе. Это само по себе подозрительно. Мурфилдс, как следует из названия[114], был болотистой местностью за стенами Лондона. Он выходил за пределы непосредственной сферы влияния местных властей: хотя теоретически к XVI веку район управлялся Лондоном, на практике за городской чертой контроля, по сути, не было. Кроме того, здесь располагалось известное пристанище нищих и пациентов Бетлемской психиатрической больницы. Таким образом, это было не то место, где обычно проводил время молодой аристократ, если только он не пытался остаться незамеченным.
Это наталкивает на мысль, что встреча была не случайной, а организованной заранее. Вот почему кажется очень маловероятным, что Невилл отверг предложение Уисдома в Вестминстере — не в последнюю очередь потому, что, когда они встретились в Мургейте, Уисдом сообщил, что волшебство уже свершилось. Он наложил заклятие, чтобы убить и Энн Невилл, и отца Генри, сэра Ральфа. Наследство не только принесло бы Генри финансовую свободу, но и сделало бы его гораздо более привлекательным женихом: учитывая эти обстоятельства, кажется правдоподобным, что он заказал смерть своих близких. Но, возможно, услышав новость, Генри об этом пожалел. Встреча в Мурфилдсе состоялась на следующий день, и известно, что на нее вместо Уисдома пришел его отец. Вскоре после возвращения домой Генри потребовал от Ниниана помочь ему схватить Уисдома и отдать властям. План состоял в том, чтобы заставить Уисдома во всем признаться герцогу Саффолку в Барбикане, прежде чем в предстоящих убийствах обвинят Невилла.
К счастью для Уисдома, герцогу Саффолку нездоровилось в тот день, когда Генри привел мага в Барбикан, и у него было достаточно времени, чтобы напугать Генри и переубедить его. Ведь по новому закону Генриха VIII все — от ангельского кольца до поиска сокровищ и заклинания убийства — каралось смертной казнью. Уисдом спросил Невилла, хочет ли тот быть повешенным как обычный преступник только потому, что злится на него. Невилл, очевидно, ответил отрицательно.
К счастью для всех вовлеченных в дело, заклятие Уисдома не сработало: Энн и Ральф оставались в добром здравии, и можно допустить, что они даже не подозревали о покушении. В конце концов, разумеется, слухи все равно до них дошли. Как именно — остается загадкой, но, возможно, дело в том, что в 1546 году кредиторы Генри потребовали оплатить игорные долги (Уисдом исчез задолго до этого). Его поместили во Флитскую тюрьму — мрачное место, предназначенное в основном для должников, — и история, предположительно, всплыла именно там, пока он горько жаловался на то, что магия не решила его проблемы. Однако, когда стало известно, насколько далеко он зашел с колдовством, Генри, похоже, искренне испугался за свою жизнь. Он в панике написал несколько писем сэру Уильяму Пэджету, члену Тайного совета короля, в которых во всем признался и умолял ходатайствовать о его освобождении. Прошло несколько месяцев, и в конце концов его выпустили на свободу. И сэр Ральф, и леди Энн ходатайствовали за Генри, хотя остается спорным, делали они это из любви или ради сохранения репутации семьи. К счастью, Тайный совет счел, что Генри не представлял реальной угрозы королевству, и, поскольку никто на самом деле не погиб, проявил снисхождение. Возможно, помогло и то, что Генрих VIII скончался в январе 1547 года, пока Невилл находился в тюрьме. Когда его сын, Эдуард VI, взошел на трон, целый ряд законов был отменен, включая Билль 1542 года о борьбе с колдовством. Невилл явно выиграл от того, что новое правительство стало меньше беспокоиться о магической активности в Англии.
Насколько глуп был Генри Невилл? И насколько необычна его история? Действительно, редко встречается столь подробный отчет о событиях, и Генри, возможно, уникален тем, что за шесть месяцев перепробовал такое количество схем получения денег. Однако сам по себе способ, которым он пытался разбогатеть, не считался чем-то необычным. Генри был одним из многих молодых аристократов, кто крутился при королевских дворах Европы в раннее Новое время, пытаясь поддерживать роскошный образ жизни, какой едва ли мог себе позволить. Традиционные способы получения денег — например, взимание налогов с земель, которыми они владели или управляли, или надежда на подарки от покровителя, стоящего выше по социальной лестнице, — срабатывали только в том случае, если человек имел контроль над этой землей или если его очень любили. Многие представители аристократии (особенно молодые люди, еще не вступившие в права наследства) не могли похвастаться ни тем ни другим. Как и во многих историях, с которыми нам довелось познакомиться, Невиллом руководило чувство отчаяния. Это не тот интуитивный страх, присущий, должно быть, людям, когда болели их дети или когда они теряли все свои мирские блага, но тем не менее дела его обстояли плохо. Невилл, должно быть, чувствовал, что движется по нисходящей спирали, все глубже погружаясь в долги и отдаляясь от семьи. Любой выход — даже незаконный, опасный и дорогостоящий — привлекал его внимание.
Том Рейкуэлл в камере тюрьмы Флит. Гравюра Т. Кука по мотивам картины У. Хогарта
1797. Wellcome Collection
Магия, к которой обратился Генри, также была весьма распространена. Мы уже видели, что кольца удачи и другие талисманы у аристократов составляли часть гардероба: Невилл не был ни первым, ни последним, кто испробовал подобные меры. Он также не был единственным, кто задумался об убийстве своей семьи. Убийство супруга — то, о чем мечтали многие, но лишь немногие решались воплотить. Так, в следующей главе мы столкнемся с отцеубийством, а также брато- и детоубийством, совершенными жестокими людьми, которые были решительно настроены добиться своей цели. Однако из всех схем обогащения, предложенных Невиллу, охота за сокровищами оставалась, пожалуй, самой распространенной. А возможно, и самой эффективной, что станет ясно из следующей истории.
Конечно, денежные проблемы волновали не только представителей социальной элиты. Даже те, кто дал обет бедности, время от времени нуждались в деньгах. Это относилось и к Уильяму Стэплтону, которого мы впервые встречаем в 1527 году. Уильям был монахом, но не по собственному желанию. Должность мирского священника, живущего в приходе и обслуживающего паству, вполне бы ему подошла, чего точно нельзя сказать о монашеском образе жизни. Уильяму не хотелось вставать в три часа ночи, чтобы помолиться, и подвергаться наказаниям, если это не удавалось. Он устал и хотел уйти — и желательно как можно скорее, ведь он снова проспал и знал, что придется совершать очередную епитимью.
К сожалению, попасть в монастырь было недешево, и его родители (предположительно) выложили приличную сумму за то, чтобы он стал членом аббатства Святого Бенета в Норфолке. Единственным способом отказаться оставался выкуп своего права выйти из духовного сана: непростая задача, учитывая, что Стэплтон отказался от всего мирского имущества. Нужно отдать ему должное, Уильям действовал в соответствии с правилами, по к