Темная воронка обморока затянула меня ровно в тот момент, когда по рации на связь вышел Ларк… и я впервые услышала такой жесткий голос.
Глава 29
– Живая?
– Не знаю.
– Вроде дышит. Проверь.
– Тебе надо – ты и проверяй.
– Ладно… посвети ей в лицо.
Тихие, едва различимые голоса настойчиво пробивались сквозь пелену забвения.
– Ты можешь светить ровнее!
– Не могу. Они смотрят на нас.
– Да плевать. Я ни хрена не вижу.
Моей шеи коснулись холодные пальцы. Я хотела было дернуться, но тело не слушалось и отказывалось подчиняться командам.
– Дышит, – уверенно заключил мужской голос, отдаленно знакомый, но у меня никак не получалось вспомнить, кому он принадлежит.
– А чего она тогда не шевелится? – спросил второй… тоже знакомый.
– Без сознания.
– И долго она так будет валяться?
Секундное молчание, за которым последовало тихое, но возмущенное шипение:
– А чего ты меня-то спрашиваешь? Откуда я могу знать.
– Может, все-таки померла?
– Мертвые, Зак, не дышат! – процедил кто-то сквозь зубы. – Не тупи!
Я втянула носом воздух. Ощущение реальности возвращалось ко мне с каждой секундой, снимая пелену желанного забвения. Совсем рядом я услышала невнятные звуки, нечто похожее на женский плач и приглушенные многоголосые стоны. Создавалось впечатление, что вокруг полно народу, но кроме двух парней никто не говорил.
Я приоткрыла глаза. Темно.
– Мойлер? Гляди-ка.
Кто-то, придерживая меня за плечи, помог принять вертикальное положение, сесть на холодный бетон и прижаться затылком к стене. Теперь стоны стали отчетливее, приобрели выразительную форму и заполонили собой все пространство. А вот былой запах смерти на удивление отсутствовал. Зато его замещал другой, такой же неприятный, но терпимый… запах сырости и земли.
– Эй? – меня легонько ударили по щекам, приводя в чувство. – Живая?
Кажется, я вспоминаю, кому принадлежит этот голос.
– Д-да, – хрипло выдохнула и открыла глаза. Меня выворачивало наизнанку, язык еле двигался, и тело отказывалось слушаться, словно это не мое тело вовсе. Такое тяжелое, неподъемное и пустое. Нет, это не может быть моим телом! Мое легкое, наполненное магией, а не это чугунное.
– Рыжая? – кто-то снова легонько потрепал меня за плечо. – Ты как? В порядке?
Слабый светляк замер на уровне моего лица. Я поморщилась. Глаза защипало от резкого света, пронзившего кромешную тьму.
– Господи, уберите это от меня, – взмолилась я, отталкивая чужой сгусток магии, – я же сейчас ослепну!
Светляк тут же подпрыгнул вверх и зацепился лапками за потолок. Черные тени расступились.
Сфокусировав взгляд, сначала я увидела приветливое лицо Зака, молодого парня с дредами, который потерял любовь всей своей жизни в изоляторе. Он просиял неожиданной улыбкой, как только понял, что я пришла в себя, и сбивчиво что-то затараторил. Вроде что-то о потрошителях, но я не стала слушать, не до этого. Перевела взгляд и увидела еще одну мужскую тень. Мойлер склонился надо мной и, в отличие от Зака, особой радости от встречи не испытывал. Но это он привел меня в сознание и все еще придерживал за плечо, чтобы я не сползла по стене вниз. Привычной толстовки с глубоким капюшоном на нем не было, только потрепанная черная футболка, в рваных дырах на груди, как от когтей, и старые джинсы.
Я слабо улыбнулась, но на вопрос: «как ты себя чувствуешь?» – решила пока не отвечать. Тем более что чувствовала я себя омерзительно и дышала через силу. Магии, с которой я прожила двадцать четыре года, больше не было. Ее не было! Резерв заполнила безвозвратная пустота, выжженное пепелище, от которого становилось так холодно и тяжело, что хотелось выть. Странно, что Стенли меня не убил, я была уверена, что больше никогда не открою глаза. Хотя если подумать, смерть не так уж и плохо, особенно после всего пережитого.
Я притянула колени к груди, заметив, как в темноте шелохнулась едва заметная серая тень. Вроде как женская фигура с растрепанными длинными волосами, в рваном платье и с босыми ногами. Прищурившись, я присмотрелась… и таких теней – женских и мужских – здесь оказалось больше дюжины. Люди жались к сырым стенам, покрытым плесенью, и тихо всхлипывали. Кто-то рыдал в голос, кто-то смиренно сидел, уставившись в одну точку, но больше всех убивалась молодая девушка с короткой стрижкой, в летнем топе, оголяющем живот, и в потертых алых шортах. Вся в грязевых разводах, с неглубокими царапинами на теле, в земле и темной слизи, она изо всех сил барабанила по закрытой железной двери кулаками, единственной двери, которая была в этом темном мокром подвале, и что-то громко орала на своем языке… вроде арфинском, но я не возьмусь точно утверждать.
– Мы в аду? – равнодушно спросила я, осматривая несчастную компанию пленников. У многих глаза горели тринадцатым резервом, у кого-то четырнадцатым, даже нашлась парочка человек с одиннадцатым. Мужчины, а их здесь было в меньшинстве, в темноте я разглядела лишь троих, не считая Зака и Мойлера, они либо так стойко держались, что даже подземелье не сломило их, либо успели окончательно смириться и теперь на всех смотрели с отрешенным безразличием. Один из них, особо широкоплечий, высокий, с внушительными габаритами и бицепсами на руках, явно борец или вроде того, стонал сквозь зубы и зажимал ладонью кровоточащую рану на боку. То, что рану оставили острые когти потрошителей, сомневаться не приходилось. – Что это за место? – я поежилась. Здесь очень холодно. – Это ведь не «Стен», да?
– «Стен»? Что еще за «Стен»? – Зак в ответ на мой вопрос нахмурился и отрицательно мотнул дредами. – Мы на заброшенной часовне.
– В Кримзес-Сити?
– С чего бы? В Нероне, конечно.
– А-а-а, – протянула я, – теперь понятно, почему мне так хреново. Еще одна телепортация.
Парни переглянулись.
– Думаю, тебе хреново по другому поводу, – все же решил сказать Мойлер. В изоляторе он не был таким разговорчивым. Видимо, беда действительно сплачивает. По крайней мере, с Заком они сплотились вполне себе неплохо. – Ты знаешь про свой резерв?
Меня замутило. Я отвернулась, уткнулась взглядом в пол, залитый уже запекшейся от времени кровью, не в силах больше смотреть на этих несчастных людей.
– Знаю, – коротко ответила я, представляя, как выгляжу со стороны. Хотя нет, лучше вообще не представлять, а то еще чего доброго разревусь. А тут и так у всех горя хватает, лишние слезы ни к чему. Интересно, у меня белые глаза, как у Амалии? Тусклый зрачок, а вокруг него полностью выцветшая радужка?
– У тебя нулевой резерв, – на всякий случай уточнил Зак, присаживаясь рядом со мной. – Эти уроды и до тебя добрались?
– Если под «этими уродами» ты подразумеваешь капитана дневной стражи, то да – добрались. А магию я выжгла сама.
Я поежилась. Выжгла сама… как же ужасно это звучит. Никогда! Никогда в жизни я и подумать не могла, что произнесу эти слова в здравом уме. Это как быть палачом и смертником одновременно – самостоятельно отрубить себе голову на эшафоте. Сделать это непросто, но если приложить усилия и хорошенько постараться, то нет ничего невозможного. Вот и я… хорошенько постаралась. Судорожный всхлип сам собой сорвался с губ. Я умру без магии, как же это глупо после всех испытаний, после жизни с Ричардом, после Обители. Надеюсь, не зря. Ларк наверняка получил мое послание, но вот что он с ним сделал потом? Неизвестно. Может, вообще выкинул, посчитав его шуткой?
Я передернула плечами, отгоняя мысли о Леннере, от воспоминаний становилось только хуже. Я подняла взгляд к потолку, от слизи покрытого мхом и плесенью. На темные силуэты, скорчившиеся на полу, я пыталась не смотреть. От такого безысходного зрелища на душе разливалась боль. И боль эта была почти осязаема.
– Эй? – Мойлер тоже опустился на пол с другой стороны от меня. – Тэс, да? – Я кивнула. – Не переживай. – Парень приобнял меня за плечи. Я не стала отстраняться. Сил не было, да и смысла тоже, а может, мне просто нужна поддержка. – Скоро все сдохнем, так что резерв не играет никакого значения.
– Спасибо, – я закатила глаза, – успокоил так успокоил.
– Обращайся.
Время тянулось медленно. Когда я немного пришла в себя и смогла обходиться без опоры, встала на ноги и, не обращая внимания на тошноту, головную боль и чувство пустоты внутри, изучила свою новую камеру заточения. Небольшой подвал. Пять метров на пять метров, гостевой зал в студенческом общежитии был примерно такого же размера. Зато потолок бесполезно высокий. Подойдя к арфинке, я подергала массивную ручку на железной двери. Как и ожидалось – заперто. Окон и других дверей тоже нет. Только полупрозрачная шторка, отделяющая общее пространство подвала от импровизированного санузла в виде дыры в полу.
Миленько…
Я провела пальцем по мокрой стене. Вязкая энергетическая слизь и ржавчина. Одна камера хуже другой. Да что же у меня за жизнь-то такая?
Рухнув обратно на пол рядом с Мойлером, который, в отличие от большинства похищенных магов, внушал хоть какое-то доверие и силу, я уткнулась лицом в колени и стала просто ждать. Чего ждать? Не знаю. Кажется, я уже заранее смирилась со всем, что будет дальше. Ни страха, ни волнения я не испытывала. Лишь немного жалости к себе – но как без этого? Я только что лишилась магии и надежды на спасение. Хуже и придумать нельзя. А в остальном наступило полное безразличие. Эмоциональное отупение. Как будто все чувства разом умерли. Может, это побочный эффект от опустошения резерва?
Прошло больше трех часов терпеливого ожидания, прежде чем исцарапанная и укрепленная магией с двух сторон железная дверь с жутким скрежетом отъехала в сторону. Пленные кинулись врассыпную, прижимаясь к стенам, прячась друг за друга, сбиваясь в небольшую, дрожащую стайку, которая вряд ли даст отпор, если потребуется. Я не пряталась и не убегала. Я осталась сидеть там, где и сидела, не поднимая головы. Какая разница, кто пришел? Если это не стражи, то мы все обречены.