Засыпая в теплых объятиях, я впервые не боялась за свою жизнь. Мужчина. Мой мужчина. Он уже все решил. И у меня нет оснований ему не доверять.
Глава 31
– Слушается дело гражданского мага – Тэсии Рейтли, заключенной Обители один дробь триста пятнадцать, – верховный судья, строгий на вид мужчина в черной мантии с эмблемами конгресса, взмахнул рукой, создавая посреди зала мое подробное досье, повисшее в воздухе. Я удивленно посмотрела на характеристики основателей Обители в самом конце. Все четыре стража отзывались обо мне крайне положительно, то же самое можно сказать про характеристики Ларка и Лесли. – Итак, – судья занял место во главе длинного стола, по обе стороны от него сидели представители конгресса и до боли знакомые мне члены комиссии, – прошу вас, мистер Бронкс, пусть сторона обвинения выскажется первой.
Мистер Бронкс, один из адвокатов Ричарда – скользкий, неприятный тип с маленькими глазенками, которые взирали на присяжных с непомерным презрением. На первом суде он всеми силами пытался доказать конгрессу, что прилюдная казнь самое лучшее наказание для убийцы верховного, то есть для меня.
– Мои доверители, семья мистера Харриса требует пожизненного заключения для подсудимой, – сухо произнес Бронкс, раскладывая перед собой какие-то документы, – ни о каком досрочном освобождении не может идти и речи, как и о снижении срока заключения, а также…
Я обняла себя за плечи и устроилась на высоком, неудобном стуле, выслушивая длинную, скорее всего, заученную речь и наблюдая за ходом пересмотра дела по другую сторону стеклянного изолятора, предназначенного для обвиняемых. В прошлый раз, год назад, я была так измучена недельным пребыванием в изоляторе и напугана вполне реальными перспективами оказаться в Обители, что едва могла стоять на ногах. Сегодня все иначе. Я украдкой покосилась на Леннера. Капитан ночной стражи в военном камзоле и со знаками отличия на груди сбивал с толку всех присутствующих гражданских магов в зале, которые пришли поглазеть на открытое заседание, где впервые проходил пересмотр дела пожизненно заключенной Обители. Капитан Нерона? Да еще и адвокат заключенной? Странное сочетание. Конгресс так вообще был против присутствия Леннера на заседании, тем более в качестве моего адвоката. Наверное, все понимали, что опытный в судебных делах верховный маг – серьезная проблема для стороны обвинения. Но несмотря на недовольство конгресса, у судьи и комиссии не нашлось весомых аргументов, чтобы не допустить Леннера до суда. Конгресс был вынужден уступить. Потерять некроманта и единственного действующего на данный момент капитана столицы они не могли.
– Спасибо, – судья отвлек меня от размышлений, кивнув пламенной речи Бронкса, принимая позицию адвокатов Ричарда – засадить меня навечно в Обитель. – Мистер Леннер, прошу вас.
Я со злорадством проследила, как у адвокатов повытягивались лица, стоило только Леннеру начать говорить.
Капитан ночной стражи меньше чем за час сделал то, что должен был сделать любой другой адвокат на моем первом заседании – соотнести заклинание смерти, от которого умер Ричард, с моим уже бывшим резервом магии. Некромант указал на все ошибки следствия, чем вызвал недовольные гримасы не только у адвокатов, но и у представителей конгресса. Мужчины в деловых костюмах, с ярко горящими глазами и прилизанными дорогущими лосьонами волосами, неоднозначно переглянулись. На этот раз самым высокопоставленным вершителям судеб не удалось прикинуться идиотами и закрыть глаза на элементарные вещи.
Я облегченно выдохнула, когда прозвучало первое решение. Сердце забилось с такой силой, что пришлось прижать ладони к груди. Я не могла сплести заклинание смерти, значит, его сплел сам Ричард. Никакого предумышленного убийства не было и быть не могло. Присяжные и верховная комиссия единогласно согласились переквалифицировать мое хладнокровно спланированное убийство в убийство по неосторожности.
– Превышение самообороны? – Бронкс заливисто расхохотался. Какой же мерзкий у него смех, вымученный и фальшивый. – Что за бред?
Капитан нахмурился и посмотрел на него пылающим черной магией, ну о-очень выразительным взглядом, в котором кроме жестокой пожирающей бездны ничего не осталось. Впору бы попятиться, но адвокат лишь вздрогнул и прокашлялся. Черная магия пугает даже верховных. Не все привыкли работать с некромантами.
– Ваш подопечный был немощным? – любезно поинтересовался Леннер, испытующе рассматривая скользкого, пронырливого Бронкса, который на обладателя черной магии почему-то старался не смотреть. – Может, мистер Харрис был инвалидом, а мы не знаем?
– Конечно, нет! – возмутился Юрген, мужчина в возрасте лет шестидесяти – шестидесяти пяти в толстых очках, которые занимали половину лица и скрывали за стеклами не только глаза, но и брови, и половину лба. Еще один адвокат семьи Ричарда. Чертовы Харрисы! Сыночка Ричарда от первого брака за всю жизнь я видела лишь один раз, на первом заседании, когда тот пришел убедиться, что я больше никому не доставлю хлопот своим существованием. Насколько знаю, у них с отцом отношения наладились лишь после смерти Ричарда, когда многомиллионное наследство представителя конгресса перешло в руки сына, минуя жену и приемных детей – нас с Филиппом. Мать не хотела в тюрьму, поэтому отказалась от всего, только бы богатый наследник оставил ее в покое. – Чтоб вы знали, мистер Леннер, – Юрген поправил очки, окатывая капитана холодным презрением, – мистер Харрис был выдающимся верховным магом и прекрасным отцом. Это могут подтвердить многие, в том числе и некоторые из представителей конгресса, а их слово является неоспоримым.
– Прекрасный отец? – словно не расслышав, переспросил Леннер и сдержанно усмехнулся, намекая на абсурдность данного заявления. – Вы противоречите сами себе, уважаемый. На месте семьи покойного мистера Харриса я бы потребовал свои деньги назад. Вам явно переплачивают за работу.
Адвокат фыркнул и промокнул платком вспотевший лоб.
– И в чем же вы нашли противоречия, мистер Леннер?
Капитан прищурился. Хищно, почти плотоядно.
– Мистер Юрген, вы нервничаете? – учтиво осведомился страж, внимательно изучая движения мужчины. – В вашем возрасте лишние нервы ни к чему, поберегите здоровье. А если вы и впредь намерены искажать правду в своих заявлениях, мне придется настаивать на вашей дисквалификации. Мало того что это непрофессионально, так еще и неуважительно по отношению ко мне и всем здесь присутствующим.
Я заметила, как судья метнул на адвокатов пристальный взгляд. И судя по неодобрительно сжатым в узкую линию губам, не только некромант почувствовал ложь со стороны изворотливых адвокатов. Прекрасная работа – всеми правдами и неправдами выгораживать садиста и домашнего тирана.
– Дело в том, – пояснил Леннер, медленно, но уверенно продолжая разрушать все обвинения, повешенные на мои плечи год назад, – что исходя из ваших слов, прекрасным отцом мистер Харрис все же не был, если, как вы настаиваете, его приемная дочь заранее спланировала жестокое убийство. Мне, а также полагаю всем присяжным в зале, безумно интересно услышать, какие же мотивы подвигли горячо любимую дочь на убийство? Без мотива ваши доводы, увы, ничего не стоят. Как адвокат, вы должны понимать, что без мотива нет и состава преступления. Я хочу услышать, чем вы руководствовались, обвиняя мою подзащитную в преднамеренном убийстве.
Бронкс облизал губы, не зная, что ответить, и в итоге отвернулся. Подумав, Юрген выдвинул нелепую версию о моем желании завладеть наследством Ричарда, но так как у меня была своя квартира на границах Нерона и высокооплачиваемая работа, конгресс не принял эту версию во внимание. Несмотря на кислые мины адвокатов, мой пожизненный срок снизился до вполне реального летоисчисления. Если пятьдесят лет в стенах Обители можно назвать реальным сроком. Адвокаты, конечно, расстроились, но оспаривать решение не стали. Да и смысл? Все понимали, что выжить я все равно не смогу. Какие к черту пятьдесят лет? Почему я ни разу не видела стариков в Обители? Все просто – их там нет! Жизнь в тюрьме, где основатели устраивают настоящий ад, зависит от условий заключения, но в целом не превышает пяти лет. Надо быть откровенной, никто не выдержит пять лет в аду. Чего уж говорить о пятидесяти… Это просто смешно.
– Давайте не будем забывать о событиях минувшей недели, – Леннер, категорически несогласный с решением конгресса, мигом стер гадкие улыбки с лиц всех жаждущих моего заключения под стражу. – Во-первых, моя подзащитная оказала неоценимую помощь следствию, что необходимо учитывать при принятии окончательного решения. Центр управления Нерона еще вчера обратился к главе конгресса с ходатайством об освобождении всех заключенных, которые так или иначе были задействованы в следственном процессе. И во-вторых, резерв и магия мисс Рейтли на данный момент соответствуют всем нормам первого резерва, следовательно, я требую относиться к моей подзащитной как к верховному магу конфедерации со всеми вытекающими снисхождениями, прописанными в регламенте для этого статуса.
Я поежилась. Все в зале, более ста человек, не считая присяжных, комиссию и адвокатов, устремили на меня свои взгляды. Нервные импульсы прошлись по телу и тут же слились с кожей. Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя, и невольно, краем глаза, заметила в толпе гражданских магов знакомое лицо. В груди что-то сжалось до крошечных размеров, и у меня с трудом получилось удержать подступившие слезы. Белокурая девушка с каким-то глупым огромным плакатом в руках, требующим моей свободы, сидела на первой трибуне и что-то возмущенно кричала, при этом бурно жестикулируя. Естественно, никто из присяжных или комиссия ее криков не слышали, магия блокировала зал, где проходило заседание. Не может быть… Сандра! Неожиданно она повернулась в сторону стеклянного изолятора, где я находилась в полном одиночестве, стараясь держать спину прямо и не реагировать на жестокие, обидные, провокационные высказывания со стороны семейства Харрисов и их адвокатов. Губы дрогнули и невольно растянулись в улыбке. Сандра подпрыгнула на скамье, замахала руками, плакатом, что-то закричала надрываясь, пока сидевший рядом мужчина не схватил ее за руку и не заставил замолчать. Та снова слилась с толпой, больше не привлекая на себя ненужного внимания. Ее брат, а я уверена, что высокий блондин с шестым резервом магии в глубине темно-васильковых глаз – ее кровный брат, помахал мне рукой, жестами показывая, что все будет хорошо. Я кивнула. Близкие, но не родные люди, иногда могут дать больше, чем кровные родственники. Поддержку, например, или любовь. Хотя, может, мне просто не повезло с родственниками… или Ричард все испортил до такой степени, что даже после его смерти уже ничего не восстановить. Я помню детство и знаю, что мать нас очень любила, но иногда обстоятельства вынуждают людей менять свои приоритеты. Это как выживание. Родительница не справлялась с долгами после смерти мужа, моего родного отца. В результате ее бы засадили за решетку, а нас с Филиппом отправили бы в приют для обездоленных. Ричард стал решением многих проблем, забрав нас к себе домой и женившись на матери, но этот неравный союз был обречен на провал с самого начала, когда Харрис никому из нас не позволил взять свою фамилию и составил брачный договор исключительно в свою пользу. За долгие годы под его подчинением мы все стали друг для друга совершенно чужими людьми.