— Ты распутаешь это дело, — сказал он. — Если бы Джим не поручил тебе это, то я бы сам попросил тебя.
— Спасибо за доверие. Значит, получается никто не может подтвердить, что ты отправился домой?
Рафаэль пожал плечами.
— Нет. Если бы я знал, что мне понадобиться алиби, я бы позаботился о том, чтобы провести ночь не в одиночестве.
— Удивительно, что не позаботился.
Он не поддался на провокацию.
— Прошло уже сорок восемь часов, а у нас нет зацепок. — Его тон дал мне понять, что это не критика. Его люди были убиты. Наверняка, сейчас Рафаэль очень зол, раздавлен и испытывает боль.
— Я бы так не сказала. Ты же знаешь, как это работает: медленно, но уверенно двигаемся к финишной прямой.
— Знаю. — Он смотрел на дорогу. — Сегодня мне пришлось подписывать бумаги о выплате пособий по случаю смерти.
Должно быть, это было ужасно.
— Ник приходил ко мне. У него сейчас тяжелые времена.
— Не у него одного, — добавил Рафаэль. — Черт, мне следовало знать о хранилище. Я должен был знать, что оно там.
— Не вини себя, — сказала я ему. — Я весь день изучала пресс-конференции Джамара, там и словом не упоминалось ни о каком хранилище. Ты ничего не упустил. Информации просто не было изначально.
— Ты, действительно, думаешь, что Анапа как-то причастен к этому?
— Я не знаю, он ли это сделал. У него нет судимости. Никаких парковочных штрафов. Его компания безупречно чиста, хотя у меня не было времени копнуть глубже. Вдобавок ко всему, я битый час потратила на поиск информации о нем в библиотеке, но абсолютно ничего не нашла. Мы не встречались с ним лично, но он догадывается, что находится под пристальным наблюдением. К тому же его люди разузнали все обо мне.
Рафаэль внимательно посмотрел на меня.
— Его секретарша любезно напомнила мне, что Орден больше не на моей стороне.
— Аа.
Что «аа»? «Аа» — очень плохо? «Аа» — Я понимаю? «Аа» — так тебе и надо?
— Они знают, кто я, знают, что я настырная. Почему бы не потратить десять минут, отвечая на мои вопросы? Потом я просто уйду, и все счастливы.
— Думаешь, он что-то скрывает?
Я вздохнула.
— Не знаю. Пока все поиски информации ведут в тупик. Если не считать взлома и проникновения, эта вечеринка — моя лучшая надежда.
Рафаэль усмехнулся:
— Ты и «взлом»?
— Подумывала об этом, — призналась я. — Я обнаружила, что у него хорошо защищена крыша и много камер наблюдения. Он, скорее всего, предусмотрел увлекательный маршрут для незваного гостя — в тех местах, где камеры не следят, бьюсь об заклад, напичканы всевозможные ловушки. Поэтому, вместо этого, я бы, наверное, проникла через подвал. Но опять же, поскольку он нечасто бывает в конторе, особого смысла в этом нет.
Рафаэль уставился на меня. Мне хотелось, чтобы он уже перестал так делать. Каждый раз, когда этот мужчина поворачивался ко мне, мое сердце продолжало пытаться вырваться из груди в тщетной попытке плюхнуться к его ногам. И, между тем, мои руки хотели обхватить его за горло и придушить. Хорошо, что за все эти функции пока отвечает мой мозг.
— Кто ты и что ты сделала с Андреа?
— Это новая и еще более неудачная версия меня. Или продвинутая, в зависимости от того, как на это посмотреть.
Он отвернулся, сосредоточив взгляд на дороге.
— Думаю, быть неудачниками — это то, что нас объединяет.
— Нет, это я всегда была неудачницей. А вот ты был испорченным.
Линия челюсти Рафаэля напряглась.
— Я работаю с шестнадцати лет, шесть дней в неделю. Я построил свою компанию с нуля, имея лишь десять тысяч долларов начального капитала, одолженные у Стаи, как делали и многие другие, и вернул в пять раз больше. Сейчас я поддерживаю весь наш клан. И никто не обращается со мной как-то по-особенному. Как именно, по-твоему, я испорчен?
Я моргнула.
— Ты не шутишь?
— Да. Пожалуйста, просвети меня.
— Помнишь, в прошлом году ты хотел провести неделю отпуска во Флориде?
Он недоуменно взглянул на меня.
— Ты собираешься предъявить мне за отпуск? Тебе же самой там понравилось.
Так и есть. Были только я, он и океан.
— А помнишь, что одна буда-семья хотела присоединиться к клану примерно в то же время? Семья Де Ла Торре?
Присоединение к Стае индивидуального оборотня — относительно простое дело. Оборотень представлялся альфам своего клана, и, если те соглашались, они, в свою очередь, поддерживали его перед всей Стаей. С семьями и небольшими стаями процесс усложнялся. Необходимо было провести тщательные проверки биографических данных и устроить индивидуальные собеседования, затем назначалась специальная встреча, где присутствовали альфы и беты других кланов.
— Причём здесь Де ла Торрес? — Рафаэль пожал плечами.
— Тетушка Би назначила встречу, и ты должен был присутствовать там вместе с ней, чтобы поддержать их.
— Да.
— Ты тогда сказал своей матери, чтобы она делала что хотела, но ты все равно уедешь в отпуск.
— Я работал без выходных на протяжении двух месяцев.
Я оскалила на него свои зубки:
— Ты позволишь мне изложить свою точку зрения или мне нужно тебя покусать, чтобы ты не перебивал?
— Если ты укусишь меня, я укушу в ответ. Знаешь ли, у меня тоже вырастают клыки.
Вот, значит, как.
— Только у меня больше мотивации.
Он зарычал. Я зарычала в ответ и щелкнула перед ним своими человеческими зубами. В глазах Рафаэля вспыхнул сумасшедший огонек, но я не могла определить, что он означал. Раньше у меня получалось лучше его читать. Раньше я точно знала, о чем он думает — это отражалось на его лице, а если нет, то он сам говорил мне. Теперь он стал замкнутым и скрытным. Но где-то за этим чувствовалась стальная решимость и намек на опасность. Рафаэль стал непредсказуемым. И в этом было что-то захватывающее. Но это не то чувство, что я сейчас ищу.
— Что, нечего сказать? — Спросил он.
— Я жду, собираешься ли ты что-то сделать или просто сверкаешь красивыми зубками.
— Не искушай меня.
Я глубоко вздохнула, словно испытывая огорчение.
— О, я бы с удовольствием. Но тогда мне придется тащить твое избитое тело к твоей невесте, а я ненавижу истерики. Или ты имел в виду другое искушение?
Рафаэль засмеялся. Этот дикий смех всегда сулил недоброе. Какие-то забавные весёлые злодеяния.
Что-то мелькнуло по дороге перед нами.
— Автобус! — крикнула я.
Он посмотрел в лобовое стекло и резко свернул, избежав столкновения с перевёрнутым автобусом на пару дюймов.
Крошечные иглы адреналина укололи мою кожу. Я вздрогнула, пытаясь избавиться от них. Волоски на затылке встали дыбом. Внутри под кожей проступили пятна гиены, оставляя слабые следы на моих руках.
— К чему был этот разговор об отпуске? — спросил Рафаэль.
— Твоя мать все перенесла. Она попросила Кэррана об особой услуге, чтобы семья могла остаться на территории Стаи еще на неделю. Она убедила Валенсию перенести ее балетные выступления: более сорока студентам пришлось изменить свое расписание, чтобы подстроится под новую дату. Би крутила и перетасовывала графики, не задумываясь о том, скольким людям это может оказаться неудобным. Но, ей-богу, у ее маленького мальчика будут каникулы. — Я засмеялась. — Я видела, как она ругалась с Валенсией. Дело почти дошло до драки. Я предложила отложить отпуск. Но она посмотрела на меня так, будто у меня на голове выросла рождественская ёлка.
Я попыталась подражать голосу тетушки Би:
— О нет, дорогая. Ты представляешь, как усердно работает Рафаэль. Вы двое обязательно поедите туда и хорошо проведете время.
Рафаэль мрачно смотрел через лобовое стекло, обходя с хирургической точностью выбоины, образовавшиеся на дороге из-за магии.
Без комментариев, да?
— Ты вырос в защите и поддержке, и даже не представляешь, как тебе повезло. Твоя мать любит тебя больше жизни. Она радуется тому факту, что ты существуешь. — Учитывая, что оба брата Рафаэля в детстве сошли с ума и превратились в люпусов, и Би самой пришлось убить их, я не могу ее в этом винить. — Ты умный, красивый и тебя уважают. Ты опасный боец и окружил себя богатством…
— Комфортом, — процедил он сквозь зубы.
— Ладно, комфортом. Женщины постоянно виснут на тебе. Бьюсь об заклад, когда ты привел свою невесту к тетушке Би, она даже глазом не моргнула, если бы кого-то другого выпроводили из кланового дома.
— Есть ли смысл в твоей лести моему самолюбию?
— Это не лесть. Это очевидные факты, дорогой. Рафаэль, тебя обожают. У тебя все есть.
— Не все, — сказал он.
— Все, — повторила я. — Если ты не испорченный, то я не знаю, кто тогда. Вот почему ты никогда не сможешь поставить себя на мое место. Вся эта удача ослепила тебя. В твоем понимании «буда» подразумевает людей, которые боготворят тебя. Для меня же «буда» — это люди, ломающие другим кости ради развлечения.
Он снова повернулся ко мне, его синие глаза потемнели.
— Мой клан никогда не оскорблял тебя. Стая предложила тебе свою защиту и приняла тебя. Но ты предала их.
И вот мы вернулись на круги своя.
— Приехали. — Рафаэль кивнул вперед. В конце улицы на фоне неба возвышался просторный особняк, весь вырезанный из белого камня и украшенный золотом. Шикарное место.
Мы подъехали к закрытой автостоянке. Внутри маленькой будки находился контролёр, вооруженный арбалетом. Если бы мы припарковались на этой стоянке, то оказались бы в ловушке.
— Только не здесь, — пробормотала я.
— Ага. Возможно, нам придется покидать вечеринку в спешке. — Рафаэль свернул на другой переулок. Неплохая идея. Если мы будем вынуждены уносить ноги, это будет быстрее, чем выруливать отсюда.
— Вон то место выглядит неплохо и прикрыто тенью. — Я указала на полуразрушенное здание.
Он припарковался за развалинами и выключил двигатель, заглушая непрерывный гул, служивший фоном для нашего разговора. Мы погрузились во внезапно возникшую тишину.
Я повернулась к нему лицом.