От раны не осталось и следа. Кристина сперва не поверила своим глазам, но потом наконец осознала: Диос вовсе не обманывал Гильема. Он действительно обладал непостижимой силой.
У входа в усадьбу Диос, Юст и Родрик столкнулись с Темнокрылыми. Диос был рад увидеть, что они преуспели и почти не пострадали. Теперь стало очевидно – битва в горах тоже послужила своего рода отвлекающим маневром, и было бы ужасно потерять еще и своих воинов.
Юст коротко рассказал обо всем. Гильем, Эрнальд, Тард и Одер тут же выразили желание присоединиться.
– Я не могу просить вас об этом, – сказал Диос. – Это не имеет отношения к делу, о котором я вам говорил.
– Ты и не просишь, – нетерпеливо проговорил Тард. – Мы сами вызвались. Может, поспешим?
Диос посмотрел на Юста.
– Для тебя показываться там особенно опасно. Повлиять магией на всех жителей города ты не сможешь. Они увидят, что ты эвендин.
– Я иду, – в голосе Юста прозвучала непоколебимая твердость, и даже Гильем посмотрел на него с некоторым уважением.
Диос оглядел их всех и кивнул.
– Хорошо. Отправляемся.
В спешке и пылу предстоящего сражения никто не заметил, как из-под окровавленного забора выбрался лурго. Он одним прыжком впрыгнул в сумку на лошади Диоса и до поры затаился там.
Ишдат, следуя мудрому совету Алирии, наглухо закрыли, и даже Бертраму пришлось пуститься в препирательства со стражниками. Ирмиэль, изнывавший от злобы и боли в плече, в конце концов не выдержал и рявкнул, что если их сейчас же не впустят в город, они будут отвечать лично перед Готтраном. Это сработало – ворота открыли.
Ирмиэлю стало дурно еще на полпути. По словам Алирии, которая, как и собиралась, перехватила их недалеко от гор, это было действие печати, но печати симарглов – сложная штука, и так просто извлекать их нельзя.
– Могут быть долгосрочные последствия. Симарглы хранят искусство печатей с незапамятных времен: говорят, они получили это умение от самых первых Гениев. Я не помню подробностей, но с ними нужно обращаться очень осторожно, иначе ты можешь навсегда утратить магические силы. Или даже умереть. Сейчас магия запечатана внутри тебя, и если печать не убьет тебя, то она… Потерпи до Ишдата, и я сразу тобой займусь.
Вскоре они сделали привал, чтобы Ирмиэль мог передохнуть, и там его злость увеличилась в разы. Ибо пока он лежал у ручья, чувствуя от его прохлады некоторое облегчение, то снова увидел странное переливчатое создание с копьем в руке. Оно стояло на другом берегу, в паре метров от него.
– Ты не послушал меня, – произнес холодный голос. – Если бы ты остался у барьера, все вышло бы иначе.
Ирмиэль не был уверен, взаправду ли все это, или у него начинается бред, но огрызнулся:
– Не все ли равно? Мы захватили эвендина. Это – самое важное.
– Ты смог бы распознать другого. Он долго наблюдал за вами. Он бы не рассказал Диосу, где искать. У вас оказалось бы двое эвендинов. Теперь… Если уцелеешь, позови меня по имени. Я – Ареан.
Неизвестный исчез. Ирмиэль не слишком верил в реальность их разговора, но мысль о том, что за ним мог шпионить эвендин, приводила в ярость. Как и то, что Йорану, возможно, почему-то служат эвендины. Бред бредом, но не зря же он так долго сохранял жизнь Эндаре? Не мог же он не знать?
Войдя в город, они сразу устремились к замку. Обернись все иначе, Алирия сразу бросилась бы к Эндаре, но она лишь на минуту заглянула в подземелье, чтобы отдать нужные распоряжения. Увиденное привело ее в ужас.
– Вы еще не пустили ей кровь? Вы в своем уме?! Ваше счастье, что она не очнулась!
– Я не знаю, как это делается, – попытался оправдаться Осберт. – Я имею в виду, я никогда…
Алирия возмущенно фыркнула.
– И что, во всем Ишдате не нашлось ни одного лекаря, способного сделать кровопускание?
– Мне не хотелось посвящать в это еще одного человека.
Отговорка появилась сама собой. На самом деле Осберта после нападения на Эни не оставляло смятение. Что-то в глубине души терзало его, нашептывая: он совершил огромную ошибку. Осберт не мог объяснить это разумом: все сделано правильно, он выполнял приказ, он напал не на человека, а на эвендина, – но сердце говорило свое. Поэтому Осберт мешкал, не решаясь взять дело в свои руки.
Алирия, кажется, поняла его. Во всяком случае, она вдруг остыла.
– Ладно. Ты нанес ей серьезную травму, думаю, она пробудет без сознания еще какое-то время. Пусть за ней наблюдают, а при малейшем намеке на пробуждение зовут меня. А пока вели собрать сосуды из согендорского камня, сколько найдут. Я пойду помогу Ирмиэлю: его угораздило получить печать симарглов. Ты уже отправил гонца Готтрану? Отлично, тогда я побежала.
Осберт рассеянно посмотрел ей вслед. Затем встряхнулся, отдал приказания и направился за Алирией. Он твердил себе, что делает это из-за интереса к печати симарглов – мутному предмету, о котором он слышал лишь краем уха, – но в действительности ему просто претила мысль, что высокомерная девчонка уединится с еще более высокомерным юнцом, находившимся под крылышком у Готтрана.
Ирмиэлю, разумеется, отвели лучшие покои. Выглядел он неважно – бледный как смерть, он полулежал в кресле, раздетый до пояса, тяжело дышал и то и дело порывался схватиться за рану. Когда Осберт вошел, Алирия как раз велела слуге держать здоровую руку Ирмиэля. Сама она стояла рядом и листала небольшую книгу в истертом переплете.
– А, и ты здесь, – сдержанно отреагировала она на приход Осберта. – Где эта девчонка, кстати? Лирди, или как ее?
– Где-то тут. Я велел присмотреть за ней: ни к чему, чтобы она разнесла об этом деле по всему Фарадону… Хотя она, кажется, и не в состоянии. Это и есть печать? – Осберт всмотрелся в белеющий фрагмент в ране Ирмиэля.
– Как видишь, – буркнул тот. – Ты не видел эвендина?
– Она здесь.
– Нет, другого. Он следил за нами.
Осберт озадаченно посмотрел сначала на него, потом на Алирию. Та украдкой пожала плечами, но по ее лицу легко можно было угадать: она думает, что Ирмиэль бредит.
– Нет, – ответил Осберт. – Не видел.
– Но он был. Наверняка был. Йоран… Они почему-то слушаются его. Они что-то замышляют.
– Помолчи, будь добр, – бесцеремонно перебила его Алирия. – Иначе я не смогу избавить тебя от этой печати и вернуть тебе здравомыслие. Так… – Она жестом оборвала готовящиеся возражения, наконец нашла нужную страницу и пробежала по ней глазами. – Здесь нужно заклинание, и довольно сложное. Я прочту, а ты, Осберт, возьми вон те щипцы и прогрей их на огне. Когда я скажу «арден» – это будет в самом конце заклинания, – тебе надо будет резко вырвать печать.
И Осберт, и Ирмиэль недовольно нахмурились. Осберту совсем не хотелось быть подмастерьем, особенно в таком деле, а Ирмиэль не желал терпеть боль от раскаленных щипцов. Но ни тот, ни другой и не подумали возразить.
Задача казалась несложной, однако дело затянулось. На первых порах Алирии не удавалось как следует прочитать заклинание – она делала ошибки и заговаривалась. Никто не мог ее упрекнуть: она единственная была способна прочитать древний текст. Потом мешкал Осберт. Несколько раз дело испортил Ирмиэль: он инстинктивно дергался, и щипцы проходили мимо печати.
Но наконец все удалось. Держа руку над раной, Алирия ровно и четко произнесла заклинание. Осберт в нужный момент вонзил щипцы. Едва он их вынул, как схваченная костяшка задымилась и обратилась в пепел. После этого Алирия велела вызвать лекаря, чтобы он перевязал рану, а сама, порядком утомленная, вместе с Осбертом отправилась в подземелье, где держали Эни.
– Предвечные, сколько же времени мы потратили, – Алирия устало смахнула с влажного лба выпавшую прядь волос. – Она что, так и не пришла в себя?
Молодой человек, которому было велено не сводить глаз с заключенной, доложил, не отрываясь от узкого окошка:
– Нет, госпожа. Даже не шелохнулась.
Занервничав, Алирия отстранила его, велела открыть дверь и смело вошла в мрачное помещение. Пленница лежала прямо на холодном полу и напоминала бездушную куклу или, попросту говоря, мертвое тело. Алирия спешно разорвала рукав ее платья, коснулась запястья и облегченно вздохнула.
– Живая.
– По ее виду не скажешь, – пробормотал Осберт с порога.
Согендорские сосуды уже доставили. По сути это был горный хрусталь отменного качества, который когда-то добывали в горах на территории бывшего королевства Согендор. В нем эвендинская кровь сохраняла свои свойства очень долго.
Алирия внимательно рассмотрела пленницу и с неудовольствием подумала, что из такого тщедушного тельца вряд ли наберется крови даже на пару сосудов.
Она присела рядом и крикнула:
– Где моя сумка?
Ее тут же подали. Алирия подозвала Осберта.
– Посади ее. Вот так. Нет, рядом с выступом, чтобы она не упала. Теперь придержи ее руку.
Алирия достала из своей сумки сверток, развернула его, взяла тонкое лезвие и длинную гибкую трубку – инструмент, который ей еще не приходилось использовать на живом эвендине. Но, как верно заметил Осберт, сейчас Эни казалась мертвой, и Алирия хладнокровно сделала надрез на сгибе локтя. Затем, хотя ее пальцы слегка подрагивали, быстро приладила трубку к свежей ране. Другой конец трубки Алирия опустила в большую хрустальную бутыль. Вскоре на дно потекла кровь – густая, с ярким рубиновым оттенком.
– Какой странный цвет, – пробормотал Осберт.
– Не как у нас, ты хотел сказать? Предсказуемо, не находишь?
Алирия потянула испачканные кровью пальцы ко рту, но в последний момент случайно скользнула взглядом по белому лицу у темной сырой стены и отдернула руку. Дело было даже не в том, что Готтран жестоко карал всех, кто смел пить кровь эвендинов без его разрешения. Вопреки всему, при взгляде на Эни Алирия видела перед собой человека.
– Пойдем. – Она вытерла пальцы платком. – Незачем нам здесь находиться. Пусть позовут меня, когда сосуд будет полным, я поставлю другой.
– Давай выпьем вина, – неуверенно предложил Осберт.