Сухарева башня названа Петром I в честь Сухарева, стрелецкого полковника, который единственный со своим полком остался верен Петру во время стрелецкого бунта. Высоко стояла вековая Сухарева башня с ее огромными часами, издалека было видно. На верхних ее этажах помещались огромные цистерны водопровода, снабжавшего водой Москву. Много легенд ходило о Сухаревой башне: и «колдун Брюс» делал там золото из свинца, и черная книга, написанная дьяволом, хранилась в ее тайниках. Сотни разных легенд – одна нелепее другой. По воскресеньям около башни кипел торг, на который, как на праздник, шла вся Москва, подмосковный крестьянин и заезжий провинциал. Против роскошного дворца Шереметьевской больницы вырастали сотни палаток, раскинутых за ночь на один только день. От рассвета до потемок колыхалось на площади море голов, оставляя узкие дорожки для проезда по обеим сторонам широченной в этом месте Садовой улицы. Толклось множество народа, и у всякого была своя цель. Сюда в старину москвичи ходили разыскивать украденные у них вещи, и небезуспешно, потому что исстари Сухаревка была местом сбыта краденого. Вор-одиночка тащил сюда под полой «стыренные» вещи, скупщики возили их возами. Вещи продавались на Сухаревке дешево, «по случаю». Сухаревка жила «случаем», нередко несчастным. Сухаревский торговец покупал там, где несчастье в доме, когда все нипочем; или он «укупит» у не знающего цену нуждающегося человека, или из-под полы «товарца» приобретет, а этот «товарец» иногда дымом поджога пахнет, иногда и кровью облит, а уж слезами горькими – всегда. За бесценок купит и дешево продает… Лозунг Сухаревки: «на грош пятаков!»
Сухарева башня: ворота в иной мир
Коренные москвичи вспоминали Сухареву башню в розовых красках, которые светились золотым блеском на закате и восходе солнца. Тихо и беспечно протекала в этих местах жизнь старой московской окраины. Только по праздникам белокаменная Москва заливалась малиновым перезвоном церковных колоколов. Бабы стирали на реке Самотеке белье, а их мужья, бородатые солдаты, несли ратную службу. Башня была водонапорной и в то время снабжала питьевой водой большой город. В башне той в старые петровские времена творил свои магические дела астроном, математик, алхимик и кудесник шотландец Яков Брюс.
В башне кудесника в эпоху царя Петра I готовили гардемаринов-штурманов для военно-морского флота молодой империи. «Школа математицких и навигацких наук» была открыта в 1701 г., и это было первое светское полувоенное учебное заведение новой России. В школу принимались юноши 12–20 лет из всех сословий, кроме крепостных. В 1703 году в ней обучалось 300 курсантов, в 1711-м – 500. «Школа навигацких и математических наук» просуществовала до 1715 года и была переведена в Санкт-Петербург, где на ее основе была создана Морская академия (Академия морской гвардии). А в Сухаревой башне разместились учреждения Морского ведомства и арифметические школы. Башня играла роль Сретенских ворот – некий временной портал в стольный град Москву, за воротами в бревенчатых избах в тихой слободе, лениво и умерено попивая чай из самовара с калачами, жили стрельцы полковника Сухарева. Леса Московии были полны дичи, грибов и ягод, а в местных реках в изобилии водились осетры, стерлядка, белуга. Семьи москвичей были многодетными, ребятишки собирали клюкву, чернику, морошку и грибы, ловили рыбу, к зиме закрома были полны, погреба заставлены бочками, в которых хранили заготовленную снедь.
В Сухаревой башне в обширных палатах царь Петр устроил математическую и навигацкую школы, где помимо заморских учителей преподавал Леонтий Магницкий, автор первого русского учебника арифметики, по которому учились многие поколения советских детей. Из Шотландии были приглашены Эндрю Фарварсон (Андрей Данилович), Стефан Гвин и Ричард Грейс. Математик Фарварсон составил первые в России таблицы логарифмов и синусов, преподавал астрономию, Гвин и Грейс обучали «навигацким наукам»: исчислению местоположения судна по звездам, ПЕЛЕНГАМ, магнитному склонению (девиации). В школе готовили специалистов для военно-морского флота, судостроителей, геодезистов, инженеров. Выпускники также назначались учителями во вновь создаваемые цифирные школы.
В верхнем ярусе Сухаревой башни была оборудована астрономическая обсерватория, в которой вел наблюдения Я. В. Брюс. Кудесник Яков Брюс управлял психосоматикой НАСЕЛЕНИЯ, заговаривая воду, поступавшую к москвичам из магической водонапорной башни. Внимательный гражданин обязательно обратит сегодня внимание на тайный знак ордена Храма, ионитов (госпитальеров) – «ВСЕВИДЯЩЕЕ ОКО». В треугольнике взирающее ОКО смотрит на нас в лучах некоего солнца из-под фронтона Шереметьевской больницы, ныне НИИ им. Склифосовского. Здание больницы находилось напротив Сухаревой башни и незримо составляло с ней единый подземный эзотерический комплекс. Бывшая богадельня не случайно находилась рядом и была соединена общим подземельем с башней Якова Брюса. Из магической башни кудесника Брюса, как и от «ВСЕВИДЯЩЕГО ОКА», радиально расходились лучи подземных тоннелей, один из них шел через Мясницкую (дом купца Солдатенкова), Фуркасовский переулок, Лубянку, откуда можно было попасть через ул. Солянку, Старую площадь, Ильинку, Варварку, Богоявленский переулок в Кремль. Тоннель этот первоначально проделала река Неглинка (Самотека), а во времена Ивана Грозного тайную фортецию обложили кирпичом, а дно застелили белыми плитами. А другой ход – ответвление из башни кудесника на Сухаревке – шел в Сретенский монастырь и старые масонские дома у Чистых прудов, о которых так любил писать мистик Михаил Булгаков. В том нечистом месте всегда жила нечисть, и называлось оно – «Поганое болото». Землицу эту прикупил хитрый князь Александр Меншиков, осушил болото, выкопал пруды и назвал сие место «Чистые пруды».
Поисковая работа шла медленно, и Звездочет обратился за помощью к своему старому приятелю, коренному москвичу и любителю истории. Встретились друзья на Покровке, в советской чебуречной – хорошем, ностальгическом месте у Красных ворот. Взяли, как обычно, народные пельмени, для сугрева графинчик холодной водки, черный хлеб и бутылку старого лимонного сидра по ГОСТУ. Цены в заведении под красным флагом Сталина были очень демократичные, и питание соответствовало стандартам ушедшего времени.
Разгоряченные водкой и разговорами, друзья направились к Красным воротам. Прекрасная погода: на календаре начало февраля, Покровка, снег пушистый покрыл улицу ярким белым покрывалом, редкие прохожие спешат по своим делам. «Вот смотри, Владимир Витальевич, – обратился Звездочет к товарищу, – улица Машкова в старину имела не зря прекрасное название – Добрая слободка. На этой старой московской улице в доме 13 когда-то находились городские бани, где пахло вениками, квасом и свежими бубликами, бани посещали пешие мещане, и с шиком подкатывали купцы с бубенцами на тройке. В Москве в то время было много банных заведений на любой вкус и кошелек – Сандуны, Оружейные, Селезневские. А совсем рядом, в Доброй слободе, стоит уникальный дом – Яйцо Фаберже. Смотри: слева, зияя пустыми глазницами окон, одиноко маячит дом 18, строение 1. Зайдем и посмотрим старый московский дворик». Вдруг внезапно перед мужчинами возникла фигурка старичка-боровичка в соломенной шляпе, лаптях, с тряпичной торбой за спиной. Старичок остановился, опираясь на резной деревянный посох, посмотрел снизу вверх. На пояске у дедушки висели старинные ключи. Звездочет в снежной пурге, словно во сне, увидел видения, как опричники в черных кафтанах, высоких соболиных шапках огромными лебедками и цепями разводят две каменные плиты в квадратном каменном дворе-колодце. Огромные многотонные плиты, словно книжные листы, легко были разведены в разные стороны. Плиты имели спрятанные в углубления по профилю огромные железные кольца, за которые цеплялись крюки на цепях.
Впереди в снежном буране по Доброй слободке летят царские сани, запряженные тройкой вороных коней, экипаж лихо заскакивает в арку и исчезает под землей. Опричники медленно опускают лебедками плиты и закрывают железные ворота арки на большой вислый замок. Картинка исчезает, дедушка смотрит с лукавым прищуром и тихо смеется: вот вам и еще одна подсказка. Друзья в недоумении пытались спросить старичка-боровичка, но он успел сказать: «Идите за мной». Вдыхая кислород и обливаясь колючим ветром, друзья бодро зашагали за дедушкой и подошли к д. 6, где старичок-боровичок растворился на глазах.
Д. № 6 по Садовой-Черногрязской – крепость фон Дервизов. Белый снег продолжал падать. «Да отсюда до башни колдуна Брюса рукой подать», – подумал Звездочет. Замок фон Дервизов был соединен тоннелем с башней Брюса на Сухаревке, подземная труба шла через Мясницкую и Красные ворота. Серый неоготический замок баронов фон Дервизов был построен основателем немецкого рода Павлом Григорьевичем фон Дервиз (1826–1881). Он был одним из первых крупных промышленников-магнатов России, скопившим капитал на железнодорожном строительстве, бароны имели имения в Рязанской губернии и во Франции. Не случайно свой замок барон и масон построил на месте древней усадьбы времен Ивана Грозного, здесь когда-то протекала речка Черногрязка, приток реки Яузы, взятая руками человека в коллектор, отсюда и название улицы пошло – Садовая-Черногрязская. По Москве ходили слухи, что хитрый немец приехал в Россию, где когда-то его отец, офицер армии Наполеона, спрятал награбленное золото – так на свет и появился новоиспеченный граф Монте-Кристо. Сегодня это страшное здание с символическим номером д. 6 закрыто от глаз любопытных высоким каменным забором, который украшают львы. И хода в него нет: вход – рубль, выход – два. Заглянем в энциклопедию Москвы: «Дом Дервиза, Садовая-Черногрязская, 6. Выстроенный для С. П. фон Дервиза в 1886 г. на территории усадьбы XVIII в. особняк дворцового типа стоит со значительным отступом от улицы, на парадном дворе. За серым высоким забором в глубине скрывается сравнительно небольшой дом. Двухэтажное здание производит внушительное впечатление, что достигается использованием в его архитектуре композиционных приемов и декоративных деталей в духе зодчества итальянского Ренессанса, характерных для одного из направлений эклектики, редкого в Москве. В центральной части здания выделяется ризалит с парадным крыльцом, по бокам которого расположены украшенные светильниками в виде женских фигур пандусы. Фасады особняка облицованы гранитом и декорированы крупным рустом с львиными масками на уровне второго этажа. Крышу здания над тяжелым карнизом украшают тумбы с вазонами. Отделка интерьеров (одна из наиболее ранних работ Ф. О. Шехтеля) крайне представительна – золоченая лепнина стен и потолков сочетается с живописными панно. В 1888–89 гг. здание было увеличено пристройкой (Шехтель), в 1911–1912 гг. по линии улицы была установлена высокая каменная ограда (архитектор н.н. чернецов)».