Норт старался, как мог. Результаты были прекрасными, лучше, чем он полагал. Эрл, столкнувшись с физической болью людей, ощутив их страдания, сразу увлекся воздействием трав. Потом, уже освоив азы врачевания, начал возиться со свитками. Выучив древний язык Гальдорхейма, он стал читать книги, надеясь понять, как устроен мир. Но вскоре Норт сделал все, чтобы пригасить интерес к древним свиткам.
Норт понял, что это опасно, когда Эрл принес ему текст “Вызывания краша”, как он перевел заголовок старинного текста, где речь шла о камне с налетом ржавчины.
— О чем здесь речь? — спросил Норт, постаравшись не выдать огромное чувство тревоги, которая вдруг охватило его.
— Я пока разобрал лишь начало. Написано, что этот камень зовет из глубин Магмы птиц и вселяет в людские тела, — сказал Эрл и добавил. — По-моему, чушь!
— Молодец! Большинство из «магических практик», дошедших до нас — результат суеверий и больных фантазий безумцев, мечтавших о власти. Только старые сплетницы верят всему, что услышат, — поддержал его Норт, ощутив облегчение.
Мальчик не понял того, что прочел. В старом свитке речь шла не о птицах, в которых вселяются сущности низшего мира. Отсутствие гласных заставило Эрла неверно прочесть текст, подставив название птицы на место Кэо-Аэршэ, одного из синонимов имени Черного Духа, Эногаранэ. Потом Норт не раз думал, что эти названья похожи.
— Возможно, что люди, не зная, в чем разница между Эногаранэ и другими духами из Преисподней, назвали одним из его имен сущность, которая входит в птиц… А потом сами забыли, что краш — вариант от Кэо-Аэршэ, — приходило на ум.
Норт не знал, прав ли он, но похожесть названий пришлась очень кстати. Тот свиток, который прочел Эрл, содержал очень древний обряд вызывания Черного Духа из Магмы в реальный мир. В тот же вечер Норт сжег страшный текст.
Время шло. Норт совершенно забыл о своих опасениях, связанных с Эрлом. Он любил его, как своего сына.
Норту не нравилось, что Галар учит Эрла сражаться, но он не мог воспрепятствовать этому. Тот поначалу, как каждый нормальный мальчишка, увлекся оружием, но очень скоро остыл. Недовольство Норта, который всегда говорил, что нормальные люди решают проблемы словами, а не смертоубийством, сыграло свою роль. Эрл забросил меч.
Норт открыл ему тайну земных пертов, как-то взяв Эрла с собой.
— Понимаешь, Хранитель сильнее обычных людей, но ведь я не пытаюсь использовать власть над мистической Силой во вред остальным! — говорил он ему. — Наделенные Мощью в ответе за слабых!
Эрл только согласно кивал. Он давно думал так же. Норт верил, что справился с главной задачей своей жизни.
Появление Руни всерьез испугало Хранителя. Он сразу почувствовал: Эрл и лесянка полюбят друг друга.
— Это обернется бедой! — говорил себе Норт. — Если двое, наделенные Силой, окажутся вместе, кого они смогут родить? Только монстра, который, удвоив Силу родителей, станет чудовищем! Дочка, рожденная Руни от Эрла… Об этом страшно подумать! А талисман? Он способен разрушить мои блоки, вскрыть потаенную Силу…
Теперь Норт жалел, что открыл Эрлу практику пертов Хранителей. Раньше он видел в нем лишь наблюдателя, но камень Руни не только мог снять блоки Норта со скрытой в нем Силы, он мог дать реальную власть.
— Если Эрл ощутит, что способен менять мир, то сможет ли он оставаться таким, как сейчас? — раздумывал Норт. — Не начнет ли опять презирать окружающих?
Глупая гибель того, кого он давно стал считать сыном, заставила Норта по-новому переосмыслить последний отрезок пути на дороге его долгой жизни.
— Нельзя скрывать Силу! Я должен был выучить Эрла, как с ней обращаться, поверить ему. Я ведь видел, что он не стремился возвыситься. Эрл никогда не пытался добиться успеха за счет остальных! Научись Эрл владеть своей Силой, он смог бы себя защитить, — повторял теперь Норт.
Он знал, что случилось тогда в замке Орма, хоть взрыв был настолько силен, что стер всю Память Замка в крыле. (Это Альвенн рассказала ему все, что знала о странной засаде.) Эрл смог одолеть блоки Норта, и столб голубого огня дикой мощи испепелил и людей, и высокие стены, не пощадив и его самого…
Эти мысли теперь неотступно терзали Хранителя, но Норт прошел через перт. Он рассчитывал просто исполнить привычный ему ритуал, но невольно замер на месте. В мире низших сущностей что-то случилось! Все краши, которых Хранитель считал чуть разумнее хищной толпы остальных, отшатнулись от выхода в перт, лишь почувствовав Норта, но стая оставшихся сущностей просто взбесились, атаковав его.
Знаком Защиты Норт сразу отбросил их прочь, но понял, что усмирить их непросто. Начав плести сеть заговора, он видел, что духи не слишком боятся его, словно что-то ослабило силу заклятий. “Не может быть!” — подумал Норт. Он впервые столкнулся с подобным, но каждый Хранитель способен мгновенно понять: бунт в коре — первый признак ухода Эногаранэ из ядра Магмы.
— Черный Дух здесь или он вновь прорвался в людской мир? — огнем полыхнуло в мозгу.
Норт достаточно четко проделал обряд, духи словно смирились с барьером и новыми путами, но он не знал, как надолго. Подумав, Хранитель использовал несколько новых магических формул для укрепления прежних заклятий и начал творить Вызов. Он повторил его трижды, но отклика не было.
— Значит, Эногаранэ в коре нет! — понял Норт, ощутив, как на лбу проступает холодный пот.
Придя к Орму, услышав от Памяти Замка о том, что случилось там с Руни, Хранитель впервые почувствовал холод. Он помнил: поскольку Эногаранэ — Враг Великой Матери, то лучший способ открыть ему вход в людской мир — надругаться над чувствами женщины, сделать то, что действительно вызовет шок. Оскорбление Рыси из леса для Гальдорхейма было кощунством.
— Ты хоть понимаешь, что сделал?… Сбита Ось Равновесия мира! — тогда он выкрикнул Орму, который упорно стремился себя оправдать.
Но Хранитель не слишком-то верил своим словам, так как он видел, что Орм и сам в шоке, хочет загладить вину. (Одержимые Эногаранэ никогда не жалеют о сделанном.) И, возвращаясь к себе, Норт действительно верил, что худшее их миновало. Теперь же он понял, как сильно ошибся.
Считая, что Черный Дух ищет для воплощения тех, кто способен отторгнуть себя от других из-за ложных амбиций, Хранитель всерьез полагал, что Эрл ближе, чем Орм, к роковому барьеру. Он был незаконным ребенком, лишенным в глазах остальных многих прав. Только воля отца и желание брата дозволили Эрлу остаться меж вирдов. Он был сыном Рыси, “ошибкой природы”, как звали его за глаза, а любой из Хранителей знает, что сбои в законах развития часто лишают защиты от Черного Духа. К тому же особая Сила! Норт мысли не мог допустить, что к Эногаранэ ближе Орм!
Возвратившись в дом-холм, Норт хотел еще раз просмотреть фолианты, где речь шла о ликах Врага, но Альвенн протянула записку от Человека Двора.
— Хейд был очень встревожен, — сказала она.
Текст был прост: Хейд просил поспешить к нему, так как, возможно, в Гальдоре прольется кровь. “Я не знаю, кому это нужно, зачем, но я вижу сам механизм управления,” — кратко сообщал он в письме.
— Я не знаю твой механизм, но я вижу Исток! — вздохнул Норт, поднося свиток к пламени.
Он полагал, что любые слова, закрепленные надписью, могут оказаться опасны в умелых руках. Хейд охотно бы с ним согласился, но каждый вложил бы во фразу “опасны в умелых руках” разный смысл. Человек Двора знал: для интриги хватает намека, подтвержденного жалким клочком.
— Почерк ваш? Вы хотели…
— Да что вы! Я писал не о том…
— Вы виновны…
Обычная схема Лонгрофта! Высокородные знали, что делать и как поступать… Но Хранитель боялся другого: “в умелых руках” надпись станет ключом, отпирающим Поле писавшего, через которое могут уйти и покой, и здоровье, и жизнь. Это было похуже придворных интриг!
Они встретились с Хейдом в этот же день. Полагая, что с Нортом не стоит хитрить, если сам обратился к нему, Хейд не стал скрывать то, что узнал. Очень кратко изложив, что он заметил в последнее время, Человек Двора прямо спросил:
— Может, ты объяснишь мне причину происходящего? Глупо сражаться с тем, кто лишился и власти, и уважения! Глупо пытаться представить дикарку чудовищем! Глупо валить все на Бронвис, стараясь прикрыться обидой брошенной женщины! Но если кто-то так делает, значит, он знает, зачем. Я чужой здесь. Я сделал, что мог, я пытался понять Гальдорхейм, но, наверное, все же не смог… Я не вижу мотивов интриги, не знаю, что делать… Я должен пресечь эти глупые слухи, пока не дошло до расправы, но как?
Норт с минуту молчал, а потом тоже задал вопрос:
— Хейд, скажи мне, чего ты ждешь от меня?
Хейд помедлил с ответом.
— Я знаю, что слово Хранителя в землях Гальдора — закон, — начал он. — Обратись к недовольным, скажи им, как глупо искать нечисть в замках у вирдов. Скажи, что нелепым браком с лесянкой Орм унизил себя, но он вправе устроить свою жизнь так, как он хочет, и глупо мешать ему в этом. Скажи…
“Да, забавно! — внезапно подумал Хранитель. — Когда Хейд считает, что что-то идет не по правилам, он полагает: достаточно все объяснить с точки зрения логики, чтобы достигнуть согласия, пусть даже внешнего. Глупо… Любимое слово Человека Двора…”
— Значит, ты полагаешь, что можно успокоить людей? — спросил Норт.
— Я уверен. Надеюсь, пока не поздно.
— Пока?
Хейд кивнул:
— Да. Мой опыт обычно не слишком подводит меня, а я знаю: приходит момент, когда люди уже неспособны услышать голос разума. Лишь катастрофа способна заставить опомниться тех, кто уже подчинился инстинкту толпы.
— Хейд, а ты не пытался найти вожака?
Вопрос Норта ему показался наивным.
— Конечно, пытался. Я дважды объехал все замки, беседовал с вирдами. Каждый старался внушить мне, что он не при чем! Я считал, что смогу разобраться, кто лжет, но ошибся. Должно быть, я просто утратил способность их понимать. Здесь законы столицы не действуют!