Когда-то он очень гордился способностью быстро найти потайные слабости высокородных и тут же построить свою игру. Хейд считал, что подобные вещи уместны в борьбе за власть, в скрытых интригах, а не в любви. Теперь он вдруг увидел, что Бронвис использует страсти, которые, как она думает, может сейчас пробудить, в тех же целях. “Неплохо! — подумал Хейд. — Сантименты в сторону… Правила заданы — будем играть!”
— Ты действительно очень болела, любовь моя! — нежно сказал он ей. — К счастью, все уже позади. Мы вернемся домой, ты придешь в себя, снова окрепнешь, мы снова помиримся.
Хейд почти сразу отметил, что Бронвис была озадачена.
— Разве мы ссорились?
Он постарался ответить достаточно искренне:
— В первые месяцы брака бывает все. Не так просто привыкнуть к другому: чужие вкусы, желания, жизнь.
“Норт бы не вынес, если б услышал, что я ей сейчас говорю! — усмехнулся он. — Наш справедливый Хранитель решил бы, что это жестоко и непорядочно, но здесь другие правила!”
— Мы… Мы с тобой… — голос Бронвис звучал совершенно обескуражено. — Значит, мы…
— Муж и жена, — совершенно серьезно сказал Хейд.
— Мы с тобой?
— Но не думай, что мы поженились по страсти, — с насмешкой ответил Хейд. — Просто нам выгоден этот союз.
— Почему?
— В Гальдорхейме не слишком-то любят чужих. Человеку Двора нужна рядом жена, что умеет увлечь и пленить, а тебе нужен влиятельный муж. По отдельности нам очень трудно заставить признать себя, вместе мы можем покорить Гальдорхейм и создать здесь свой собственный маленький Двор.
— А зачем это нам? — удивленно спросила она.
Хейд опять улыбнулся с иронией:
— Хочешь меня убедить, что мечтаешь все время скучать взаперти? И не думай, все равно не поверю! Достаточно прошлой зимы.
— А что было зимой?
— Ты едва не погибла с тоски в замке брата. По счастью, я все же сумел тебя вывести к вирдам.
Хейд кратко напомнил ей про неудачный роман с Победителем Бера, подав драму Бронвис забавный случай.
— И тогда ты поняла, что нам нужно быть вместе… Штурм замка? Затея Вальгерда. Причем не лучшая!
Весть о трагической гибели брата ее опечалила, а слова Хейда о Хлуде с компанией, нагло вселившейся в замок, вызвали гнев.
— Не волнуйся, потом мы сумеем вернуть его, — просто сказал Хейд. — Однако сейчас будет лучше слегка подождать. Тебе нужно привлечь к себе вирдов, внушить им желанье помочь тебе.
Бронвис затихла, Хейд понял: идея понравилась ей. Они долго еще обсуждали совместные планы, в которых не было места ни вздохам, ни пылким признаниям. Брак как союз двух людей, понимающих выгоду…
Через день Хейд отвез ее в собственный замок. Уже отпирая дверь комнаты Бронвис, он знал, что сейчас предстоит очень страшная сцена: встреча с зеркалом. В доме Хранителя Бронвис не знала, как выглядит. Хейда не слишком смущал ее нынешний облик, он верил, что месяца два или три ей помогут стать прежней. Покой и забота, нормальная пища, те мази, которые так любят женщины, ванны, наряды… Он сможет ей дать это все.
— Здесь не лучшие платья, — сказал Хейд, кивнув на сундук, — но ты сможешь заказать себе новые. И украшения тоже.
Потом он вышел и плотно прикрыл дверь. Раскатистый грохот, пронесшийся по коридору уже через минуту, подсказал, что большое зеркало, крытое тонким и удивительно ровным слоем красного золота, четко отражающим лица, сброшено на пол.
— А это подсвечник! — прислушавшись к новому стуку, подумал Хейд. — Чаша с водой… Так… Наверное, ваза для сладостей… Что там осталось еще?
Переждав, пока шум прекратится, он снова вошел. Бронвис громко рыдала, уткнувшись в подушку.
— В чем дело? — спросил Хейд, присев на кровать.
Неожиданно Бронвис вскочила.
— Как я буду жить?! — закричала она. — Я же просто уродина!
— Кто тебе это сказал? — удивленно спросил он, едва уклонившись от мокрой подушки, запущенной Бронвис.
— Перестань издеваться! Союз двух достойных из Лонгрофта!… Нужно пленить этих вирдов!… Ты просто хотел поглумиться?
— Ничуть. Ты болела, а это не красит, но время поможет! Ты снова станешь такой, как была. Ты умеешь подать себя, Бронвис. В Лонгрофте хватало красавиц не хуже тебя, но они не умели держаться. Ты думаешь, что потеряла свою красоту, но твои жесты и взгляды, манеры, улыбки влекут к тебе больше, чем к свеженьким девочкам вирдов.
— Ты лжешь! — закричала она, поднимая с пола подсвечник.
Как видно, она собиралась швырнуть его вслед за подушкой, но Хейд оказался проворнее, перехватив ее руки.
— Пусти! Ты нарочно стремишься унизить меня! Отпусти! — повторила она и, опять зарыдав, вдруг уткнулась лицом ему в грудь.
Осторожно погладив темные волосы, Хейд облегченно вздохнул. Первый раунд он выиграл, Бронвис не избегала его. Интерес златоглазки к совместным планам их жизни в Гальдоре казался ему неподдельным, ей не было скучно. Она не пыталась его оттолкнуть.
Время шло. Миновало полгода с того дня, как Руни зажгла ярко-синий пожар. Зима прошла быстро, приход весны дал много радости людям. Солнце давно растопило холодный снежный покров, когда в маленький замок Человека Двора прибыл всадник с письмом. Передав узкий свиток, он даже не стал отдыхать. Развернув коня, гонец сразу покинул двор. Глядя ему вслед, Хейд понял, что весть не доставит особенной радости. Кое-какие детали одежды посланника сразу напомнили, что Агенор, как и Фирод, и Лонгрофт, использует знаки, которые можно мгновенно узнать, но гонец не был жителем этих трех городов.
— Может, вести из Гокстеда? — тихо внушал себе Хейд, уже зная, откуда послание, так как давно его ждал.
Он хотел верить в чудо, хотел жить спокойно, но эта бумага убила надежду. Помедлив, Хейд сдернул печать без герба посылавшего. Глянув на знак в конце свитка, он понял, что был прав. Скерлинг! “Служба Магии”! Эти узкие буквы вокруг рокового венца темно-красного цвета ломали его жизнь.
— Приказ прибыть к ним? — думал Хейд, тупо глядя на знак, что вторгался кошмаром в спокойные сны людей Лонгрофта. — Надо же было доставить мне свиток сейчас, когда жизнь только лишь началась! Настоящая жизнь!
У него в Гальдорхейме теперь было все: уважение вирдов, реальная власть и жена, от которой Хейд был без ума… Временами Хейд верил, что Бронвис любит его. Может быть, не так пылко, как он бы хотел, но достаточно, чтобы жить вместе, не проклиная судьбу.
— Любит… По-своему… Как Человека Двора, что дает ей уверенность в завтрашнем дне, положение в обществе вирдов, возможность блистать в небольшом кружке избранных… Любит как друга, который способен развлечь и утешить… Но этого мало, чтобы остаться с утратившим власть и богатство, — подумал он.
Хейд понимал: в Гальдорхейме его достать трудно. Пусть даже “Служба” решит с ним расправиться, выслав керха, убийцу. Хейд неплохо владеет мечом, он сумеет сразиться с ним и отстоять свою жизнь. Но, нарушив приказ, он лишается замка, поскольку это жилье Человека Двора. Сам Властитель способен закрыть глаза, если, нарушив приказ “Службы Магии”, Хейд остается в земле Гальдорхейма, но вряд ли правитель смирится, посмей он остаться жить в замке. Теряет он и доход!
Хейд, конечно, не сгинул бы. Может, он даже сумел бы, при помощи вирдов выставив Хлуда, вернуть Бронвис то, что она потеряла… Но вряд ли тогда он удержит ее! Став свободной и независимой, Бронвис утратит к нему интерес. Зачем нужен мужчина, лишенный и денег, и власти, и положения в обществе? Грубо? Цинично? Ну что же, винить ему некого! Это Хейд сам внушил Бронвис, надеясь хоть чем-то ее привязать…
Подобные мысли не сразу позволили Хейду прочесть свиток “Службы”. Начав разбирать текст, он просто опешил. Задел не надменный и обличающий тон, (он готов был к нему), поразили условия “Службы”: не просто пребыть в Скерлинг, дабы принять наказание за нерадивость, а выполнить “волю Святого в проклятой земле”. Сама “воля Святого” его потрясла. Нужно было не просто расправиться с Руни, а сделать это настолько особенным способом, что Хейд, побывавший в военных походах и видевший смерть своих близких друзей, ощутил тошноту.
— Они там, в своей “Службе” Скерлинга, просто свихнулись! — подумал он. — Я не мясник! И о Норте ни слова… Как будто до них не дошел слух, что именно он потушил пламя Рыси.
Не будь столь подробных инструкций в письме, Хейд бы вряд ли решил показать его Норту, однако, припомнив странные смерти в лесу, что пытались приписать Белой Рыси, Хейд вдруг почему-то подумал, что в жутких обрядах имеется сходство с описанным в свитке.
— Нет, Хейд, ты ошибаешься, это разные вещи, — ответил Хранитель, прочтя письмо. — Не удивляйся, что речь идет только о Руни. Хранителей “Служба” не трогает.
— Что?! — Хейд действительно был потрясен.
“Значит, все те сомнения, что отравляли мне жизнь, совершенно беспочвенны? Если бы только я знал, я не стал бы рисковать своей должностью!” — с чувством досады подумал он.
— Мы с ними вправду не любим друг друга, — продолжил Норт. — Но “Службе” все же хватает здравого смысла понять, что мы с ними сражаемся против одного и того же врага.
— Но по-разному! — вставил Хейд.
Норт кивнул ему:
— В этом ты прав. Тот труп с кольями, о котором ты вспомнил, прочтя этот свиток — ритуальная жертва Эногаранэ.
— Эногаранэ? — повторил за ним Хейд. — Я пока что не слышал о нем ничего.
Норт вздохнул:
— К сожалению, слышал. У этого Духа много имен! Ваша “Служба” зовет его Лайцерф, Дайвэли, Ситнэ. Мы, Хранители — Эногаранэ, Черный Дух. В просторечии вирдов есть и другие названия — Чартэ, Басэ…
— Палэторстэй! — с ироничной усмешкой продолжил Хейд. — В Лонгрофте старые книжники именно так называли его.
— Да, ты прав. В свое время создатели “Службы” сделали все, чтобы он не сумел возвратиться из Магмы, горящего центра, где был заперт много веков. Но, боясь его Силы, не слишком умея ее отличить от других видов магии, “Служба” стала преследовать всех, у кого есть особенный Дар, опасаясь присутствия Лайцэрфа. В этом их можно понять, я ведь тоже… Ну ладно, не будем об этом, — прервал себя Норт.