– А ещё расскажи про лорда Скиннера, – добавила Эйва. – Зачем ему понадобилось приглашать нас с Мэтью обратно в Уайз?
Я же вам уже говорила – я не занимаюсь прошлым.
Хоуэлл снова взъерошил волосы.
– Ладно, давай тогда так. Что, если мы начнём расследование? Представь себе, что мы тщательно его проведём и обнаружим, что же тут происходит. Каким может быть наше открытие?
Та Самая Книга на миг замерла неподвижно. А потом написала:
Первый из рассказов о Шерлоке Холмсе будет написан в 1887 году. Мистеру Боунзу известно, где вы находитесь. Чтобы прочитать роман о Дракуле, вам придётся подождать до 1897 года, но зато книга о Джекилле и Хайде выйдет уже в 1886-м. Да сбудется написанное.
– Думаю, в её исполнении это равнозначно ответу «я не знаю», – сказала Люнетт. – Или она не знает, или снова начинает портиться.
Я в полном порядке, благодарю. Вы просто не желаете слушать. Если что-то и начинает портиться, так это мир, в котором вы сейчас находитесь. Он давно забыл, что значит обладать магией.
Слова появились на странице и вновь угасли.
Хоуэлл во все глаза смотрел на пустую страницу. Он понятия не имел, кто такие Джекилл и Хайд, но слова «Да сбудется написанное» – это же последняя строка договора!
Люнетт погладила его по плечу.
– Мы останемся здесь, в безопасности, пока не разузнаем, что к чему. Как я уже говорила, мистер Боунз никогда не покидал пределы Внеуайза. Здесь ему нас не найти.
Мистер Боунз – последнее, о чём им стоит сейчас волноваться, подумал Хоуэлл. И облокотился на столик, чтобы удобнее было смотреть в Ту Самую Книгу.
– Книга, – позвал он. – Скажи, зачем мистер Боунз хочет тобой завладеть?
Книга ничего не ответила.
– Давайте завтракать, – сказал Мэтью. – А потом у нас в планах церковь. Остальное мы обсудим позже.
«О, нам очень многое надо обсудить», – подумал Хоуэлл.
Например, что нам предстоит сделать здесь или во Внемире.
Этим утром городская церковь была переполнена, на лавках трудно было отыскать свободное место. И среди толпы то и дело пробегали шепотки, в которых ясно слышалось слово «Внемир». Однако же, как заметила Эйва, мистер Футер отсутствовал. Лорд Скиннер тоже. Предназначенная для него лавка в первом ряду резала глаз своей пустотой.
Чарльз приветственно помахал Эйве, когда в храм вошло семейство Брунелов в полном составе, и что-то беззвучно прошептал, но она не смогла прочитать по губам, что именно. Только помахала мальчику в ответ, с нетерпением ожидая, когда служба наконец кончится и они смогут переговорить. Им нужен был план.
Всю проповедь она нетерпеливо ёрзала на скамейке, совершенно не слушая священника. Её одолевали совсем другие мысли.
Где сейчас лорд Скиннер? Где-то прячется? Нет, это на него не похоже. Эйва снова подумала, что этот человек как был, так и остаётся для неё совершеннейшей загадкой. Он живёт один, никогда не упоминал никого из членов своей семьи, из родственников, вообще никогда не говорил о своей жизни…
Однако Эйве показалось, что она внезапно нащупала ниточку. Девочка выпрямила спину и задумалась. В первый же свой вечер в Уайзе, когда они с Мэтью ужинали у лорда, тот обмолвился, что «Убывающая Луна» когда-то служила музеем магии Дивного Народа, и он, лорд Скиннер, решил восстановить его, «едва вернувшись в Уайз». Вернувшись – это означало, что раньше он тут уже жил. Может быть, его семья происходила из Уайза.
Загремел церковный гимн, завершающий службу, и Эйва, подпрыгнув на месте, схватилась за песенник. В спешке она едва не уронила его на пол. Вот странно: обложка книги сейчас была ярко-зелёной, а мгновение назад Эйве казалось, что она коричневая!
В следующий миг из большого букета цветов, украшавшего алтарь, вылетела птица, проделала круг над головами изумлённых прихожан и вылетела в раскрытые двери.
– Должно быть, эта птичка проспала всю мою проповедь, а музыка её разбудила, – пошутил преподобный Стоув, но смех его звучал вымученно, и сам он невольно отшатнулся от цветов, как если бы те стали ядовитыми.
Когда служба наконец закончилась, люди потоком устремились прочь из храма, в спешке толкая друг друга локтями.
– Все вокруг говорят о Дивном Народе, – шепнул Эйве Чарльз, пробившись к ней сквозь толпу. – Они все думают, что нам кто-то угрожает.
– Вот глупость! Ведь пока ничего страшного не случилось.
– Людям немного нужно, чтобы начать сплетничать, – пожал плечами Чарльз.
Стоявший у выхода преподобный Стоув обменялся с ними всеми рукопожатиями.
– Приятно видеть, что вы подружились семьями, – сообщил он. А потом наклонился чуть ближе и прошептал: – Я слышал, вчера вечером в городе случилось нечто неординарное.
– Ничего такого, о чём бы следовало волноваться, – так же тихо ответил Мэтью, положив Эйве руку на плечо.
Девочка впечатала каблучки туфель в дверной коврик.
– На самом деле, преподобный Стоув, – сказала она, – вы могли бы нам помочь. Я от кого-то слышала, что лорд Скиннер родился в Уайзе, а потом уехал и вернулся в город спустя долгое время. Это правда?
Преподобный Стоув одарил её смущённой улыбкой.
– Думаю, что да. Но наверняка сказать ничего не могу. Я же говорил, я сам прибыл в Уайз всего несколько лет назад.
К счастью, память преподобного Стоува была не единственным источником информации.
– В церкви ведь должны храниться приходские книги с записями семейных событий, – сказала Эйва. Она бросила взгляд на Чарльза. Тот одобрительно кивал. – Можно будет посмотреть записи сегодня после полудня?
Глава 18
Британцы постоянно говорят о погоде. Они так делали с незапамятных времён и впредь не перестанут. Однако же они никогда не удовлетворены этой погодой. Всегда для них либо слишком жарко, либо слишком холодно, слишком влажно или слишком сухо, или чересчур ветрено. Может быть, обсуждения погоды отвлекают их от размышлений на более важные и неприятные темы. Например, от того факта, что мир, несомненно, обречён на гибель.
После полудня погода была просто отвратительная, скорее осенняя, чем летняя. Над домом висели рваные клочки тумана, которые попытались просочиться в дверь, когда Эйва распахнула её, чтобы пустить Чарльза. Воздух снаружи пах яблоками, как будто где-то пекли огромный яблочный пирог.
Хоуэлл надел на голову кепку, такую же, как у Чарльза, – с той только разницей, что свою он надвинул низко, чтобы скрыть острые уши. Люнетт выбрала в качестве головного убора огромное широкополое сооружение, покрытое ярко-зелёной шипастой сеткой. «Совсем не дурная маскировка», – подумала Эйва. Нечто подобное могла бы напялить себе на голову сумасбродная туристка.
– И всё-таки я бы предпочёл, чтобы вы с Хоуэллом оставались дома, – в который раз повторил Мэтью.
Люнетт непринуждённо взяла его под руку.
– Чепуха. В вашей компании нам куда безопаснее, к тому же мы горим желанием помочь.
Щёки Мэтью порозовели.
– Гм… Хорошо… Я полагаю, вы правы…
Эйва усмехнулась. Так приятно было видеть брата смущённым.
– Если кто-нибудь будет приставать к вам с расспросами, – сказал Мэтью, – хотя никто не будет, потому что все здесь британские граждане, следовательно, все очень вежливы, – то отвечайте, что вы – мои двоюродные брат и сестра, которые заехали навестить меня из Кембриджшира. Если они спросят, как вам нравятся здешние места, отвечайте, что здесь слишком дождливо.
Когда они шли по дорожке между надгробиями, возвращаясь обратно в церковь, их приветствовал гром органа.
– Это преподобный Стоув упражняется, пока никто не слышит, – объяснил им Чарльз, морщась от фальшивых нот.
Он громко постучал в дверь и распахнул её, не дожидаясь ответа.
Звуки органа – слава богу! – мигом прекратились. Через мгновение им навстречу уже спешил преподобный.
– Здравствуйте, – поприветствовал его Мэтью. – Я хочу вас познакомить с моими двоюродными братом и сестрой из…. Из Кембриджа.
Увидев Люнетт и Хоуэлла, преподобный не сразу снова обрёл дар речи. Девушка-фея приветственно помахала ему рукой.
– Да-да, конечно, из Кембриджа, – повторил преподобный Стоув, потирая лоб. – В некотором смысле мы все друг другу… двоюродные родственники. Заходите, пожалуйста. Жалко, что я сегодня утром не видел вас на службе. О, я вижу, вы захватили с собой и вашу собачку.
Эйва подхватила миссис Футер на руки.
– Простите. Мы просто не могли оставить её одну дома. В одиночестве она… э-э… очень скучает.
Преподобный Стоув почесал затылок.
– Есть такое выражение – если не хочешь слышать ложь, не задавай вопросов. Я не хочу вынуждать кого-то из вас лгать в доме Господнем. – Он сцепил пальцы рук и внезапно приобрёл деловой и конструктивный вид. – Итак, вы хотели посмотреть наши приходские метрические книги. Записи актов рождения, браков, смертей и так далее. В секретариате прихода хранятся метрики за пару сотен лет. Давайте-ка я просто отведу вас туда и оставлю наедине с книгами, а сам пока сделаю нам всем чаю, хорошо?
– Почему люди всё время хотят сделать себе и другим чаю? – спросил Хоуэлл, когда преподобный Стоув стремительно удалился, оставив всю компанию в секретариате со стопками пыльных метрических книг, подносом с чаем и открытой коробкой с бисквитным печеньем. – Этот ваш чай… он ведь даже не особенно вкусный.
Эйва взяла сверху стопки самую верхнюю книгу.
– Это такой жест вежливости, и к тому же он помогает нам чувствовать себя полезными, когда мы не можем разобраться, что делать.
Она вспомнила, какой была их жизнь в первые недели после смерти родителей. Эйва тогда потеряла счёт чайникам чая, которые она постоянно заваривала.
– Эйва, давай ты нальёшь всем чаю, – распорядился Чарльз. – А потом каждый возьмёт по одной книге и начнёт её изучать. Начинаем с самых свежих, постепенно переходим к тем, что постарее. Ищем любые упоминания семейства Скиннер.